Сестры. Мечты сбываются - Белов Александр Иванович

Выбравшись из мертвого царства, они сели в машину. Все молчали, только Дина продолжала всхлипывать. Дядя Миша подмигнул Свете в зеркале, но она не улыбнулась, а тихо спросила Алика:

– А где милиционер? Александр Палыч?

– Я потом тебе скажу, Свет, – ушел от ответа Алик.

– Это он нас выдал?

– Нет, – произнес Алик. – Не он.

– Осень ведь уже, – сказал вдруг Миша, отвлекшись от дороги. – Желтое вон все. Так и не заметишь...

Дальше опять ехали молча. Дина неожиданно заснула у Алика на руках. Она не видела, как Артур освободил Зою и, объяснив ей, что и почем, посадил в свою машину, довез до развилки и отпустил на все четыре стороны.

Зоя домой не пошла. Купив по дороге поллитру, она направилась к подруге Ирке, к которой Валера ее не пускал, обзывая ту поблядушкой. Дальше они со Иркой выпили бутылку, потом сходили еще за одной и до утра пили, пели, жаловались друг другу на мужей и детей, пока Иркин муж не заявился со станции и не заорал, что это, мол, за беспредел, бабы пьют, а он как стеклышко. Тогда Зоя попросила разрешения остаться у них переночевать и позвонить Валере, чтоб сказать, что она у них.

Разозленный Валера решил, что он ей еще покажет, где раки зимуют, но наказанье прибережет до субботы, а сегодня был четверг. Проснувшись в чужом доме, Зоя и вправду почти ничего не помнила, что и требовалось. Бывают такие в жизни вещи, с которыми никак иначе поступить нельзя – только забыть. Иначе человеком себя ты чувствовать не будешь, а только скотиной, которую каждый день могут отправить на убой. Подумав об этом, она покосилась на храпящего на диване Иркиного мужа, подошла к нему на цыпочках, вытащила из-за дивана початую поллитру, которую он припрятал, и сделала глоток прямо из горла.

Эпилог

Из квартиры Алика выносили последние вещи. Миша уже сидел за рулем, бестолково суетилась бабушка, Артур перекладывал в багажнике саквояжи, стараясь сэкономить место.

Дина, стоя на кухне в новой шляпке и новом пальто, перебирала в сумочке свои сокровища: помаду из дома мертвеца, две фотографии из альбома Сейфуллина, металлическое колечко, которое дал поносить цыган, а отобрать не успел, отнял только ленту.

Наташа в длинном черном пальто, благоухая французским парфюмом, следила, чтобы ничего не забыли и разместили удобно.

– Осторожно там, на этих лыжах, – напутствовала ее мама.

– Ну перестань, мам... Мне не до лыж будет... Надо все покупать: мебель, все... Представляешь?

Наташа нервничала и немного злилась. У мамы после всех переживаний с головой было не в порядке. Она не понимала, а может, по страусиной привычке прятать голову в песок, не хотела понимать, что они уезжают совсем. Что они бегут, а может, остаток жизни будут бегать от тех, кто не простит Алику исчезновения общака. Впрочем, мама этого знать не могла, а намеков не понимала.

– А уже закончили ремонт-то? – спросила она.

– Говорят, да. Но надо же проверять. Хоть и Европа, а все то же самое...

Вспомнив о доме, за который Алик уже внес деньги, Наташа на миг почувствовала себя дамой и выпрямилась.

– А как же школа?

– Мам, там тоже есть школы, не тайга же...

Вместо того, чтобы успокоиться, Нина Григорьевна внезапно заплакала. Поняв, что сейчас тоже разревется, Наташа закрутила головой: «Где Светка-то?» Больше всего Наташа мучилась из-за Светки. Везти сразу всех на необжитое место было тяжело, да Света и не хотела.

Она скучала, тревожилась и слонялась в тоске по пустым комнатам. Дина было пристроилась рисовать, но услышала, что на улице кто-то свистит. Кто-то умело высвистывал: «Если ты меня разлюбишь, в тот же вечер я умру...» Дина влезла на окно, чтобы посмотреть, кто свистит, но тот, кто это делал, стоял слишком близко к дому.

– Света, ты же достаешь до форточки... – позвала она сестру.

