Кто не думает о последствиях - Корецкий Данил Аркадьевич
Те верили и боялись.
А участковый считался как бы членом каждой семьи. Его первым приглашали на свадьбу, он был почетным гостем на днях рождения, стоило зайти на рынок, и со всех сторон торговцы приглашали попробовать свой товар…
Но с тех пор многое изменилось. Какое там уважение! Теперь полицейские стараются в форме на людях не показываться и «корочки» не «светить»… На них специально стали охотиться вахи33], имаратыши[34] и прочие «лесные»… Министра внутренних дел убили, начальника криминальной милиции убили, командира ОМОНа убили, начальников скольких райотделов постреляли да взорвали… Саид Амирханов – начальник районной милиции, железной рукой держал бандитов за горло, так они мало того, что самого застрелили… Через год его сестра и жена с дочерью пришли на могилу, начали молиться, и их всех убило взрывом замаскированной мины… А еще через пять лет средь бела дня прямо в центре села убили подросшего сына… Что там говорить о рядовых сотрудниках!
Поэтому служба у Саидбека была невеселой, тем более на его территории находилось село Камры, а Камринский джамаат – один из самых сильных и влиятельных в дагестанском подполье. Его возглавляет Руслан Джебраилов по прозвищу Оловянный, он контролирует весь район, да и не только район. Это он убил и министра МВД, и других больших начальников, даже советника президента Сулейманова и несколько глав администраций!
Ни для кого не секрет, что силовики боятся камринских. Ни один участковый не только в Камры или Балахани, но и в любое село района без подкрепления никогда не сунется, солдаты предпочитают носить здесь маски, а полковники – ходить в штатском. Но это мало помогало: стреляли и в грудь, и в спину, на улицах подкарауливали, домой ночью приходили… После того как из сорока восьми сотрудников отдела погибло двенадцать, в том числе – два начальника в течение года, штат отдела был увеличен до ста восьми человек. Потому и офицерская должность здесь вакантной оказалась. А для Саидбека Бекбулатова – это единственный способ продвинуться по службе. Не всю же жизнь сержантом баранку крутить. Пусть пока младший лейтенант, но это только начало… Через полтора-два года можно будет перевестись в ГИБДД. Выходы на кадровиков имеются, денег только нет. А тут еще у дочурки, Заидат, порок сердца обнаружили, нужно срочно в Москву везти на операцию…
Саидбек вздохнул и осмотрелся. Центральная улица Камров покрыта пылью, но достаточно многолюдна. Вот прошли мимо три женщины в длинных черных платьях, с закрытыми лицами – так ходят жены объявленных в розыск боевиков. Протрусил на подводе с сеном средних лет мужчина, с треском пронесся молодой парень на мотоцикле, важно прокатил на стареньком «Москвиче» толстяк с черной окладистой бородой… Симпатичный ишачок тащит груженную яблоками повозку на двух стертых до корда жигулевских колесах, рядом идет худой морщинистый человек неопределенного возраста. У дома Вагаба стоят четверо стариков – в галифе, сапогах, пиджаках, надетых на черные рубашки, и папахах. Повернулись, рассматривают участкового, переговариваются, кивают головами… Кто знает, что у них на уме?
Саидбек подходит, почтительно здоровается и идет дальше. Конечно, он должен был расспросить: кого из «лесных» видели в Камрах, да кто их может у себя прятать, или в лес еду носить? Но…
Деньги деньгами, должность должностью, и офицерское звание – это очень хорошо, но как бы голову не потерять! Поэтому ведет он себя здесь тише воды, ниже травы, в штатской одежде ходит, к тому же с Оловянным Саидбек знаком – он тоже аварец, когда-то они вместе занимались борьбой Ушу-саньда. Саидбек бросил спорт раньше Руслана: научился за себя постоять, и хватит – от ударов по голове ума не прибавится, а в саньде – все время по голове колотят. Это жесткое единоборство – бьются в контакт, чтобы выиграть, надо нокаутировать противника или четырежды послать в нокдаун! И Оловянный жесткий парень, так что рассчитывать на его расположение из-за общих занятий спортом было бы просто глупо… Люди болтали, что якобы он сказал: «Участковый на этом свете не заживется!» Может, врут, а может – и нет…
Вообще-то он должен был стариков и о самом Оловянном расспросить. На планерке начальник довел информацию, что утром в Махачкале были убиты большие люди – Ризван Рахманов – «Купец» и директор центрального рынка, и что за это разыскивается именно Руслан с тремя своими людьми. «Ну, уж эти-то сволочи не искали бы, где на операцию ребенку денег взять!» – подумал Саидбек. Убитых ему было совсем не жаль: он считал врагами всех этих ловкачей, которые обворовывают простых людей и жируют на их костях.
