Александр Полюхов - Афганский исход. КГБ против Масуда
— К вопросу безопасности, министр. В зоне ответственности моих друзей положение контролируется. Зато когда мы окажемся в горах, русскому рыболову грозят крупные неприятности. Не мог бы я на время поездки стать рыбаком со шведским паспортом?
— Отличная мысль, — поддержал удивленный Стурстен, быстро сориентировавшись.
— Сложно. Посмотрю, что можно сделать. Кстати, о друзьях. Кто они?
— Министр с ними в Москве встречался. Они из ЦК — Центрального Клуба рыбаков. Генеральный секретарь ЦК одобрил план поездки.
— Тогда надо помочь. Уве, тебе позвонят, чтобы согласовать детали. Привет отцу.
— Спасибо, Стен.
— Спасибо, министр.
— Герр Алехин, почему сегодня без желтого галстука? Он тебе идет. Удачи, ребята.
Обменявшись рукопожатием с политиком, партнеры оживленно обсуждали встречу.
— Хитрец! Настоящий министр иностранных дел.
— Как ловко повернул. Я, правда, не совсем понял про паспорт.
— Что ж непонятного. Ты возглавляешь экспедицию, тебе нужен переводчик. Оба шведы. Если МИД согласится.
— Но МИД не выдает паспорта. Это — функция полиции.
— А ты думаешь, Стен с нами встречался, не прокашляв предварительно с СЭПО? Статс-секретарь наверняка с заинтересованными ведомствами вопрос согласовал и ему доложил.
— Да, дело усложнилось.
— Первый раз всегда сложно. В случае успеха следующие поставки пойдут по накатанной колее. И тебе, и мне не придется лично участвовать. Завтра лечу в Москву на пару дней. Что сказать по срокам?
— Груз будет готов в понедельник 26-го. Вот техническая спецификация и таможенная декларация. Останется получить советскую визу мне и шведский паспорт тебе. Афганская виза нужна?
— Советскую визу выдадут за сутки. Афганская не нужна — летим на военном самолете. Кабульские власти не информируем. Ты дави на статс-секретаря. Пока. Мне надо бежать.
— Хорошей поездки.
Перейдя мост на островок, Матвей вопросительно взглянул на Анну. Жена утвердительно кивнула и передала кассету с пленкой. Алехин направился к студии фотопечати в Старом городе. Девушка за прилавком скучала: туристический сезон окончился.
— Когда сможешь проявить и распечатать? — спросил по-английски разведчик.
— Два часа. Много заказов.
— Я тороплюсь в аэропорт. Возвращаюсь в Штаты. На 50 долларов. Сделай за полчаса. All right?
— Заходи через пятнадцать минут.
Посадив жену за руль — к ее восторгу — разведчик с удовольствием рассматривал снимки. Дюжина вышла прилично. Один — то, что нужно: положив руку на решетчатый парапет набережной, стоял Стен Андерссон, обрамленный справа Стурстеном, слева Алехиным. Сзади виднелось здание МИДа с развевающимся шведским флагом. Получилась и запись беседы на проволочный микромагнитофон. Чемпион опертехники КГБ размером со спичечный коробок находился в нагрудном кармане. «Товарищ Симонов останется доволен. Если получу паспорт, то можно начинать операцию», — радовался разведчик.
Вилла в Юшхолме деликатно светилась во тьме. Естественные материалы — гранит, кирпич, дерево и сланец — сочетались со склоном, поросшим можжевельником и вереском. Будто из глубины холма исходил живой желтоватый свет. В гостиной Ритва вела вежливую беседу с четой Стурстенов. Она умышленно появилась раньше времени, назначенного бойфрендом, и «вынужденно» попросила пустить в дом.
— Не хочу, чтобы Уве ехал в Афганистан один.
— Он хотел взять русского с собой.
— Вот оно как: помощь шведская, а журналист русский. Шведские СМИ узнают подробности последними. Нечестно.
Приехавший Уве увел Ритву к себе. После минутных нежностей девушка разогрела в миниатюрной кухне купленный ужин. Хозяин достал бутылку вина из Чили. «Шираз» имел хороший цвет и запах, обладал достаточной плотностью и оставлял приятное послевкусие. «Резковат, — оценил Стурстен, — но подойдет для осеннего вечера. Возбудит аппетит и не только».
Ласки становились интенсивнее и грубее. Мужчина и женщина вели вечную игру в любовь, пусть каждого и отвлекали тайные мысли. Скрывая их, оба действовали чуть жестче, сильнее, глубже. Стоны и вздохи звучали громче, а искренности не хватало. Наконец, союз тел и чувств распался.
— Не уезжай или возьми меня с собой. Прошу.
— Поездка опасная и неприятная. Война, бедность, грязь. Утомленные матери, истощенные дети, голодные калеки.
— Вам, мужчинам, можно. Мне, женщине, нельзя?
— Причем тут пол. Зачем рисковать? Там жуткие нравы. И с Матвеем не было разговора.
