Хижина в горах - Браун Сандра
Эмори уперлась локтями в колени и обхватила голову руками.
– Это непристойно. Читаешь об этом, слышишь рассказы в новостях, но мне очень трудно поверить, что такие вещи происходят в реальности.
Мужчина невесело рассмеялся.
– О, такое случается. Бывает еще хуже. Твой милый, чистый мир защищает тебя от уродливой стороны нашего общества.
Эмори опустила руки.
– Не смей этого делать.
– Чего?
– Так оскорблять меня.
– Я не…
– Нет, ты меня оскорбил, – Эмори встала. – Я ничего не могу поделать с тем, что мои родители были богаты. Я не по своей воле появилась на свет в милом, чистом мире, как и Лиза ничего не может поделать с обстоятельствами своего рождения.
Он отложил книгу и провел пальцами по волосам.
– Ты права. Я прошу прощения, я погорячился.
– И не относись ко мне покровительственно.
– Я этого не делал.
– Еще немного, и ты снова назовешь меня благодетелем человечества.
Он встал с кресла.
– Ладно, тогда подскажи мне такие слова, которые не будут тебя раздражать.
Все еще сердитая, она спросила:
– Что будет с Лизой?
– Надо надеяться, что тетя и дядя возьмут ее обратно.
– Мне не показалось, что у этих людей добрая душа. В приемной семье ей, возможно, будет лучше.
– В приемной семье?
– Социальные службы могут найти для Лизы новый дом.
– Что?
– Социальные службы это…
– Я знаю, что такое социальные службы, – оскорбленно парировал он. – Но чтобы они начали действовать, Лизе придется заявить о сексуальном насилии.
– Разумеется, она заявит об этом!
– Пока что она этого не сделала.
– Но сделает! Этим двум дегенератам место в тюрьме.
– Согласен. Но этого никогда не случится. Никогда.
– О чем ты говоришь?
– Я знаю, как они настроены, Док. Это менталитет клана. Они будут защищать своего. Полина пыталась ничего не видеть до последней минуты. И будет продолжать это делать. Она разберется с этим, но вне закона и без вмешательства властей.
– Если ни она, ни Лиза не сообщат об этом, если ты тоже этого не сделаешь, тогда это сделаю я.
– И ты поступишь так с Лизой? Заставишь ее терпеть последствия такого поступка? Ведь Норман и Уилл обязательно отыграются и на ней, и на их матери. Им придется несладко.
– Значит, нам следует смотреть в другую сторону и позволить, чтобы изнасилование сошло им с рук?
Он промолчал, но Эмори содрогнулась, увидев выражение его лица.
– Что ты собираешься предпринять? – она перевела взгляд на пистолет. – Ты не можешь убить их.
Он выдержал ее взгляд, потом отошел к камину и начал ворошить поленья кочергой.
– Не твоя проблема.
– Ты сделал это моей проблемой.
– Что ж, с этой минуты так не будет.
Эмори собралась было парировать, но заметила четкие движения его сильных рук. Ни одно движение не было напрасным, каждое было обдуманным. Эмори снова почувствовала комок в горле.
– Ты решил отвезти меня обратно.
Мужчина не ответил, продолжая смотреть на кучку углей.
Этим объяснялось его настроение с той минуты, когда он разбудил ее. Эмори сглотнула.
– Сегодня вечером? Сейчас?
– Как только ты будешь готова. Дороги достаточно чистые.
– Значит, нам следует ехать немедленно, – сказала она. У нее саднило горло. – Люди на морозе ищут меня.
– Не сегодня вечером.
– Что?
– Пока ты спала, я включил компьютер и просмотрел новости. Поиски приостановлены до рассвета завтрашнего дня.
Эмори посмотрела на ноутбук, который она раньше заметила на кухонном столе.
– Что они говорят о моем исчезновении? Ты читал что-нибудь о Джефе?
– Я прочитал только заголовки, в детали не вдавался, – он поддел уголек, выскочивший из камина, и вернул его обратно. – Что ты ему скажешь о времени, проведенном здесь?
– Понятия не имею.
Он повернул к ней голову, правая бровь чуть приподнялась. Теперь это выражение было настолько хорошо ей знакомо. Он ждал ответа, но не хотел сам задавать вопрос.