После планерки он подошел к начальнику – майору Османову:
– Наби Адамович, можете мне премию выписать? Дочь нужно в Москву везти, на операцию…
– Да, Саидбек, конечно, выпишу… Пару тысяч найдется, я думаю… Только не сейчас, а в конце месяца. А что, в Махачкале не делают?
– Да делают, только стоит столько же, как и в Москве, – уныло ответил младший лейтенант. Пара тысяч рублей ему погоды не сделает, там десятью тысячами долларов пахнет… Придется всю родню обходить, и то неизвестно, что получится…
– Ну, тогда, конечно, лучше в Москву, – кивнул Наби Адамович. – Ты сейчас куда?
– На участок, в Камры поеду.
– Ну, давай! – Майор сделал вид, что поверил участковому. Так было принято: подчиненные делали вид, что работают, начальники – что их контролируют. И всем было хорошо. Нет, иногда, конечно, они проводили крупномасштабные операции с приданными силами: ОМОНом, специальными огневыми группами, спецами из внутренних войск… Но ехать одному в рассадник ваххабизма… Не совсем же этот Саидбек голову потерял!
В Камры Саидбек приехал на своих белых «Жигулях»-пятерке, купленной два года назад у чабана из Узергиля.
«За сколько можно продать эту „тачку“? – думал по дороге Саидбек. – Ну, максимум, шестьдесят тысяч рублей дадут, и то вряд ли. Хотя копеечка к копеечке, а в рубль складывается…» Машину он оставил на въезде в село, дальше пошел пешком.
Местные жители проходили мимо, проезжали по своим делам на машинах и мотоциклах, выглядывали из-за заборов и из калиток. Некоторые здоровались с участковым, некоторые демонстративно отворачивались. Даже местные ишаки недобро косились на чужака. Атмосфера была лишена обычного дагестанского дружелюбия, когда стемнеет, лучше здесь не оставаться. Он даже снял пиджак на всякий случай, чтобы видели – оружия у него нет. А то, неровен час, могут и по голове дать, чтобы забрать «ПМ»…
Мимо пронеслась черная «Лада Приора» с сильно тонированными стеклами. Здесь она, как «Мерседес» на равнине… Метров через пятьдесят «Приора» резко затормозила, дала задний ход и остановилась рядом с участковым. Из передней двери вышел Оловянный. Саидбек вздрогнул: о волке речь – а он навстречь!
– Ассаляму алейкум, Бек! – приветливо поздоровался Руслан, протягивая руку. – Как жизнь, как семья? Когда лейтенантом станешь? А то младшим ходить как-то несолидно!
– Ва-алейкум салам, Руслан! Дома так, тихо-тихо… – Он сделал неопределенное движение рукой. – Тебя сегодня в розыск объявили!
– Ну, ты же меня не будешь арестовывать? – улыбнулся Руслан, хотя глаза смотрели настороженно, по-волчьи.
– Что ты говоришь, Руслан, как можно! – всплеснул руками участковый. – Семьей клянусь, у меня и в мыслях нет ничего плохого!
Оловянный внимательно его рассматривал и улыбался не очень хорошей улыбкой. Саидбек набрался смелости и спросил:
– А правда, что ты меня убить хочешь?
Оловянный обиженно развел руками.
– Ну, почему все считают, что я хочу их убить?! Разве я убиваю друзей?!
Саидбек молчал. Он знал много таких случаев. Очень много.
– Если они меня не огорчают, – добавил Руслан.
Участковый продолжал молчать.
– Ты, лучше, вот что скажи: по мне мероприятия не намечаются? Облавы там, рейды, засады?
– Да нет пока, – почесал в затылке младший лейтенант. – Нам ведь заранее не сообщают… Подтягивают приданные силы – и вперед!
