Фридрих Незнанский - Чеченский след
— Хорошо, тогда перезвоните мне… Я привез необходимые доказательства.
— Конечно, конечно, когда угодно.
— До свиданья, — с облегчением закончил разговор я и положил трубку.
Ну что ж, теперь, пожалуй, стоит повидаться со следователем. Думаю, Ковалев будет рад меня слышать.
Но Ковалева на работе не оказалось вовсе. Я узнал, что он непременно появится через час, и решил навестить его лично. Но для начала, конечно, необходимо снять копии с документов — не думаю, что стоит давать в руки Ковалеву оригиналы.
Итак, я появился у Ковалева спустя два часа, заехав по дороге к знакомому, у которого имелось два видеомагнитофона, чтобы переписать эпизод шариатского суда.
Стаса я знаю довольно давно, и если мне что-то мешает называть его другом, так это лишь недостаток времени для частого общения. В свое время он начинал зарабатывать на жизнь пиратским видео. И естественно, видеомагнитофон у него появился у первого из всех моих знакомых. Потом, верно следуя дорогой всех пиратов, он довольно прочно обосновался на Горбушке. И пользовался большой популярностью среди любителей кино, потому что мог достать почти любые редкие фильмы. Сам я не слишком часто прибегал к его услугам, когда выдается время, мне хватает и того, что показывают по телевизору или можно найти в соседнем видеоларьке.
Разумеется, для работы он пользовался не теми видеомагнитофонами, которые стояли у него дома. Но мне хватило и их качества записи.
Надо сказать, Стас был несколько удивлен, увидев картину публичных побоев и казней на пленке.
— Ничего себе кинцо! Это что же, новая серия «Ликов смерти»?
— «Ликов смерти»? — переспросил я.
— Не слышал, что ли, ни разу? Документальный фильм такой. Где показывают убийства, настоящие разумеется. Очень впечатляющая штука. Но, естественно, фактически везде запрещен.
— Да, что-то я, кажется, об этом слышал. Но мне, знаешь, и на работе этих «ликов смерти» хватает.
— Я уж вижу. — Стас кивнул на телевизор. — Погоди-ка, а ты же вроде уже давно в адвокаты переквалифицировался?
— А толку-то, — ответил я.
Уже уехав от него, я понял, что забыл оригинал кассеты. Вот черт! Ну ладно, не возвращаться же. Я набрал его номер.
— Привет, Стас, еще раз.
— Что, обнаружил пропажу? — Стас усмехнулся.
— Да, я заеду за кассетой на обратной дороге, ничего?
— Позвони только, а то я могу по делам уехать.
— Идет.
Да, великая вещь мобильник!
Я включил радио и понял, что в мире за время моего пребывания в Чечне все осталось на своих местах. В Штатах очередной подросток расстрелял из охотничьего ружья свою семью. Во Франции очередной поезд сошел с рельсов. Где-то в Африке зародилась очередная смертельная болезнь. У нас в Ростове задержали очередного студента, который, естественно, был американским шпионом. Да, все было по-прежнему. Опоры, на которых держался мир, ни на секунду не дрогнули, ни на миллиметр не пошевелились. Да и с чего бы?
Вот и Ковалев, как ему и полагается по объективным обстоятельствам, встретил меня, мягко говоря, неприветливо. Видимо, чувствовал, что ничего приятного для него он не услышит. Окинул меня недобрым взглядом, чуть-чуть замешкавшись подал руку:
— Здравствуйте.
Тут уж настала моя очередь размышлять — отвечать или нет на рукопожатие. Я подумал-подумал и сделал вид, что ничего не заметил. Ковалев скис окончательно.
— Я должен вас обрадовать, — непринужденно начал я. — Дело Магомадова, кажется, подходит к своему завершению. Истина фактически восстановлена.
— Что есть истина? — хмуро пробурчал Ковалев, видно вспомнив о своем высшем образовании.
— А истина заключается в том, что Магомадов абсолютно невиновен в том, в чем его обвиняют. Впрочем, вы, кажется, и без меня это отлично знали.
— Неужели? — Ковалев с нарочитым недоумением поднял брови. — И у вас есть неопровержимые доказательства его невиновности?
— Во всяком случае, они гораздо убедительнее той клюквы, которую на него пытались навесить вы.
Ковалев пропустил мою фразу мимо ушей. Он встал из-за стола и несколько раз нервно прошелся вдоль кабинета туда-сюда.
— Интересно было бы на них посмотреть, — сказал в конце концов он.
— Пожалуйста. — И жестом фокусника я вытащил из портфеля папку с чернокозовскими протоколами. — Разумеется, это копии, — добавил я на всякий случай. — Но думаю, их будет достаточно, чтобы ввести вас в курс дела.