Света влезла на подоконник и высунувшись из форточки, посмотрела вниз. Потом спустилась. Лицо ее стало красным, она накинула куртку и вышла из квартиры, бросив: «Я скоро!» Свист за окном прекратился, и Дина прилипла к стеклу. Вначале не было никого, Дина бегала от двери к окну: то слушала, что происходит в подъезде, то смотрела, кто ходит по двору. Но, кроме родителей, Миши, Артура и бабушки, никого не было видно.

Не хватало еще, чтобы Светка пропала. Они же уезжают! Нужно хотя бы попрощаться как следует! Она уже пятый раз выглядывала в окно, когда они, наконец, появились. Шли себе, как ни в чем не бывало, к выходу со двора, и он держал руку на Светкином плече. Конечно, как она сразу не догадалась! Дина вскочила на подоконник и принялась громко барабанить по стеклу. Они обернулись, и Дина замахала. Семен Александрович тоже махнул ей в ответ, и парочка завернула за угол.

В дверь позвонили, и Дина отправилась открывать. Там стоял дядя Миша:

– Дин, ты готова? Пошли.

Дина прихватила сумочку с подоконника, вздохнула и отправилась вниз. Хорошо тут жить, конечно, но в Австрии, может быть, еще лучше будет.

Внизу бабушка сразу же обняла ее и заплакала, Дина же высматривала Светку с Семеном. Та появилась внезапно, когда Дина, уже обиженно надувшись, сидела в машине.

– На, возьми, – Света подала ей коробочку с индийскими украшениями для танцев. – Это тебе.

Дина открыла коробку и зажмурилась от радости. Это же целое сокровище! И как ей не жалко!

– Свет, может, все-таки... Поедешь с нами?

Света отрицательно помотала головой и повернулась к матери. Они обнялись, Наташа не выдержала, заплакала, а Света сдержалась.

– Может, до аэропорта с нами? А обратно на такси? – спросила Наташа.

– У меня тренировка, – был ответ, и Наташа отвернулась, вытирая слезы платком. Крепко обняла маму и решительно села в машину.

– Это твой парень? – кивнул на Семена, стоявшего неподалеку, Алик, но Света отвернулась, точно не услышала вопроса. – А что, Свет, со мной прощаться не будешь?

Но она уже шла к дому, будто оглохла. Ничего ему не простила, не смогла, а делать вид не хотелось.

– Оставь ее, – сказала Наташа. – Хватит слез. Поехали.

«Мерседес» выехал со двора, Дина, обернулась на дом, на Светку, на бабушку, и в носу защипало. Бабушка махала рукой, а Света на них даже не смотрела.

– Куда ты? – спросила Нина Григорьевна Свету, заметив, что она направляется в подъезд. – У тебя же тренировка?

– Да нет у меня никакой тренировки. Сем, пойдем поднимемся, – окликнула она парня.

Они вместе поднялись в квартиру и сели за стол в пустой кухне. Кроме стола и двух табуретов, там ничего не было. Света глядела на него:

– Как ты тут оказался?

– Я же в городе учусь. В железке.

– А адрес наш где взял?

– У Арсения на конверте остался. Еще Дина писала.

– Расскажи, как вы там.

Семен принялся рассказывать все сначала. Как хоронили Колюню, и что у Колюни не оказалось ни фотографии, ни костюма, чтобы похоронить. Что Марина вызвалась копать могилу, а Семен сам изготовил крест. Что в милиции наорали на Артемия, водителя Шуру и всех прочих за то, что труп с веревки сняли и следы затоптали, а надо было оставить, как есть.

А Зина после похорон в доме ночевать не могла, уверяла, что Колюня ей в ставни стучит, и поэтому Семен пустил ее к себе хозяйничать, но, пожив немного, она уехала в Тюмень торговать носками. Любаня выходит замуж за дембеля, и от Семена отстала. Сказала, что не нужен он ей. Остыла к нему. Да не больно-то и надо. Солдаты полковника Радченко у Артемия дом охраняют, за что Артемий им наглядные пособия обещал нарисовать. А Янка, парикмахерша, уехала к матери, но на время, пока все не успокоится, и бандиты перестанут по шоссе таскаться туда-сюда.

– И что, перестали? – спросила Света.

– Когда отца убили... – помолчав, сказал Семен.

– Как отца? За что? – поразилась Света.

– Ни за что. Убили и все. На дороге подкараулили... Мент он был.

Света вдруг закрыла ладонями рот, уже догадавшись, но потом все-таки спросила: