Владимир Гриньков - Я – телохранитель
Охранник молча кивнул. Во взгляде добавилось напряжения.
– Тут кто-нибудь появлялся? – спросил Китайгородцев.
– Девчонки.
– Какие девчонки?
– Дочь хозяина…
– Ч-черт! – с досадой произнес Анатолий.
– Я сказал, что нельзя, что не положено, но она все-таки успела перекинуться с другом несколькими фразами.
– О чем говорили?
– Хозяйская дочь спросила, как ему тут. Он сказал, что ничего. Она спросила, что ему принести. Он ей опять – ничего. И тут я ее вывел.
– А кто был еще?
– Твоя подопечная.
– Рита?
– Да.
– Она-то какими судьбами?
– Любопытствовала.
– Хорошенькое любопытство! – с досадой произнес Китайгородцев. – Сколько она здесь времени провела?.
– Я не знаю.
– То есть?! – изумился Анатолий.
– Я в коридоре был, а когда зашел в гараж, Рита уже была здесь.
– Она о чем-нибудь разговаривала с этим парнем?
– Я не слышал. Я вошел, сказал ей, что здесь находиться нельзя, и она сразу ушла.
* * *Вернулся охранник, которому было поручено разузнать, кому и когда продавались снегоходы. За последние полгода через магазин прошло четыре снегохода. Один купил Тапаев для своей дочери, еще два комбинат приобрел для своей базы отдыха, расположенной в семидесяти километрах севернее, где оба и находились в настоящий момент. А четвертый снегоход – тот самый, зеленого цвета, о котором говорил Богданов, – забрали месяц назад люди, о которых продавцы не могли сказать ничего, кроме того, что это были не местные. Где этот снегоход находится в настоящее время, они не знали.
– Вот это он и есть, – вздохнул Китайгородцев.
У него уже не было сомнений в том, что на зеленом снегоходе неизвестные приезжали к тапаевскому поместью. И приедут снова. Анатолий был готов их встретить. Его, замаскированные белыми простынями, люди лежали в снегу в эти самые минуты там, за забором – как раз напротив лаза, к которому, как был уверен Ки-тайгородцев, охотники на клиента непременно прибудут.
– После полуночи сменишь людей, – сказал Анатолий Костюкову. – Тех, которые в снегу. Иначе они в своих снежных берлогах превратятся в белых медведей.
«В Мишек олимпийских… Мишка! Олимпийский! Вот оно!»
– Ты был на Олимпиаде, Костюков?
– На какой?
– На Московской.
– Нет.
– И я не был. А какой это был год? – спросил Китайгородцев и при этом нехорошо улыбнулся. Не улыбка, а оскал. И сразу потянулся к телефонной трубке.
– Восьмидесятый, – пожал плечами Костюков.
– Правильно, восьмидесятый год.
Анатолий торопливо набирал телефонный номер Хамзы, все так же некрасиво скалился и говорил скороговоркой:
– Как вы думаете, уважаемый коллега, если Олимпиада была двадцать лет назад, а нашей девушке сейчас – девятнадцать, то сколько лет ей было, когда она с родителями сидела на стадионе и видела своими глазами, как улетает в ночное московское небо олимпийский Миша?
– К-какая девушка? – опешил от абсурдности предлагаемой ему головоломки Костюков.
А тем временем уже ответил Хамза.
– Запрос? Срочно! – бросил в трубку Ки-тайгородцев. – Алтунина Маргарита Дмитриевна! Все установочные данные! Возраст! Адрес! Не терялся ли паспорт!..
– У тебя с нею что, проблемы? – спросил Хамза, и было заметно, как он удивлен.
– Некогда объяснять! – рявкнул Анатолий, у которого в груди сейчас вместо стука сердца раздавалось страшное тиканье секундомера, отсчитывающего отпущенный ему на всё про всё микроскопический лимит времени. – Это не она, Роман Александрович! Она – не Алтунина! И ей – не девятнадцать лет! Я вам перезвоню позже!
Швырнул трубку на рычаг, будто она жгла ему руки. И увидел глаза Костюкова. Совершенно круглые.
– Что ты говорил о снотворном?
– О каком снотворном? – не понял Костюков.
А драгоценные секунды таяли…
– Снотворное! – процедил Китайгородцев. – Ты сказал, что Рита ночами не спит, ждет меня…
– Я шутил, Толик.
– Ты сказал, что даже снотворное ей не помогает! Ты видел лекарство в ее вещах?!
– Да.
– Какое лекарство?!
– Барбамил.
– Почему ты мне сразу не сказал, что видел у нее барбамил? – заорал Анатолий.
Ведь все правильно он понял про Абросимова! Вялый он! И реакции заторможены! Он чай пьет! И если несколько капель барбамила капнуть в чай, человек расслабляется так, что телохранитель из него – уже совсем никакой. И пистолет у него – в кобуре! Киллер не может быть без оружия. Обязательно должно быть оружие. И оно есть! Только его надо взять.