— Ты же говорил, что командировка поможет мне сделать имя. Скандинавская общественность имеет право знать подробности столь редкой миссии. Или только русскому журналисту позволено писать о поездке? Алехин тебе не может запретить!
— Никто никому ничего не запрещает. Ты просто ревнуешь. Матвей приглашал только меня. И с министром мы говорили о поездке вдвоем.
— Вы с кем говорили?
— Со Стеном Андерссоном.
— Какой высокий уровень! Тем более меня следует взять.
— Давай сейчас закончим. Как сказал Алехин, утро вечера мудренее.
— Уже цитируешь нового приятеля. Прямо апостол Матвей.
— Ревнуешь? К мужчине? То-то секс получился несколько отвлеченный.
— Сам отвлекался. Уже мыслями в Афганистане. Уедешь, меня позабудешь.
— Тебя позабудешь. Вон спину исцарапала, в лучшем случае пройдет через неделю.
— Иди сюда, пожалею маленького мальчика. Грудь дать, чтобы не плакал? Иди к мамочке.
— Чмок-чмок! Уа-уа!
Глава 24. Москва
23 сентября
Машина по автостраде обогнула центр Стокгольма, направляясь в аэропорт. Глядя в окно, Алехин грустил: «Странно устроена жизнь: вроде, все складывается хорошо, даже отлично, а настроения нет — сплошное тревожное ожидание». Отпугивая наступающий сплин, по-детски фантазировал, как доложит в Центре об успехе, как Адмирал поблагодарит от имени партии и правительства.
Бетонный параллелепипед Арланды торчал как кирпич среди полей и перелесков. Попрощавшись с Анной, разведчик двинулся к стойкам регистрации, где толпились пассажиры. Зная свою уникальную способность вставать в ту очередь, что двигается медленнее других, Матвей тупо пристроился в самую длинную и уже через минут пятнадцать протянул билет работнице аэропорта. Быстрота должна была насторожить, а он лишь удивился удаче. Зарегистрировав билет, девушка подняла глаза от дисплея:
— Герр Алехин, тут пометка из отдела информации. Просят позвонить. Вон там будки.
Связавшись со справочной, оперработник назвал себя. Дежурная прочитала текст: «Уве Стурстен сообщил, что с твоим загранпаспортом проблема. Просил связаться». Набирая номер «ШП», оперработник мрачно пробормотал: «Шло слишком гладко, что-то должно было случиться».
— Хей, в чем загвоздка?
— Статс-секретарь обещал, что паспорт получишь, взамен желательно, чтобы в поездке участвовал кто-то из шведских журналистов. Я дал предварительное согласие. Предложил взять Ритву с нами. Ты не возражаешь?
— Поздновато спрашиваешь. Не страшно любимую тащить в те края?
— Страшно, хотя ей хочется. А тут еще требование МИД обеспечить освещение миссии в скандинавских СМИ.
— Осложнение в последний момент. Как обычно, recherche de la femme. Ладно, провентилирую вопрос в Москве.
— Удачного полета.
От злости Матвей грохнул кулаком по стенке будки так, что узкие глаза японца у соседнего автомата расширились до европейского размера. «Извините, неприятности на работе, — выдавил по-английски разведчик. Японец понимающее закивал: «Problems, problems». На борту Алехин оценил ход противника. Внедрив Нурми в самом начале операции, спецслужбы теперь красиво вывели фигуру в центр доски. В шахматы Матвей играл неплохо и восхищался стройностью игры. В этой партии против играли МУСТ, СЭПО и МИД. Одиночке одолеть такую команду на чужом поле почти невозможно. Правда, он имел преимущество в качестве: шведы не догадывались, что ему известна истинная профессия Ритвы. Верно советовал мудрый Сунь-Цзы: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе». Держать шпионку на коротком поводке опасно, но в некотором смысле выгодно.
Поскольку заглянувший представитель «Аэрофлота» по знакомству пересадил журналиста в первый класс и любезничал с ним, командир после взлета пригласил Алехина в кабину. Дал посидеть за штурвалом, естественно, при включенном автопилоте. Выпив рюмку коньяка, оперработник за разговором с летчиками провел половину полета. Настроение улучшилось.
В Шереметьево ожидал Чудов — рослый и сухопарый оперативник. В промежутках между загранкомандировками Алехина привлекали к отбору кандидатов для работы в разведке. Тогда внимание привлек молодой спецназовец. Общая подготовка у него хромала — не хватало образования и кругозора. Зато в глазах жила мысль, в словах и делах чувствовалось стремление стать профессионалом. Уже вознамерившись рекомендовать его в разведшколу, Матвей в медицинской карте увидел фото татуировки на левом плече «Никто кроме». Парафраз лозунга спецназа не вписывался в шпионский облик. Пришлось отказать парню, тот промолчал. А через две недели попросил о встрече. На ней просто завернул рукав рубашки — вместо тату ярко розовел лоскут новой кожи. Спецназовец сам срезал татуировку. Ножом. Алехин выбрал ему оперативный псевдоним — товарищ Чудов.
