Александр Тамоников - Ночные диверсанты
— Чуть не попал в меня, представляешь, командир? — пожаловался Балабанюк. — Я в него, видите ли, не стреляю, шкурку берегу, а он давай в меня шмалять.
— Вы не имеете права, это насилие! — надрывался и кашлял Жутаров.
Вадим, не церемонясь, нагнулся, схватил его за шиворот, встряхнул, наотмашь врезал по челюсти и прошипел:
— А ты как хотел, дружок? Только у государства монополия на насилие, а у такой мрази, как ты, ее нет.
— Хорошо сказал, — ухмыльнулся Балабанюк. — Давай дальше. Теперь сделай хорошо.
— Говорить будем, ублюдок? — Вадим опять схватил за ворот пособника убийц и швырнул на койку. — Куда поехала банда? Где их искать? Живо!
— Я не знаю! — завизжал Жутаров. — Я ничего о них не знаю, вы не имеете права! Я законопослушный человек, у меня жена, дети, я не сделал ничего противозаконного! Оставьте меня в покое, я буду жаловаться прокурору о…
Вторая оплеуха была настолько сильна, что перебросила его через кровать. Но упал Жутаров, как кошка, на все четыре лапы, и засеменил, подвывая, к выходу. Балабанюку пришлось пробежаться, он схватил преступника за шиворот, приволок обратно. Тот хрипел, глаза затравленно носились по орбитам.
— Времени нет, — вздохнул Вадим. — Как заставить человека сказать правду?
— Разозли, — подсказал Рудницкий.
— Можно напугать, — предложил Балабанюк еще одно решение и схватил за ножку резную «венскую» табуретку, стоящую в углу. — Я смотрю, вы мало смыслите в вещах, друзья мои, — хищно оскалился он. — Берем табуретку обыкновенную… — и резким рывком занес ее над головой скулящего преступника.
— Ни хрена себе, обыкновенная, — фыркнул Рудницкий.
— Не бейте, пожалуйста… — взмолился теряющий человеческий облик Жутаров. — Я ничего не сделал…
— Вот же мразь! — сплюнул Вадим, и вдруг взревел во всю мощь легких: — Расстрелять!!! Капрал Прапорщиков, расстрелять!!! — после чего уставился на ухмыляющегося Балабанюка — все ли правильно сказал?
— Наоборот, — подсказал тот.
— Ну, да, — согласился Вадим. — Капрал Прапорщиков, расстрелять эту мразь!!! Вывести к реке и расстрелять, к той-то ядреней матери!!!
— Слушаюсь, господин хорунжий! — проорал с улицы Капралов. — Уже бегу!
— Не надо! — Жутаров от ужаса забился в падучей. — Я ничего не сделал, меня заставили, я все скажу!
Грохнул выстрел на втором этаже! За ним, с небольшим интервалом, второй. Звук был объемным, каким-то выпуклым, словно разбивались надутые воздухом шары — стреляли явно не из пистолета. Прогремела короткая очередь из «калашникова». Посыпалось что-то стеклянное. Послышался удар по двери и плач ребенка.
— Рудницкий, за мной! — бросил Вадим. — Балабанюк, остаться!
Они вывалились в холл и помчались по помпезной мраморной лестнице, перепрыгивая через ступени. За галереей скорчился перед выходом в широкий коридор Гриша Амбарцумян. Он сжимал автомат, но выглядел каким-то растерянным.
— Мужики, это фурия какая-то. Не могу стрелять в женщин… — виновато посмотрел он на товарищей.
— Но стрелял же, — резонно возразил Рудницкий.
— Так я не по ней…
Вадим оттащил его за шиворот, выглянул в коридор. Всегда все приходится делать самому! Проблемка действительно имела место. Лариса Жутарова, возможно, и была матерью детей своего мужа, но это не мешало ей быть в курсе его дел и всячески им способствовать. Прогремел третий выстрел — пуля выбила кусок косяка! Вадим отпрянул и снова высунул нос. Растрепанная мегера — в домашнем спортивном костюме, с распущенными волосами, со сверкающими от бешенства глазами — стояла в проходе, расставив ноги, и мастерски справлялась с американским помповым ружьем «Ремингтон-870»! В комнате за открытой дверью плакали дети. Лицо Ларисы было перекошено от ярости, она передернула скользящее цевье, досылая патрон в патронник, вскинула помповик и завизжала:
— Ненавижу! Всех вас ненавижу, пошли вы к черту! Что, съели? Ну, возьмите меня, возьмите! — и для пущего эффекта топнула ножкой.
Грохнул выстрел, пуля пронеслась по коридору, добила помпезную статуэтку, стоявшую у окна.
