Андрей Дышев - Час волка
Инга, сверкая роскошной наготой, лежала на постели спиной ко мне и читала любовный роман, лениво почесывая мясистую ягодицу ноготочком. Я замахнулся и кинул букет на кровать, но не совсем рассчитал силу, и розы, ощетинившиеся шипами, упали девушке на бедро.
Инга взвизгнула и взвилась смерчем. Я подавил в себе желание прыгнуть на лестницу и дать деру. Увидев меня, девушка рассерженно швырнула мне в голову брошюру и, прикрываясь, потянула простыню на себя.
– Сумасшедший! – сердито сказала она. – Ты меня заикой так сделаешь!
– Извини, – сказал я, потирая ушибленный клеевым переплетом лоб. – У тебя дверь была заперта, а в замочную скважину цветы не пролезли.
Инга быстро оттаивала. Она собрала раскиданные по постели розы, поднесла тугие бутоны к лицу и глубоко вздохнула.
– Какое чудо!.. Ну, заходи, Карлсон.
Я влез в окно. Инга встала с постели, одной рукой придерживая на груди простыню. Простыня ничего не прикрывала, а только мешала ей идти, но девушка продолжала кокетничать.
– Будь добр, помоги мне, – сказала она.
Я подошел к ней и взялся за край простыни.
– Нет-нет! – запротестовала Инга. – Лучше возьми цветы и поставь их в вазу.
– У меня к тебе деловое предложение, – сказал я, наполняя вазу водой.
– Разве через окно и с цветами приходят с деловыми предложениями? – засомневалась Инга, задвигая пластиковую дверь душевой кабины, чем-то напоминающую фонарь истребителя. Тугие струи горячей воды ударили в прозрачные стенки, делая их затуманенными. Фигура Инги стала расплывчатой, смазанной, словно я смотрел на нее глазами, полными слез.
Я вернулся в комнату, поставил вазу с цветами на подоконник. Сел в кресло, вытащил из кармана лист с договором, развернул его и положил на журнальный столик.
Инга вышла в коротком шелковом халате, с тюрбаном из полотенца на голове, села на пуфик около косметического столика, выдавила из тюбика на палец крем и круговыми движениями стала втирать его в лицо и шею.
– Ну? – произнесла она, придирчиво рассматривая себя в зеркале. – Предлагай, я слушаю.
– Отвлекись на минутку и прочти вот это, – сказал я, придвигая ей договор.
– Что это? – Инга взяла лист, поднесла его к глазам и, эпизодически его озвучивая, бегло прочитала: – «Вацура… м-м-м… именуемый в дальнейшем «спонсор», и Браз Касьян Иванович…» Он, между прочим, не Иванович, а Светозарович.
– Это всего лишь проект, – объяснил я.
– «…заключили настоящий договор в том, что… м-м-м… передает, а режиссер принимает триста тысяч долларов США в гривенном или ином эквиваленте…»
Голос ее становился все тише. Наконец она замолчала, медленно опустила договор и посмотрела на меня совершенно бессмысленным взглядом.
– Это что? – шепотом произнесла она.
– Там же по-русски написано, – ответил я, пилочкой шлифуя ногти на руках. – Я решил стать спонсором вашего фильма.
Мне показалось, что Инге сейчас станет плохо. Она побледнела, вскочила с пуфика и быстро вышла в душевую. Я услышал, как в раковине зажурчала вода. Через полминуты Инга вернулась. С ее лицом происходило что-то трудно передаваемое. Казалось, девушка собирается плакать, кричать, смеяться одновременно.
– Ты? – произнесла она. – Спонсором?
За ее губы дрались радость и недоумение. На щеки вылился лихорадочный румянец. Инга медленно опустилась рядом со мной на колени.
– Но почему ты? – Она прожигала меня взглядом. – Миленький, почему?
– Прикрой окно, – попросил я. – И говори немного тише.
Инга вскочила на ноги, кинулась к окну и так решительно закрыла его, словно внизу уже стояла толпа шпионов.
– Сядь, – сказал я Инге, кивая на пуфик. Потом протянул ей пилочку, и она стала теребить ее пальцами, не зная, что с ней делать.
– Договор, конечно, я буду подписывать с Бразом, – сказал я, выждав многозначительную паузу, в течение которой Инга едва не взорвалась от нетерпения. – Но прежде чем показать эту бумагу ему, я решил посоветоваться с тобой.
Инга кивнула, мол, правильно, очень верное решение.
– Прошлым летом в Закарпатье я нашел клад – ящик золотых монет, – продолжал я. – Но мое счастье было не полным. Найти золото – это еще полдела. Его надо легализовать или, как теперь говорят, отмыть. Понимаешь меня?
Инга кивала, ее влажные глаза горели безграничной любовью.
