Михаил Март - Оставь её небу
Две огромные фары вспыхнули перед глазами как прожектора и тут же ослепили его. Огромная серая масса, похожая на череп со светящимися глазницами, с бешеной скоростью мчалась ему навстречу. Столкновение казалось неизбежным!…
Что-то похожее на поезд с грохотом проскочило мимо, и все затихло. Антон не сразу пришел в себя. Все произошло так быстро, будто кто-то выстрелил — короткая вспышка и долгий звон в ушах. Несколько секунд он неподвижно сидел и тупо смотрел перед собой. Когда шок прошел, он вдруг встрепенулся, как от страшного сна, и взглянул на соседнее сиденье. Дверца была распахнута настежь, а Дим-Дэнди исчез. Машину заливал косой дождь, на кожаной вмятине образовалась лужица. Антон выскочил из машины и начал кричать. Он метался из стороны в сторону и звал приятеля, хрипя от напряжения. Ему отвечали гром и молния. Антон сел в машину и начал ее разворачивать по кругу, освещая местность фарами. Наконец сильный луч выхватил из темноты белую рубашку Дэнди. Он лежал под указательным щитом.
Антон вновь оставил машину и бросился к раненому спутнику. Очевидно, Дэнди выбросило на ходу, когда он резко крутанул руль. Дверца была плохо закрыта — и вот результат. Он отлетел в сторону на несколько метров и ударился головой о столб указателя. Дождь размывал кровоточащие раны, и вода скапливалась возле открытых остекленевших глаз. Ему уже никто не мог помочь. Антон заплакал. Он ревел, как ребенок, взахлеб, и волок мертвое тело в лес.
Могилу пришлось рыть палкой, а результаты труда можно было увидеть в момент вспышек молнии. Он закопал бездыханное тело, не оставив даже холма. Такие люди умирают без имени.
Разбитый и опустошенный, он вышел из леса. Фары «фольксвагена» продолжали освещать шит указателя, под которым кончил свою жизнь человек, мечтавший о семье и детях. Крупные белые буквы на синем фоне и жирная стрелка, делающая дугу в правую сторону, были видны при любой погоде. Указатель гласил: «До городской больницы 500 метров». j
5
Это так необычно. Вальс на вечеринке в наши дни. Даша успела забыть движения старинного танца. Со своими сверстниками ей никогда не приходилось кружиться в чудных ритмах мелодичной, завораживающей музыки. До седьмого класса девочка посещала балетную студию и слыла многообещающей ученицей. Но вскоре выяснилось, что девушка слишком быстро растет и вскоре догонит свою мать. А жаль. Даша очень любила танцевать и знала все классические танцы, но не могла показать своих способностей и вряд ли нашла бы для себя партнера. Ей и в голову не приходило предложить своим сверстникам на дискотеке покружиться в вальсе или, того хуже, станцевать мазурку. Они и слов-то таких не знали, эти маленькие ущербные чудовища. Даша ненавидела их и презирала. Намазанные слюнявые губешки бесполых плоскодонок, из которых торчит сигарета, набитая «дурью», и пустые мутные бесцветные глазки без тени интеллекта. Вся эта каста убогих беспозвоночных проводит свою жизнь на грязных пыльных ступеньках черных ходов, облизывая друг друга и мусоля, представляя себя самыми крутыми и свободными жителями вселенной. Мелюзга! Каждая матрешка из банды задирала юбку перед любым ханыгой за гроши, лишь бы их хватило на дозу, а их бесстрашные рыцари — малорослые и щуплые — били по ночам витрины, шастали по рынкам, дергали кошельки и, попадаясь, громко плакали. Кому-то ломали хребет на месте, кого-то сдавали в отделение. Никто из родителей этой стаи не хранил дома денег, а то, что еще можно продать, давно было продано. Родные дома уже не были источниками добычи денег. Их тяжесть легла на прохожих девушек с сумочками, беспечно висевшими на плече, стариков, выходящих с пенсией из сберкассы, подвыпивших мужичков, получивших зарплату, и хорошо одетых ротозеев. Не гнушались и инвалидами, если точно знали, что он не догонит. Выбить костыли проще простого.
Даша вовремя вышла из банды. Она понимала, что заслуживает большего и способна получить то, что желает. Яркая внешность, рост, фигура, блестящая память, природный интеллект, твердый, упрямый характер делали ее на порядок выше своих сверстников во всех отношениях. Девушка верила в свое превосходство, свою непогрешимость, правоту, свое совершенство. Остальной мир существовал как вспомогательная программа к ее планам, действиям и идеям.
Мать потакала своему гениальному ребенку. А почему бы не приобщить девочку к высшему свету и не похвастаться перед столичным бомондом очаровательным дитятей? Даша слишком рано познала вкус красивой жизни, увидела блеск настоящих бриллиантов и шарм изящных поклонников. Она безошибочно угадывала, как и на что реагируют мужчины и в каких укромных местах женщине следует использовать духи, а где оставлять естественные запахи. Школу высшего света она впитала в себя как губка и в конечном счете разочаровалась в нем.
