Андрей Воронин - Слепой. Танковая атака
– Этим займусь я, – решительно произнесла Марина Игоревна и резко встала, демонстрируя полную готовность незамедлительно перейти от слов к делу. – Я их так отреформирую, что они тебе эти танки завтра на своем горбу приволокут!
– Завтра не надо, – запротестовал Сергей Аркадьевич.
– Да завтра и не получится, я же не волшебная фея, – неожиданно вспомнила о скромности Марина Игоревна. – Но через месяц вся запланированная партия будет у тебя. А твоя задача – найти покупателя и посредника, который осуществит сделку. И я уверена, что этот Семибратов – лучшая кандидатура, которую только можно себе представить.
– Поживем – увидим, – без видимого энтузиазма произнес Кулешов.
Ему было тревожно и неуютно. Он ясно видел, что у жены уже все решено и подписано, что она чересчур торопится – торопится опасно, непозволительно и неразумно. И так же ясно понимал, что все, как обычно, будет по ее. Марина Игоревна была искренне убеждена в том, что поговорку «сколь веревочке ни виться…» придумали не про нее; до сих пор ей удавалось все, что бы она ни задумала, за что бы ни взялась, и на этом основании она свято верила, что так будет всегда.
Спорить с ней было бесполезно, да не очень-то и хотелось: деньги Сергей Аркадьевич любил ничуть не меньше, чем жена, и потерю крупной партии товара, которую так бездарно прохлопал Пагава, переживал намного острее и болезненнее, чем старался показать. Оставалось лишь надеяться, что Марина, как обычно, окажется права, и злодейка-судьба, не устояв перед ее бешеным, истеричным напором, дрогнет, склонит голову и покорно сделает все именно так, как хочется госпоже Кулешовой.
Когда Марина ушла, Сергей Аркадьевич налил себе новую, уже вполне умеренную порцию коньяка, подошел к стеклянной горке и, открыв дверцу, стал для успокоения нервов бережно перебирать игрушечные танки – экспонаты своей малой домашней коллекции, собранной еще в те времена, когда у него не было полигона и настоящих боевых машин.
Глава 10
– Ну, как вам? – дождавшись конца интервью и выключив телевизор, спросил Глеб.
Федор Филиппович помедлил с ответом, глядя в потемневший матово-черный экран. За окном постукивал осторожными пальцами по жестяному карнизу редкий, медленный дождь, в сером небе кружили черные птицы – то ли галки, то ли вороны, издалека было не разобрать. На том краю стола, что ближе к генералу, остывал в фарфоровой чашке недопитый чай; на другом конце, подстелив газету, Сиверов чистил «парабеллум» – трофей, добытый в ходе давней операции. Выполненный на заказ из нержавеющей стали, заново отполированный, старый пистолет сверкал, как серебряное ювелирное украшение, и как нельзя лучше соответствовал фанфаронскому, фатоватому образу, который в настоящее время старательно создавал Глеб.
– На мой взгляд, грубовато, – сказал, наконец, генерал Потапчук. – Слишком уж в лоб. Не интервью, а объявление в газете: «Ищу место продавца оружия, имею опыт нелегальной работы».
– А по-моему, в самый раз, – возразил Слепой. – Самое то, что надо. И девочка молодец, хорошо провела свою партию.
– Девочка-то молодец. Правда, она не девочка, а майор ФСБ, но это уже детали. Она-то молодец, а вот ты… Не знаю, Глеб Петрович, не знаю. Не люблю я так работать. Не привык.
– Как – так?
– Так, словно противник – умственно отсталый и не имеет даже отдаленного представления об элементарной осторожности.
Сиверов непочтительно хрюкнул и пожал плечами.
– Так ведь он такой и есть, – сказал он. – Кулешов – не главарь террористического подполья, не резидент иностранной разведки, не цеховик, не киллер с репутацией, не вор в законе и не профессиональный кидала. Он вообще не преступник – по крайней мере, он сам так думает. Наш Сергей Аркадьевич – просто зарвавшийся хапуга, чинуша, настолько глубоко засунувший рыло в бюджетную кормушку, что просто не замечает того, что творится вокруг. А его жена и вовсе уверена в том, что произошла не от папы с мамой, как все простые смертные, а спустилась с Олимпа. И жалеет только об одном: что забыла обратную дорогу. Безнаказанность опьяняет. Один раз принял взятку и не попался – значит, ничто не мешает сделать это снова; выдоил из бюджета пару-тройку миллионов и остался на свободе – молодец, умница, всех обвел вокруг пальца, ступай искать, где бы украсть еще, да побольше… Продала собственному мужу за бесценок танковый полигон, сколько-то там десятков гектаров золотой подмосковной земли – талантище, гений, впору памятник при жизни ставить! Кто больше откусил, тот и самый умный, победителей не судят… Все вокруг так живут, все повязаны намертво, и единственный способ нажить реальные неприятности – это не захотеть или просто забыть поделиться с кем следует. Или поделиться, но в недостаточно крупном размере и с неподобающим выражением лица…
– Эта пламенная речь подводит нас к каким-то конкретным практическим выводам, или ты просто выпускаешь пар? – иронически осведомился генерал. – Не знал, что имею дело со скрытым революционером! Просто Плеханов и Белинский в одном флаконе…
– Конкретный вывод прост и очевиден, – сказал Глеб. Он тихонько чертыхнулся, пристраивая на место мудреный шарнирный механизм затвора. – Кулешов – не противник, а обыкновенная куча дерьма, ждущая только дворника с лопатой и поливочным шлангом. Если выяснится, что я ошибаюсь и ту партию танков Пагава взял на реализацию у кого-то другого, заранее приношу Сергею Аркадьевичу свои извинения. Но сдается мне, что извиняться не придется. Если люди исправно оплачивают коммунальные услуги, а в доме нет ни света, ни тепла, и канализация забита, вряд ли это происки эмиссаров Аль-Каиды – скорее всего, управляющей компанией руководит либо ворюга, либо болван, не замечающий, как подчиненные растаскивают деньги прямо у него из-под носа. То же самое и в нашем случае. Если два десятка списанных танков вместо того, чтобы мирно отправиться на переплавку, вдруг обнаруживаются на борту сухогруза, держащего путь прямиком в Аденский залив, а у директора предприятия, которое должно эти танки утилизировать, деньги буквально лезут из ушей, вряд ли стоит тратить время на поиски несунов, которые в конце рабочей смены по одному перебрасывали Т-62 через заводскую ограду.