Ковалев внимательно просматривал бумаги. Я между тем закурил. Вроде бы дело уже можно считать решенным, и, как я и сказал Ковалеву, оно близко к своему концу, но что-то мне подсказывало, что это было бы слишком простым финалом для истории, в которой замешаны такие известные имена, как, например, имя Мамеда Бараева.
— Ну, — сказал наконец Ковалев, положив документы на стол, — это всего лишь допросы Магомадова. И здесь он говорит то же самое, что утверждает сейчас. Если вы собираетесь опираться на них… — Следователь иронически хмыкнул, откинулся на стуле и лениво закурил. Расслабился.
— Ну почему же, — сказал я, мысленно веселясь, наблюдая эту картину. — У меня имеются другие доказательства. Есть у вас здесь видеомагнитофон?
Ковалев сразу выпрямился.
— Вон там, — показал он в дальний угол кабинета.
Мне сначала даже показалось, что это он таким странным для должностного лица способом пытается меня выгнать, пока я не разглядел, повернувшись, телевизор со встроенным в тот же корпус видеомагнитофоном.
Я вставил в моноблок кассету.
Светло-голубой экран сменился изображением сначала серого крупнозернистого месива помех, а потом картинка, пару раз дернувшись, наладилась. Ковалев, нахмурившись, напряженно смотрел в экран, вытянув вперед загорелую шею.
На экране же зачитали обвинение и приговор, а потом приступили непосредственно к его исполнению. Тут я заметил то, что не увидел в предыдущие два просмотра этого отрывка, видимо из-за спешки: в паре кадров камера ухватила и самого Мамеда Бараева. Я покосился на Ковалева и по его еще более мрачному выражению лица понял, что и он тоже его заметил. Я усмехнулся — вот что значит внимание и сосредоточенность во время просмотра!
Изображение вновь сменилось серыми помехами: запись окончилась. Я вытащил кассету.
— Надеюсь, вы оставите это у меня? — кивнул Ковалев на пленку. — Экспертиза должна подтвердить подлинность и все такое.
— Да, разумеется, — равнодушно пожал плечами я. Если Ковалеву до сих пор нравится ваньку валять и делать вид, что все так и надо, то я не буду ему мешать.
Но, кажется, именно в этот момент он вышел из себя и перестал изображать честного следователя.
— Да вы сами-то понимаете, что делаете? — прошипел он, едва кассета оказалась у него в руках. — Вам кажется, все так просто, все это сойдет вам с рук? Здесь замешаны слишком серьезные люди, неужели вы этого до сих пор не осознали?
Тут Ковалев понял, что сказал уже больше чем надо и взял себя в руки.
— Подумайте хорошенько еще раз, прежде чем ввязываться во все это, — только и смог он добавить сквозь зубы.
Я не без удовольствия наблюдал за этой вспышкой гнева.
— Во-первых, я уже «ввязался во все это», — ответил я, передразнивая его интонации. — А во-вторых, мне не в первый раз приходится в это ввязываться, я знаю, что делаю, и знаю, чем это грозит.
— Не надейтесь, что такие вещи и на этот раз сойдут вам с рук.
— И вы тоже не надейтесь. — Я улыбнулся как можно более обаятельно. — Всего хорошего.
Выйдя из кабинета, я наконец закурил — если бы я закурил в кабинете, Ковалев решил бы, что я тоже нервничаю, а мне этого не очень хотелось.
Юля не могла долго сидеть на одном месте. Ее активную натуру никак не устраивало, что приходится дожидаться Гордеева, чтобы вместе решить, что делать дальше. В конце концов, это ее жизнь, а у Гордеева, похоже, свои дела, и гораздо важнее. Теперь, когда после расстрела в офисе прошло уже несколько дней, Юля оправилась от первого шока и смогла рассуждать здраво. В конце концов, на той злополучной сделке она была лишь «космонавтом», подставным лицом. А то, что она видела убийц, еще не значит, что они ее узнали. Скорее наоборот — если бы они знали ее в лицо, то не дали бы так просто уйти из офиса. А так как видели они ее всего несколько секунд, то, скорее всего, даже и не запомнили, как она выглядит. В конце концов, ведь далеко не каждый может похвастаться такой памятью на лица, какая была у Юли и какой она втайне даже немного гордилась.
Но в любом случае действовать надлежало с достаточной осторожностью. Прежде всего стоило позвонить кому-нибудь из фирмы. Но так как ключа от квартиры Гордеев ей не оставил, придется звонить с домашнего телефона. Это нехорошо. И хозяина подставлять совсем не хочется (Юля пока решила не думать, насколько глубокими будут их отношения, но в любом случае к Гордееву она чувствовала по меньшей мере симпатию, привязанность и искреннюю благодарность).