«Действительно, проблема, — растерянно подумал Вадим. — Стрелять по бабе, даже по такой — потом неделю будет желчью рвать. Хотя какого черта?! У бабы охотничий вариант «Ремингтона» — отнюдь не полицейский вариант! В подствольном трубчатом магазине максимум четыре патрона, и все четыре она уже извела!» Он выпрыгнул в коридор, невзирая на протестующие выкрики товарищей, и помчался, набирая скорость. Женщина торжествующе закричала, передернула затвор. Затрепетало все внутри — а вдруг ошибся? Вдруг не все патроны извела? Вот сюрприз будет! Она снова надавила на спусковой крючок — ружье не выстрелило! Лариса возмущенно что-то гавкнула, а в следующее мгновение Вадим уже сбил ее с ног и повалил. Она дергалась, визжала, пыталась засадить в него кулачком. В детской за открытой дверью надрывно плакали малолетние отпрыски. Вот же ситуация! Она все же расцарапала ему лицо, чуть глаз не выдавила! Вадим вывернул руку, перевернул ее на живот и хлопнул ладонью по затылку. Лариса икнула и потеряла сознание. Он схватил ее под мышки, поволок обратно по коридору и бросил под ноги растерянным товарищам:
— Разбирайся, Григорий, она твоя, ты же у нас специалист по женщинам. Рекламное лицо российского спецназа, блин… Руки связать, чтобы не дергалась, при нужде разрешаю кляп забить в глотку. Тащи вниз и вызывай, кого следует. Ментов с передвижным «обезьянником», социальную службу — тут дети, их надо куда-то пристроить, не в тюрьму же везти…
А сам загремел по лестнице, мысленно сокрушаясь бездарной потере времени. Трассу перекрыли сразу после нападения на сотрудников ФСКН, убийцы должны были где-то отсидеться перед отходом, но кто их знает — вдруг уверовали в свое везение и рванули сразу? Где их теперь найдешь? Разъяренный, он влетел в спальню. Жутаров извивался под дулом автомата, которым Балабанюк прижимал его к полу.
— Ларисочка, что с ней? — заголосил хозяин дома. — Она живая?
— Живая твоя сообщница! — проорал Вадим, делая страшное лицо. — В отличие от тебя, тварь позорная! — Эх, была бы тельняшка на груди, он бы с удовольствием ее порвал, но с бронежилетом такие номера не проходили. — Митьку убила, подлюка! Митьку-братана убила! — орал он, украдкой подмигивая Балабанюку. — Ты ответишь, падла, за Митьку-братана! — Где-то в массовой культуре подобное уже было, но не важно, лишь бы сработало. Он оттолкнул Балабанюка, схватил за ворот синеющего от страха пособника, потащил куда-то. — Ну, все, мерзавец, пришел твой час, вставай к стенке!
Тот повалился на пол, впился ногтями в ковер, скулил, что все скажет, умолял не убивать.
— Живо колись! — проорал ему в лицо Вадим. — Кто были эти люди? Имена, пароли, явки! Куда поехали?! Пять секунд на правильный ответ, а то череп снесу!
Жутаров, стуча зубами, выдавливал из себя правильные ответы. Он действительно не был кладезью информации. Но хоть что-то знал! Действующий член какого-то размороженного подполья, целью которого является дестабилизация в стране и сеяние страха среди населения. Супруга — в курсе всех дел, сообщница, помощница и просто хороший товарищ. Впрочем, к черту это подполье, есть органы куда компетентнее группы «Поток», пусть они и разбираются. Три недели назад прибыл некто Алибек Гухоев, произнес правильный пароль, рассказал про капитана Усольцева, с которым Жутарову придется контактировать, устроил встречу. Потом прибыла бригада строителей. Мужики как мужики. Да, он знал, что они собираются делать, но его запугали, угрожали жизнью близких! Он ничего не имеет против российской власти, просто совершил в жизни много ошибок! «Не соверши, дружок, последнюю», — посоветовал Вадим и снова потащил упирающегося Жутарова к стенке. Тот продолжал выдавливать крупицы ценной информации. Он впервые видел этих мужиков, ничего о них не знал. Со строительным делом они неплохо справлялись. По ночам меняли специализацию… Он получал информацию от Усольцева, передавал ее «строителям» — о планах ментов, о прибытии спецназа, о расположении постов… Друг к другу шабашники обращались по кличкам — Ушастый, Лапоть, Бурундук… Бригадиром у строителей был некто Курочкин — «погоняло» Лапоть. Но это пыль в глаза, главным был вовсе не бригадир, а обладатель паспорта на фамилию Бауэрс. Угрюмый мужик с неприятным взглядом. «Погоняло» — Георг, зовут — Георгий Михайлович… Вадим похолодел. Неужели тот самый? Как же меняют человека время, одежда, прическа и нежелание быть узнанным! Весьма известная в узких кругах персона — Георгий Михайлович Гарко, родом с Украины, весьма способный и непотопляемый мастер «заплечных дел». На счету десятки заказных убийств и прочих деликатных мероприятий. Воевал в Чечне на стороне сепаратистов, потом пропал из поля зрения, был на посылках у одиозного украинского олигарха, а сейчас определенно поменял хозяев… Он закрыл глаза, попытался представить лицо с фотографии, которую видел лишь однажды, очень давно. Вполне возможно, почему бы нет?
