Сергей Зверев - Компромат на президента
– Я посчитал нужным поговорить с тем, кто организовывал операцию по изъятию.
Глава государства перевел взгляд на черно-белую фотографию, стоявшую на столе в тщательно отполированной деревянной рамке.
– Я слушаю. – И отложил карандаш.
«Еще немного, и он бы его сломал», – подумал помощник.
– Хайновский неделю тому назад, соблюдая все меры предосторожности, распорядился установить сейф в недавно купленном доме. Предполагалось, что именно там он собирается хранить интересующие нас документы. Оперативники ФСБ под видом ограбления проникли в дом, вскрыли сейф, но вместо документов там оказалась бомба. Она и сработала.
– В результате два трупа и скандал, – напомнил президент.
– Скандал удалось замять. Личности грабителей останутся невыясненными.
– Ты бы хотел оказаться невыясненной личностью? – прозвучал риторический вопрос. – И они не хотели. Пока документы у Хайновского, мы не можем его арестовать. Это уже третья неудачная попытка.
– Разрабатывается четвертая…
– Мы даже не знаем, где он прячет документы.
– Директор предлагает сперва арестовать Хайновского и уж потом выяснить, где документы. – Поняв, что подбросил неподходящую идею, помощник замолчал.
Президент смотрел на фотографию в рамке: на парапете Невы сидели двое мальчишек с удочками в руках, между ними стояла трехлитровая банка, в которой плавала небольшая рыбка. На черно-белой фотографии золотой шпиль Петропавловки казался серебряным. Один из мальчишек сидел вполоборота, и в нем без труда можно было признать действующего президента, второй же подставил объективу коротко стриженный затылок.
– Я не могу рисковать, – веско произнес глава государства, – документы должны быть найдены. Если три раза случилась осечка, никто не может гарантировать удачи в четвертый раз.
– Никто, – подтвердил помощник, – на Хайновского тоже работают профессионалы, на них он денег не жалеет.
– Не все решают деньги, – веско проговорил президент. – Клим Бондарев в Москве?
– Это можно выяснить.
– Он нужен немедленно. Клим найдет документы.
Помощник умел угадывать настроение хозяина кабинета, ему никогда не приходилось напоминать, что разговор окончен, он это чувствовал по интонации. С достоинством поднялся и направился к двери.
– Я сам переговорю с ним, – догнал помощника голос президента.
В политике одно из главных умений – умение сохранять спокойствие даже в тех случаях, когда происходит что-то невероятное.
– Хорошо, – спокойно ответил помощник, а сам подумал: «Что же такое в документах, которые сумел раздобыть и спрятать опальный олигарх Хайновский, если президент не пожалеет своего времени на встречу?»
А о плотности графика главы государства помощник знал очень хорошо.
* * *Даже в столице, населенной миллионами людей, существуют места, где время течет неторопливо. В сотнях метров от проспектов, магистралей, запруженных нервно сигналящими автомобилями, существуют островки спокойствия. Один из таких немногочисленных островков в Москве – Коломенское. Частная застройка вдоль неширокой улицы сразу же заставляла вспомнить картины прошлого века. Черный кот неторопливо перешел дорогу и, нырнув в узкую щель между досками забора, исчез среди цветов.
Клим Владимирович Бондарев, сидя на крыльце своего дома, занимался странным делом: небольшим молоточком он плющил на наковальне серебряный тунисский динар. Клим орудовал молотком ловко, шел от середины монеты к краям. И серебряный диск удлинялся, вытягивался, становясь похожим на небольшую рыбку. Рыбаки всех народов суеверны, никто из них не может толком объяснить, почему та или иная снасть лучше, почему щука на две одинаковые блесны берется по-разному.
В прошлые выходные у Клима Владимировича щука на Валдае сорвала и утащила в озеро самую его удачную блесну. Невзрачную, самодельную, подаренную бывшему сотруднику спецслужб потомком русского моряка в Тунисе. Блесна была и в самом деле волшебная, стоило закинуть ее и потянуть к берегу или к лодке, как тут же объявлялась рыба. Мелкая на нее не бралась, только крупная.
Знакомые рыбаки чего только не предлагали в обмен на знаменитую блесну Бондарева: и деньги, и рыболовные снасти. Но он не поддавался соблазну, понимая, что счастье упустить легко, а купить невозможно. А теперь проклятая щука плавала в Валдае с подвешенной к губе на крючке блесной, а Клим пытался по памяти изготовить из серебряного динара ее копию, хотя и понимал бессмысленность такого занятия. Кто его знает, что привлекало рыбу в утерянной блесне? Форма, блеск, вкус? Можно повторить тысячу важных деталей и упустить одну – определяющую.
