Лев Пучков - Пасынки Джихада
— Да вот то-то, что она «тёплая сырая», мать её-е! — уныло буркнул Вася. — Скоро декабрь уже, а до сих пор — ни снежинки…
Местную зиму сибирский охотник Вася люто ненавидит.
— Самое хреновое время года у нас — это осень и весна. Всё тает, сыро, заниматься ничем нельзя — ни лето, ни зима, какое-то недоразумение. Сидишь как пень и ждёшь, когда это безобразие кончится и нормальное время года начнётся. Хорошо, что это недолго бывает. От силы месяц…
Вот так. А тут зимы в Васином привычном понимании нет вовсе. Есть капризное заунывное демисезонье, что длится без малого полгода, с середины октября по май месяц. Представляете, какой для Васи облом!
— Я с этой долбанутой южной погодой на лыжах ходить разучился…
Как видите, всё очень сурово. Поневоле возмечтаешь о вьюге и прочих прелестях нормальной сибирской зимы…
— Внимание, — будничным тоном произнёс Вася.
— Ещё стих?
— На дорогу, обалдуй.
Точно, обалдуй! Или нет, не обалдуй, просто видно неважно.
На дороге — две тёмные тени. Неспешно двигаются от середины улицы по направлению к нашему объекту. В секторе визуального контроля образовались несколько секунд назад, если приехали, то машину оставили где-то далеко, потому что шума двигателя мы не слышали.
В том, что люди по улице идут, вроде бы ничего особенного, но это первые люди за полтора часа. До сего момента тут был полный вакуум.
— Может, местные гуляют…
— Озираются, как будто чего высматривают, — опроверг мой посыл Вася. — Словно пытаются рассмотреть номера домов…
— А в носу они не ковыряются?
— Гы-гы!
Не знаю, как можно в таких условиях разглядеть, что товарищи озираются (мы почти что в сотне метров, на весь сектор наблюдения — один полудохлый фонарь), но Васе следует верить. Он у нас ниндзя. Не такой, как все. Это типа «я художник, я так вижу». Вася многие вещи видит иначе.
Будто в подтверждение Васиных слов тёмные фигуры родили тонкий желтоватый лучик и принялись шарить им по нашему объекту.
— Ну, Вася…
— А то! Верь мне, брат. Я никогда не обманываю…
Тени, нашарив фонариком то, что им было надо, приблизились к подконтрольной усадьбе вплотную и исчезли.
Возникла обычная в таких случаях дилемма.
— Будем докладать или посмотрим, чем займутся? — возбуждённо пробормотал Вася, похлопав себя по карману с рацией.
— Не знаю, чего тут можно посмотреть… — я пытался разглядеть в бинокль то, что не было видно невооружённым глазом. Получалось из рук вон — без бинокля было видно лучше. — …Но торопиться точно не стоит. Мало ли кто это может быть? Подождём, никуда они не денутся…
— Видишь?
— Вижу…
На улице, перед объектом, возникла едва различимая отсюда фигура. Никуда не спешила, стояла на месте.
— Это часовой.
— Не понял?
— Ну, на стрёме парень. Второй че-то делает, а этот караулит, чтобы сигнал подать в случае чего.
— Думаешь?
— Угу.
— Ну-ну…
Вася всё видит. Как тот филин, что высоко сидит и далеко глядит. А я обнаружил эту едва различимую фигуру скорее интуитивно. За полтора часа присмотрелся к объекту, умозрительно впитал его очертания, память невольно сделала слепок обстановки. Поэтому и заметил — что-то новое появилось. Если бы встали тут минут десять назад, ни за что бы не заметил! Темень возле «нашей» усадьбы — как у афроамериканца в потаённом закутке…
— Думаю, пора поделиться с полковником…
В этот момент со стороны подконтрольной усадьбы послышался отчётливый звук работающего автомобильного мотора. Мерный такой звучок, без всяких предварительных рыканий, как бывает, когда разгоняют на холоде какую-нибудь ветхую лайбу. Хорошая тачка, завели с полпинка…
— Да, теперь точно — пора, — Вася достал из кармана рацию и скомандовал: — Заводи.
— Меньше ста, тихо, «часовой» может услышать, — усомнился я.
— Не услышит, — успокоил меня Вася. — Рядом с ним тачка работает, нашу забьёт всяко разно. А если не прогреем — хрен мы видели тот «мерс».
— «Мерс»?! В смысле — «Мерседес»?
— А ты что, сам не слышишь? Двигатель точно так же работает, как у того «мерса» дагов, что мы арестовали.
— Ну, Вася…
— Давай-давай, заводи…
Я завёл двигатель, Вася доложил полковнику об изменении обстановки.