Он сильным ударом ладони загнал в рукоятку «парабеллума» обойму и принялся старательно протирать пистолет чистой фланелевой тряпицей. Накладки на рукоятке были сделаны из прозрачного плексигласа, что позволяло контролировать наличие патронов в обойме, не вынимая ее из пистолета. На взгляд Федора Филипповича, пистолет с прозрачной рукояткой смотрелся довольно странно; кроме того, гладкий плексиглас наверняка был скользким, создавая неудобство при стрельбе. «Парабеллум» был откровенно сувенирный, подарочный, что косвенно подтверждал виднеющийся на рукоятке ромбический след от потерявшейся, а может быть, удаленной нарочно пластины с именной гравировкой.
Данный конкретный ствол предназначался не столько для боя, сколько для того, чтобы производить впечатление. Впрочем, при этом он оставался восьмизарядным девятимиллиметровым пистолетом прославившейся своей надежностью и отличными боевыми характеристиками марки и в умелых руках еще вполне мог составить конкуренцию своим современным собратьям.
Глеб отложил в сторону вычищенный и смазанный пистолет, вытер ветошью запачканные оружейным маслом пальцы, с наслаждением потянулся, а потом энергично почесал тыльной стороной запястья верхнюю губу под носом и пару раз со вкусом чихнул.
– Чешутся, – пожаловался он, имея в виду новую деталь своей наружности – щеголеватые, подбритые в ниточку усики.
Федор Филиппович насмешливо фыркнул. Усики составляли отличную пару серебряному «парабеллуму», вместе с немецким танковым шлемом придавая своему владельцу обманчиво несерьезный, фиглярский вид законченного оригинала и чудака, которому глубоко плевать на мнение окружающих, и который глубоко сожалеет о том, что родился не в то время, да вдобавок еще и не в той стране.
– Конечно, – снова заговорил Сиверов, – два десятка танков – это не горсть патронов и даже не ящик автоматов. По карманам их не рассуешь, под кроватью не спрячешь, и протащить такую партию через все границы и таможни – дело непростое. Но это сложности чисто технического характера, да и решением практических проблем занимался, конечно же, не Кулешов, а Пагава. А схема преступления как такового примитивна до обыкновенной тупости. Тупо отгрузили налево списанное казенное имущество, тупо подделали документацию, тупо поделили выручку… О какой осторожности вы говорите?! Масштабная, в рамках всего государства, операция по обновлению парка бронетехники – не секретная, а вполне гласная, с широким освещением в СМИ… Даже если отвлечься от того, что это именно танки, боевые машины, а не ржавые керогазы и оцинкованные детские ванночки, и рассматривать их как обычный металлолом, речь пойдет о сотнях тысяч тонн качественной стали, которая по документам поступила в плавильные цеха, а в действительности просто испарилась. Она украдена, и украдена нагло, неприкрыто, средь бела дня. И даже следы заметать не надо – сами потеряются в море бумажек с печатями. Вот вам и вся осторожность! На кой ляд она им сдалась, ваша осторожность? Им же просто некого бояться! Те, кому по долгу службы полагалось бы вывести их на чистую воду, либо в доле, либо получили приказ сопеть в две дырки и помалкивать. И всех это устраивает, потому что очень выгодно. В ближайшее время планируется заменить все стоящие на вооружении танки машинами нового поколения, а это двадцать тысяч единиц, подлежащих списанию. Даже мизерный процент в таком бизнесе – это очень серьезные деньги. А что до пропавшего металла, так руды у нас в недрах, слава богу, еще предостаточно. Осторожничать им просто некогда, надо ковать железо, пока горячо. Вот пригонят завтра в этот их «Спецтехремонт» новый эшелон с Т-62, а Пагавы-то и нет! И что прикажете делать: честно резать их на куски и загружать в плавильные печи? Да у Кулешова от жадности сердце остановится, это же все равно, что мешками сыпать в огонь доллары! А о госпоже Кулешовой я даже и не говорю, она своего благоверного живьем съест, вместе с ботинками и золотыми запонками…