Жест охраннику:
– Пойдешь со мной!
Последние наставления Костюкову:
– Будь здесь и не впускай к Тапаеву никого! Вызови Богданова! Перекрыть все входы в дом! Запретить любое передвижение! Если будет звонить Хамза – пусть ждет меня на проводе! И никого не подпускай к приемной! Особенно Риту!
– Ты ее подозреваешь?!
– Какое к черту – «подозреваешь»! Ее подослали к клиенту, чтобы она его убила! Застрелила из моего пистолета! Она – киллер!
Телохранитель Китайгородцев:
«Коридор… Лестница… Гостиная… Охранник…»
– Если увидишь Риту, задержи! Любой ценой! Учти, она может быть вооружена!
«Дверь… Мороз… Охранник…»
– Риту не видел?
– Нет.
– Если появится, задержи любой ценой! Она опасна! Может быть вооружена!
«Аллея… Второй от дома фонарь по правой стороне не горит… Лампочка перегорела?.. Завтра заменить… Оружие… Все время сбивало с толку то, что не могли найти оружие… Невооруженных киллеров не бывает… Должен быть пистолет… Но он не должен вызывать подозрений… Нанять охранника с оружием… В нужный момент воспользоваться его пистолетом… Всего лишь несколько капель барбамила… Надо было лично просмотреть ее вещи… Даже подумать не мог!.. Девочка вне подозрений… И ей – больше девятнадцати лет?.. Безусловно… Выглядит моложе… Много моложе… А так ей двадцать пять – двадцать семь… Снег раскатан до льда… Присыпать песком… Да, никаких сомнений… В тапаевском окружении она оказалась позже всех… По срокам совпадает… И там, на курорте, не Аня с нею познакомилась, а она – с Аней… Она пошла на контакт…Это важно/Ц. Ее просто подставили Ане… Подружиться. Вечера в уютном баре… Горячийглинтвейн… Иностранца упоили до чертиков… Лезгинку танцевал… Очень весело… И главное – не оборвать эту связь… Чтобы потом еще раз встретиться… Обязательно встретиться… Операцию по внедрению провели блестяще… Она появилась здесь, и никто ничего даже не заподозрил… Еще охранник…»
– Ты видел Риту?
– Нет.
– Иди за мной. Встань в коридоре и не позволяй никому выходить из комнат!
«Дверь… Вознесенский… С чемоданом… Как не вовремя…»
– Стойте здесь. Машина за вами придет.
– Хорошо, я понял.
«Глаза испуганные… У меня вид сейчас такой… Лестница… Никого… Теперь – пистолет… Предохранитель… Напарник… Оружие к бою… Понимает без слов… Выучка… Коридор второго этажа…»
– Ты остаешься здесь! И чтобы никто в коридор не высунулся.
– Есть!
«Музыка в комнате… Чаепитие… Жестом напарнику – прикрой… Музыка громкая…Дверь… Заперто… Своим ключом… Замок щелкнул… Не слышно… Дверь толчком… Абросимов… Навзничь… Опоздали… Прикрой!.. В комнату… Никого… В смежной… Жестом напарнику – постучи в дверь смежной комнаты из коридора! Отвлеки, а я – отсюда… Сгруппироваться… Стрелять на поражение… Что он так долго?.. Стук… В дверь ногой… Вниз… В падении… За кресло… Выстрелов нет… Окно… Холодно… Ушла через окно…»
– Ее тут нет! Ушла!
* * *Абросимов, падая, опрокинулся навзничь. Наверное, в последний момент вскочил, но было уже поздно. Единственное пулевое отверстие – в груди, в области сердца. И подушка рядом.
– Она застрелила его через подушку, – быстро сказал Китайгородцев. – Гасила звук выстрела.
Пустая плечевая кобура. Вряд ли Рита смогла незаметно завладеть оружием. Скорее сам Абросимов дал ей пистолет. Попросила посмотреть – а он размяк и не догадался прежде извлечь обойму с патронами. Сделал бы это, был бы сейчас жив…
Из открытого окна свешивалась веревочная лестница, которую держал в своей комнате Анатолий. Предполагалось, что она может понадобиться в случае пожара или других непредвиденных обстоятельств. Обстоятельства оказались такими непредвиденными, что волосы дыбом вставали.
– Свяжись с Костюковым! – приказал своему напарнику Китайгородцев. – Она пошла к дому! Пускай встречают! У нее – пистолет Абросимова!
Сам помчался по коридору к лестнице. Охранник стоял с карабином на изготовку.
– Вниз! – крикнул Анатолий. – Запри за мной дверь и никого не впускай! У Риты – оружие!
