Александр Никифоров - Дневник офицера КГБ
Лейтенант побежал за подмогой.
— Может, пока разгружают, чайку попьете? — предложил нам комбат.
— Отчего не попить, — согласились мы.
* * *«Резиденция» комбата была сложена из саманного кирпича и ящиков из-под снарядов. Два небольших окна располагались друг против друга. В них были вставлены деревянные обрешетки, набитые верблюжьей колючкой.
— Жарковато у тебя, — заметил Володя.
— Минуточку. Боец! — кликнул комбат.
В дверях появился воин.
— Кондиционер включи.
Мы удивленно переглянулись…
Минут через пять боец с двумя ведрами воды вошел в помещение.
— Отойдите в сторонку, — попросил он нас, после чего с размаху плеснул на окна воду из ведер. Прохладный воздух «загулял» внутри домика.
Да, сильна наша армия умельцами…
Поблагодарив комбата за чай, выехали на виллы. В машине Тахир заметил:
— Комбат-то молодец! Ловко он на нас стрелки перевел.
— Ты по поводу снарядов? Действительно, ловко. Если что, — советников и спрашивайте.
* * *Вечером на вилле появился земляк по Волгограду — Валера из вертолетного полка — с незнакомым офицером.
— Виктор, — представил он его, — сослуживец из бригады.
Понятно. Особисты на «мед» слетаются.
Разговор Валера начал от «печки»: как дела, как в Кандагаре?
— Валер, — прервал я его монолог. — Тебе наши «дела» нужны? Не темни! Говори, зачем пожаловали. Помощь нужна? Поможем.
— Хорошо. Снаряды нас интересуют.
— Какие снаряды? — мы удивленно переглянулись.
— Ладно вам ваньку валять. Те снаряды, которые вы днем в батарею «Гиацинтов» доставили.
— Оперативно работаете, — польстил нашим гостям Тахир. — Но у нас на родине говорят: «Не знаю — и душа спокойна».
— Тахир прав. Мы сами толком ничего не знаем. Нам сказали, мы их передали. Вот и все. Давайте закроем тему. Меньше знаешь — легче спится, — заметил Алик.
Валера посмотрел на Виктора:
— Указаний нам не поступало, а инициатива наказуема. Нам это надо?
— Вот это верно. Лучше выпьем по «рюмке чая» за укрепление взаимодействия между «фронтами»! — предложил Володя…
От предложения никто отказываться не стал.
Не успел закончиться день, как весть о нашем посещении артиллерийской батареи облетела весь гарнизон.
«Так и рождаются легенды о секретных разработках в лабораториях Лубянки», — подумал я.
Глава 10
Крепнет режим народной власти…
Из Кабула вернулся шеф с тремя новыми сотрудниками.
— Знакомьтесь, Андрей, Анатолий и Владимир, — представил он их нам. — Анатолий назначен старшим группы в провинцию Заболь[84] вместо Бориса.[85] Андрей будет заниматься отделом по борьбе с бандитизмом вместо убывшего Стаса. Владимира поручаю Тахиру, он вместо него будет советником второго и двенадцатого отделов.
Володю, высокого кудрявого парня, я узнал сразу. Мы с ним — он на курс позже — в КАИ учились. Володя прекрасно играл в волейбол, и его группа была нашим основным соперником. Других ребят я не знал.
На наш вопрос, что нового в Кабуле, Игорь Митрофанович ответил кратко:
— Вывод войск запланирован на 1988 год, но пока больше вопросов, чем ответов. Работа предстоит серьезная, советую не расслабляться. Санек, Тахир, разместите ребят, я к Павлу Владимировичу, — с этими словами шеф укатил в бригаду.
Разбрелись по своим «норкам». Мы с Тахиром и «новобранцами» поехали на девятую виллу. Шеф месяц назад съехал с нее на дальнюю виллу, ближе к бригаде и от нас подальше. Тоже правильно…
Объяснили ребятам, что к чему. Познакомились поближе. Оказывается, Анатолий служит в Волгоградском управлении, хорошо знает Стаса. Андрей с моим земляком Григорием участвовал в декабрьских 1979 года событиях.[86]
Вот такой он тесный, наш земной шарик…
* * *Утром после короткого совещания шеф объявил:
— Вновь прибывшие сотрудники сегодня в Кандагар могут не ехать.
— Игорь Митрофанович! Мы уже настроились на работу. Когда-то нужно начинать, — возразил Володя.
— Я, вообще-то, не первый год в Афгане, — поддержал его Андрей.
— Ну что ж. Тогда по машинам! — скомандовал шеф.
«Ну и хитрец наш командир, — подумал я. — На «бдительность» ребят проверял».