Клим Бондарев звонко ударил молоточком и поднес блесну почти к самым глазам, чтобы определить толщину пластины. В таком деле нельзя пользоваться штангенциркулем, так же, как и линейкой при рисовании. Все должна решать интуиция, вдохновение. И вновь мелко застучал молоточек, только теперь Клим стучал уже не по монете, округлый наконечник стограммового молотка ударял рядом с ней – просто по наковальне.
Бондарев только делал вид, что смотрит на руки, на самом деле он разглядывал то, что делалось на улице. Человеку непосвященному показалось бы, что между домами, разделенными проезжей частью и двумя узкими тротуарами, продолжает течь прежняя неторопливая жизнь, но Клим, привыкший в любых мельчайших изменениях находить скрытый смысл, тут же заметил перемены.
По улице проехала новенькая «Нива» с затемненными стеклами. Все соседские машины Бондарев мог бы описать с закрытыми глазами, начиная от марки и года выпуска и кончая царапинами на лобовом стекле. Такой «Нивы» ни у кого на улице не было. Почему она ехала по свободной дороге неторопливо? Ответ мог быть только один: чтобы люди, сидевшие в ней, могли осмотреться. Клим проводил машину взглядом. «Нива» завернула за угол и остановилась. Вскоре на улице показался парень в джинсах и пиджаке, мобильник он сжимал в ладони.
Повадки охранников, агентов спецслужб, оперативников Клим Бондарев знал как свои пять пальцев. Парень был профессионалом, держался непринужденно, дошел до фонарного столба, просмотрел приклеенные к нему объявления и, якобы заинтересовавшись одним из них, набрал номер.
«Стоит спиной, чтобы я не мог прочитать по губам, о чем он говорит. Но все равно – прокололся. Слишком короткий разговор, и слишком быстро набрал номер. На меня даже не смотрит, значит, именно я его и интересую, – Клим сильней ударил молотком, – нормальный человек всегда посмотрит, поинтересуется, откуда идет резкий звук».
Клим Бондарев мерно постукивал молоточком, когда с другого конца улицы появился еще один наблюдатель – на голове наушники, провод от них исчезал в кармане. Вроде бы человек плеер слушает, но от взгляда Бондарева не укрылся короткий отросток микрофона.
«Улицу блокировали. Подожду еще. Кажется, ко мне кто-то собрался в гости».
Клим не ошибся, вскоре на улице показался джип – солидный, черный, с частными номерами. Номера могли быть какими угодно, но машину Бондарев узнал с ходу.
«Помощник президента. Мог бы и позвонить, но любит угодить Самому, вот и устроил слежку».
Джип замер, не доехав пару домов. Из-за зеркальных стекол было невозможно рассмотреть, кто сидит в салоне.
«Звонит, говорит, что я дома и можно приезжать», – Клим еще несколько раз ударил молоточком, оставил неоконченную блесну и зашел в дом, оставив дверь приоткрытой.
Поглядывая в окно, набросил брезентовую куртку, подхватил матерчатый портфель и прошел в комнату, одну стену которой сплошь покрывали рыболовные трофеи: чучела экзотических рыб, акульи челюсти, редкие приспособления для рыбной ловли, фотографии, на которых Бондарев демонстрировал свой улов. Среди фотографий затесалась и одна совсем старая – черно-белая. На ней двое мальчишек сидели с удочками в руках на парапете Невы. Клим подмигнул фотографии, заглянул в небольшой бар-холодильник и вышел в соседнюю комнату. Подняв прикрытый ковриком люк, спустился в подвал. Люк опустился вместе с прибитым к нему ковриком.
Бондарев прошел мимо дощатых стеллажей, уставленных пыльными банками, бутылками, автомобильными запчастями. Пол подвала был вымощен печным кирпичом, аккуратно уложенным «елочкой», путь ему освещали тусклые лампочки, свисавшие с неровного бетонного потолка на витых шнурах. Кончался коридор крепко сбитой из грубых досок лестницей, по ней Бондарев и поднялся в дровяной сарай, находившийся в конце его участка. Воздух в прогретом солнцем сарае был густо напоен запахом еловой смолы, свет, пробивавшийся сквозь пыльное оконце, золотился на торцах поленьев.
Клим нешироко открыл дверцу и выскользнул из сарая к забору, отделявшему его участок от соседнего. Приподнял прибитую всего одним гвоздем доску и, пригнувшись, пробрался в лаз. В будке у соседского дома грозно зарычала огромная кавказская овчарка, но узнав соседа, тут же выбралась и завиляла хвостом.