Материны вечеринки проходили в отдельных залах фешенебельных ресторанов, арендованных клубах и имели свои плюсы и минусы. Тут веяло скукой. Приходилось ждать, пока публика напьется, чтобы получить удовольствие от наблюдений за поведением чужих жен и свободных мужчин. Здесь не стеснялись. Мужья не приводили сюда своих избранниц, а жены избранников. Бесконечные презентации проходили под девизом «Все мы свободные белые люди!».
Поначалу девушке нравились эти сходки. Здесь играли вальс, возле нее толпились галантные кавалеры, но ее побаивались, а некоторые и вовсе сторонились. Мужчины знали, с кем имеют дело, и избегали лишних неприятностей. С Верой Бодровой никто из здравомыслящих людей не желал идти на конфликт. О связях этой женщины ходили легенды, да и сама банкирша стояла на одной из верхних ступеней иерархической лестницы сильных мира сего.
Мамино богатство дочка увидела перед очередной вечеринкой, когда Вера приехала с ней в банк, где абонировала сейф. Полный ящик самоцветов и платины. Глаза слепит. Мамочка увешала себя, как новогоднюю елку, но дочери и дотронуться до ценностей не позволила: «Ты в том возрасте и соку, когда твоя голая шейка с бархатистой кожей стоит во сто крат дороже любой из этих побрякушек!» Дочь запомнила эти слова, но забыть о бриллиантах не смогла. Пришло время, и она увидела другие сокровища, от которых голова шла кругом, но о них мы поговорим в другой главе.
— Но я хочу надеть украшения! — возмущалась Даша. — Я выгляжу как белая ворона!
— А как выглядит белая ворона? Восхитительно! Твои глаза стоят дороже блеска любого холодного камня. Они горят и пронизывают насквозь. Не торопись. Ты свое получишь. А пока наблюдай, как низок и лицемерен этот мир. Ты должна быть готова к встрече с ним.
И Даша наблюдала. Иногда ей казалось, что банда малолеток с черного хода намного чище и благородней, чем банда в смокингах и жемчугах.
Но иногда наступали минуты, когда она забывала обо всем.
Он был красив и молод. Она услышала сладостную мелодию вальса. Звук нарастал и разливался по всему телу. Он поклонился и подал ей руку. Она приняла его приглашение, и они закружились в «Сказках венского леса». Зал опустел, остались они и музыка. Он танцевал с такой легкостью, едва касаясь сверкающего паркета, а она и вовсе не ощущала твердой почвы под ногами. Они кружились, кружились, и их понесло к облакам, к звездам, где в синем небе висели огромные люстры с рубинами и изумрудами вместо хрусталя. Он прижимал ее сильнее и ближе. Его горячие губы коснулись нежной девичьей щеки, затем шеи, и вдруг что-то острое вонзилось в ее горло. Она попыталась оттолкнуть его, но у нее иссякли силы. Перед глазами блестела краснеющая лысина, а где-то эхом в огромном пространстве раздавался кровожадный женский смех. Острые ногти впивались в ее спину, и вдруг она почувствовала в руке что-то мягкое и гладкое. Огромные черные крылья накрывали ее с головой. Она сделала последнюю попытку и сорвалась. Гигантская птица исчезла, и девушка полетела вниз. Ее долгий мучительный полет закончился падением. В мягкую липкую зыбь. Она хотела вырвать ноги из тины, но какая-то сила тащила ее вниз. Гибкое, хрупкое тело извивалось в беспомощных судорогах. Зеленая кисельная масса неотвратимо подступала к груди, плечам, шее, а тело погружалось все глубже и глубже в холодный студень, изрыгавший тошнотворный запах серы и гнили. Ненасытное жерло поглощало ее с огромной скоростью. Даша вновь услышала громкий женский смех и увидела окровавленную голову матери без глазниц. Девушка вскрикнула, но из горла вырвалось слабое змеиное шипение. В эту секунду кто-то взял ее за руку, она вздрогнула и открыла глаза.
Тихо. Она ощутила, как колотится ее сердце, как прерывисто ее дыхание. Мокрое тело, тяжесть в ногах, усталость и бесконечная белизна.
Постепенно все начало приобретать какие-то формы, предметы сфокусировались, и она различила силуэты людей.
Даша лежала на жесткой кровати, рядом сидел мужчина в милицейской форме и держал ее за руку. Другой мужчина стоял за его спиной. У подножия кровати, за спинкой, стояла медсестра. Большая, хмурая, строгая. Она относилась к той категории медперсонала, которые проработали в больнице всю жизнь, но так и не научились безболезненно делать уколы.