– Понятия не имею, что я скажу Джефу. Или кому-то еще. Я не помню, как ударилась головой, поэтому я не могу назвать это ни несчастным случаем, ни нападением. Я не знаю, где мы находимся. Что я могу рассказать им о тебе, если я ничего не знаю? Ни твоего имени, ни… даже того, почему ты принес меня сюда.
Он негромко выругался на выдохе, положил руки на каминную доску и опустил на них голову. Он долго смотрел на огни в камине, потом подбросил еще поленья, поставил на место экран и вытер руки о джинсы.
Потом мужчина повернулся к Эмори:
– Что ж, кое-что я могу тебе объяснить. Почему я принес тебя сюда? Я нашел тебя на тропе. То, что я для тебя сделал – принес в хижину, кормил тебя, оказывал первую помощь…
– Ты сделал бы то же самое для любого незнакомого человека, попавшего в беду.
– Черта с два, – резко парировал он. – Точно, я бы отвез пострадавшего человека в больницу, бросил бы его там и уехал. Никакого риска, никакого участия, никакого шанса оказаться на виду. Но ты – это самая серьезная угроза из всех для… – он оглядел хижину, – для всего. Мне бы хотелось, чтобы ты была со мной дольше.
Он поднял руку, сжал ее в кулак, как будто демонстрируя его.
– Ты никогда не сможешь оценить то, как я рисковал, когда держал тебя здесь. Разумеется, ты и представить не можешь, каково мне было держаться от тебя подальше.
Он подошел к ней и, когда между ними оставалось лишь несколько дюймов, спросил:
– Ты все еще боишься меня?
– Очень.
Он сделал еще шаг.
– Но ты не убегаешь. Почему?
– Потому что я могу представить, каково тебе.
Он издал странный звук, полустон, полурычание.
– Лучше тебе остановиться прямо сейчас, Док.
Он дал ей время, но, когда Эмори не двинулась с места, он протянул к ней руку и положил ей на ягодицы. Казалось, жар его руки растопил ткань ее легинсов, когда мужчина прижал ее к себе. Другая его рука пробралась под ее волосы и легла ей на шею сзади, как он уже делал прошлой ночью.
– Последний шанс.
Эмори положила ладони ему на грудь и медленно подняла их ему на плечи.
– Ладно, я тебя предупреждал. Я говорил тебе, что если ты еще раз дашь мне возможность прикоснуться к тебе…
– То мне от тебя уже не уйти. Твои руки побывают везде.
– Я обещал не только это.
Он накрыл ее губы своими и выпустил на волю голод, который он сдерживал прошлой ночью. Не было никакой сдержанности ни в его напористом языке, ни в том, с какой жадностью ее рот раскрылся ему навстречу, ни в тех непристойных эротических словах, которые он прошептал, когда закончил свой поцелуй и отпустил ее только для того, чтобы расстегнуть пуговицы на его рубашке, в которую она была одета.
Он распахнул клетчатую фланель, и его взгляд обжигал ей кожу. Тыльной стороной пальцев он коснулся живота Эмори, измерил ее узкую грудную клетку, обхватив ее ладонями, подхватил снизу груди. Она подалась к нему, еле слышно постанывая, когда кончики его пальцев очертили контуры ее грудей до самых сосков, затвердевших под его ласками.
– Проклятье, – пробормотал он.
Взяв Эмори за руку, мужчина повел ее к кровати. Остановившись там, он стянул рубашку с ее плеч, чтобы смотреть на нее, пока он сам снимал свитер и отбрасывал его в сторону.
Его пальцы спустились к ширинке, быстро расстегнули ее. Его глаза не отрывались от ее глаз, он сунул руку в джинсы. Ее дыхание прервалось.
– Я долго не продержусь.
– Тебе и не придется, – она легла на кровать и подвинулась, освобождая ему место.
Он встал коленями на кровать, склонился над ней, стащил с нее легинсы для бега, развел в стороны ее бедра, умостившись между ними. Он смотрел на нее сверху с таким жадным интересом, что Эмори бросило в жар.
Ругаясь от нетерпения, он спустил джинсы и сделал то, что обещал: его руки побывали везде. Сначала нежные прикосновения к внутренней поверхности ее бедер, потом поглаживания там, где она была влажной и нетерпеливой, потом резкое движение под ягодицами, когда он поднял Эмори вверх. Он вошел в нее одним резким движением.