— Игорь Митрофанович, информация интересная есть. Нужна ваша резолюция, — обратился я к шефу.
— Стоящая информация?
— На миллион афгани потянет. А если серьезно, по-моему, стоящая. Прежде чем докладывать Гульхану, думаю, с вами нужно обсудить.
— В Кандагаре у меня времени не будет, по дороге расскажешь.
Отдав ключи от «Машки» Андрею с четвертой виллы, я сел на заднее сиденье в машину шефа. Он — за рулем, Тахир — на рации на переднем сиденье.
В общих чертах я рассказал, что мне стало известно от Сарвара.
— Когда у тебя встреча с агентом? — спросил Игорь Митрофанович, выслушав мой доклад.
— Сегодня.
— Детально обговори с ним все вопросы. Тщательно отработай линию поведения. Завтра доложим Гульхану.
— Понял, — ответил я.
— Санек! А почему ты… — Тахир поворачивается ко мне.
— Осторожно, Игорь Митрофанович! — закричал я.
На нас в лобовую атаку несся афганский пятитонный грузовой автомобиль «ГАЗ-66». Шеф резко поворачивает вправо, подставляя левое крыло машины. Пытается уйти от столкновения. Тщетно… Сильнейший удар. Машину разворачивает на сто восемьдесят градусов. Афганский грузовик, оставляя за собой столб пыли, не снижая скорости, скрывается в переулке старой части города.
— «Программа» вывода наших войск начинает действовать, — мрачно шутит шеф, держась за грудь. — Все живы?
— Вроде того, — отвечаю я, потирая локоть правой руки. Падая на сиденье, больно ударился о приклад автомата.
— Жить будем, — добавляет Тахир, потирая шишку на лбу. — Сами как, Игорь Митрофанович?
— Нормально.
«Нормально». Даже в этом шуме было слышно, как у него ребра затрещали. «А ведь шеф мог правый борт машины подставить», — подумал я.
— Что случилось? — подошли ребята из других машин.
— Ничего особенного. Афганцы с пути сбились, — шутит Тахир.
Осмотрели машину. Крыло и капот сильно помяты, колесо и левая дверь заблокированы. Чтобы освободить колесо, пришлось вытягивать крыло наружу.
— Санек, часто такое случается? — спрашивает меня Володя, активно включившись в ремонт машины.
«А ведь без дополнительной команды и раздумий взялся за работу. Такие ребята нам подходят», — подумал я о нем.
— Не часто, — пожимаю плечами. — Обычно нас танками давят.
— Серьезно? — Володя удивленно смотрит на меня. — Шутишь?
— Расслабься! — смеюсь в ответ. — На моей памяти это первый случай. Добро пожаловать в стольный град Кандаград! — скаламбурил я.
Вокруг машины скопилась толпа афганцев. Смотрят, головами качают. Похоже, многие из них искренне нам сочувствуют, даже свою помощь предлагают.
Выправив крыло и убедившись что машина на ходу, продолжили путь.
При подъезде к Управлению стали свидетелями призыва мужского населения города в афганскую армию. Как и в Союзе, в Афганистане проводились и весенние, и осенние призывы, но если у нас гражданин, получив из военкомата повестку, сам спешит на призывной пункт, то в Афганистане призыв в армию больше напоминал облаву оперов МУРа на воров и карманников.
Проходит она так. Сарбозы[87] блокируют участок улицы, и все мужчины, попавшие в «котел», загоняются в бурбухайки. У кого есть справка об освобождении от службы в армии, отпускаются. Остальные — под ружье. Случались и курьезы. Однажды в Кабуле в облаву попал действующий генерал афганской армии. Он по улице в гражданской одежде шел.
«Отпустите! — кричит. — Я генерал афганской армии!» Сарбоз, подталкивая его прикладом в спину, заявляет: «Генерал, говоришь?.. Ничего, рядовым послужишь».
Хорошо, что мимо проходил наш военный советник, который лично знал генерала. Кое-как отбил его у сарбоза.
Набрать новобранцев — полдела, главное в казарме их удержать. На десять призванных на службу афганцев — на следующий день восемь беглецов. Были случаи когда уходили целым взводом, предварительно расстреляв офицеров. Призывникам огнестрельное оружие не выдавалось, в лучшем случае — штык-нож на десять человек. Ну, а если и выдавался карабин, то самому надежному для охраны всех остальных. Вот такими воинами «крепились» ряды афганской армии.
* * *В Управлении шеф собрал нас в мошаверке.
— Во-первых, — начал он, — прошу о сегодняшнем инциденте не распространяться. Далее, через своих подсоветных соберите информацию обо всех уездах и волостях, где установлена народная власть. Срок — два дня. Чего удивляетесь? Мне телеграмму подписывать, а я не могу.