– Я долго думал, как это сделать. Когда я увидел, каким способом тебе приходится добывать деньги, чтобы продолжить съемку фильма, я решил стать спонсором…
– Миленький ты мой, миленький, – не сдержавшись, прошептала Инга и погладила меня по колену.
– Я продам золото антикварам, а доллары переведу на счет фильма. Мой процент с кассового сбора будет уже легальным источником дохода, к которому не прицепится ни одна прокуратура. Мне хорошо, и вам неплохо. Правильно?
Инга кивнула. Слеза сорвалась с ресницы и разбилась вдребезги о поверхность столика.
– Я бы сделал это раньше, – вдохновенно продолжал я, – но дело в том… дело в том, что мне мешал Виктор. Ты ведь еще многого не знаешь! Эта сволочь меня шантажировала! Он требовал деньги в обмен на молчание!
Инга нервно теребила поясок халата.
– Ты дочитай договор до конца! – сказал я, чувствуя, что Инга от избытка чувств уже теряет над собой контроль.
Отрицательно качая головой, она тянулась ко мне, как собачонка к миске с косточкой. Я на всякий случай привстал с кресла, но, как потом выяснилось, это был опрометчивый поступок. Инга кинулась мне на шею и повалила на кровать.
Через четверть часа, с перьями в головах, как индейцы племени сиу, мы вышли из номера.
– Сейчас поднимемся ко мне, – сказал я, – позавтракаем и на спокойную голову обсудим все детали договора. А уже после этого я буду говорить с Бразом.
Инга шлепала по паркету банными тапочками, как утка перепончатыми лапками по прибрежному песку. Я шел за ней, глядя ей в затылок, и поймал себя на той мысли, что теперь мне в ней нравится только шея. Она нежная и тонкая, к ней хочется прикоснуться пальцем и пощекотать.
Мы вышли на лестницу.
– Ты еще не был у себя? – спросила Инга и притворно зевнула.
– Нет, только приехал, – ответил я. – Был в сервисе, тормозные колодки менял.
Мы поднялись на третий этаж. Я нарочно шел следом за Ингой, хотя она еле передвигала ноги, надеясь, что я ее обгоню. Наконец она остановилась, повернулась ко мне и сказала:
– Я чувствую твой взгляд. Мне неприятно.
– А там, в твоем номере, ты говорила, что тебе приятно, когда я тебя рассматриваю, – тотчас нашел я отговорку.
– Рассматривать и смотреть – разные вещи, – ответила Инга и нахмурилась.
И все же я предоставил ей право первой увидеть письмо в двери, а значит, первой отреагировать на него.
– Тебе почта, – сказала Инга нарочито безразличным голосом, подойдя к двери, и прислонилась плечом к косяку.
Пришел мой черед вступать в игру.
– Черт возьми! – выругался я и, оттолкнув Ингу, выдернул конверт из-за ручки. – Так и знал! Опять двадцать пять!
– От кого это? – заморгала глазами Инга.
– Теперь уже не знаю, – тяжелым голосом ответил я, отпирая дверь. Зашел, на ходу разрывая конверт, встал у стола, прочел уже знакомый текст и со сдавленным стоном смял письмо в кулаке.
– Что?! – испуганно вскрикнула Инга.
– Кажется, я поторопился, – пробормотал я.
Инга подошла ко мне, разжала пальцы и выдернула из кулака письмо. Она читала его, мотая из стороны в сторону головой, читала намного дольше, чем требовалось для такого короткого письма.
– Как это понять? – спросила она, подняв взгляд.
– А понимать это надо так, – ответил я, – что в одиннадцать вечера я должен буду отвезти все свое золото этому таинственному господину N.
– Кто он? Ты знаешь, кто этот человек?
Я покачал головой.
– Теперь уже нет. А был уверен, что письма мне писал Виктор. Значит, я ошибался.
Инга села в кресло и закрыла лицо ладонями. Я нервно ходил из угла в угол.
– И что ты думаешь делать? – спросила Инга, не отрывая рук от лица.
– Ехать.
– А если послать этого N к едрене фене? Пусть шлет свои писульки, пока у него бумага или чернила в принтере не закончатся.
– Я бы так и сделал. Но дело в том, что N грозится перегнать в милицию машину. – Я поднял голову и выразительно уточнил: – Ту самую машину, которую ты побила.
– Может, блефует? – коротко спросила Инга.
– Может быть, – согласился я. – Но у меня нет ни одного доказательства, что это блеф. А в самом деле, где машина?
Инга наконец убрала ладони с лица и удивленно посмотрела на меня.
– Как где? Мы же сдали ее в ремонт!
– Сдать-то мы ее сдали. А вот забрать я ее не смог. Машину кто-то угнал из мастерской. Собственно, теперь понятно, кто это сделал.
– Не надо, – низким голосом произнесла Инга.
– Что – не надо? – не понял я.
– Не надо ехать на встречу, – повторила Инга.