Иванов был не готов к таким скорым результатам и, как обычно, взял длительную паузу. Полковник у нас очень умный и по праву пользуется репутацией мастера головоломных оперативных комбинаций. Но комбинации эти требуют неспешного осмысления в комфортных условиях.
В общем-то, полковник может работать и в режиме жёсткого цейтнота, но для этого нужен некоторый разгон, как говорит Костя, «эвристический трамплин».
— Ну всё, блин — сел в позу мыслителя, — сердито пробормотал Вася (это он от Кости выражение подцепил), пихая мне рацию. — Скажи ему что-нибудь. Если не шибануть сейчас тот «мерс» — сто пудов уйдёт.
Да, это верно. Если там точно «Мерседес» дагов, на нашей тачке за ним не угнаться. А тут очень удобное местечко: чуток проскочить по шоссе, объехать пост на выезде из города, и — здравствуй, трасса «Кавказ»!
— Ребята собрались уезжать, — сообщил я в рацию. — Мы в ста метрах. Если у них точно «мерс» и они успеют выехать на улицу — потеряем. Прошу разрешения на активность.
— Ладно, давайте, — решился Иванов. — Мы сейчас же выезжаем к вам. Только я вас прошу, аккуратнее там! У нас и так всё очень непросто…
— Постараемся, — заверил я. — Всё, до связи.
И передал рацию Васе.
— Поехали, — распорядился Вася.
— Не рано?
— «Часовой» пропал…
Точно, теперь лишней фигуры перед усадьбой видно не было.
— Так что давай. Только без фар…
Я аккуратно воткнул передачу и тронул машину с места. Фары не включал — присмотрелись, рытвин тут нигде нет. «Нива», неспешно набирая скорость, продиралась через чахлый кустарник, бодро подпрыгивая на кочках.
До выезда на улицу было метров сорок, когда из подконтрольной усадьбы выкатила какая-то машина с включёнными подфарниками и начала разворачиваться в нашу сторону.
— Рывок, фары, — скомандовал Вася.
Я втопил педаль газа «по самую шляпу», вывернул на асфальт и, проскочив метров двадцать, врубил фары.
Ослепительный сноп располосовал темень улицы и чётко, как в выставочном павильоне, подсветил завершавшую манёвр машину.
— Бац!
Точно, это был «мерс»! И мы со всей дури вломили ему в левую бочину. Аккурат между двумя дверями, безжалостно сминая стойку и вынося стёкла. Шлепок получился очень сочный и увесистый, наверное, бамперу нашему — вечная память.
— Водила твой! — рявкнул Вася, вываливаясь наружу.
Надо объяснять, почему водила мой? Мне выйти, и вот он, водила. А Васе придётся огибать машину с другой стороны. Но это ничего, он на порядок шустрее меня, успеет.
Я последовал примеру боевого брата: резво покинул салон и метнулся к левой передней двери «Мерседеса». Пистолет даже не вытаскивал: мы сейчас «на коне», надо правильно использовать предоставленные благоприятным стечением обстоятельств секунды.
Когда нужно взять противника живьём (не «по возможности живым», а конкретно — живым и в здравом уме, то есть не спятившим от ужаса и боли и способным внятно отвечать на вопросы), оружие только мешает. Потому что оружие в твоих руках обладает магической властью, оно диктует тебе модель поведения в экстремальной ситуации. Вместо того чтобы треснуть противника в репу и грамотно придушить его, ты будешь тыкать ему ствол в затылок и говорить ненужные слова. Как минимум одна рука у тебя занята, стрелять ты не собираешься, пистолетной рукояткой по башке можно бить только в том случае, если у тебя какой-нибудь увесистый револьвер, но никак не изящная игрушка типа ПСС[19]… Хорошо, если «объект» — чайник и его можно, образно выражаясь, «взять на пушку». А если твой противник — опытный боец, да ещё и вооружён, ты в этой ситуации выступишь в роли этакого однорукого инвалида. Упустишь первые секунды закономерного шока, и… короче, последствия этого твоего выступления для тебя могут оказаться весьма печальными.
Если не знаешь, кого берёшь, лучше считать его опытным бойцом. Это основное правило Петрушина: «Считай врага равным себе, пока не убедишься, что он мёртв».
Поэтому я даже и не вытаскивал пистолет — умелые ручки сейчас важнее.
Как это зачастую бывает — когда страхуешься со всех сторон, потом выясняется, что можно было бы обойтись без этого. И наоборот, если где-то недостраховался, рассчитывая на «авось», обязательно попадёшь в неприятность.
В общем, хлопцы наши оказались совсем не бойцами. Мы успели их спеленать, обыскать и навскидку определить личность — а они так и не выпали из состояния шока. Между тем стукнуло их не так чтобы уж совсем круто, а действовали мы отнюдь не с молниеносной быстротой: дверь слева заклинило, с водилой пришлось малость повозиться.
