Сергей Зверев - Боевой вирус
По узкому проходу между первым рядом автомобилей и ограждением он быстро подошел к будке с тыльной стороны. На ней, единственной, не было остекления. На трех других сторонах высокие, под потолок, окна были на три четверти закрыты изнутри плотными шторами. Секунду подумав, Талеев подпрыгнул, ухватился за водослив, идущий по краю крыши, подтянулся и, стараясь не шуметь, выбрался на кровлю будки. Здесь он распластался на животе и, свесив вниз голову, осторожно заглянул в незакрытую часть одного из окон…
Виталий про себя медленно отсчитывал шаги, которыми «группа под ковром» приближалась к высокому черному джипу. «Один… Два… Три…»
Палец на спусковом крючке напрягся, но пока не сдвинулся с места.
«…Четыре…»
Сначала от осторожного давления на металлический курок чуть сплющилась подушечка пальца, потом и сам спусковой крючок пришел в еле заметное движение…
«Выбирает свободный ход».
Последняя фаланга пальца начала сгибаться…
«Пора!»
Все это время палец самого Снайпа в точности повторял движения своего «коллеги», действуя, однако, с чуть заметным опережением. Теперь он плавно, но быстро нажал на гашетку…
Пуля попала точно в висок у правого открытого глаза вражеского снайпера. Его голова не дернулась, потому что была и так плотно прижата к прикладу винтовки. Даже глаз не закрылся!
…Сначала Талеев не увидел абсолютно ничего внутри «сторожки». То есть была, конечно, на виду стандартная обстановка подобных охранных постов: стол со стулом, телевизор, микроволновка, электрический чайник, две полки на стене и даже небольшой холодильник в углу. Но вторая половина помещения оказалась затемнена… Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза освоились с этим полумраком и разглядели большую занавеску от пола до потолка, за которой скорее всего скрывался топчан для отдыхающего охранника.
Талеев оглянулся на стоянку. Там процессия из боулинга благополучно подошла к «Мерседесу» и опустила один край ковровой дорожки на его крышу. Под таким защитным тентом спрятавшиеся под ковром люди проворно перебрались на сиденья джипа. Раздались щелчки закрываемых дверей с тонированными стеклами и негромкое урчание запускаемого двигателя. Тут же автомобиль тронулся с места и, обогнув ближайшую машину, устремился к выезду со стоянки.
Талеев вновь заглянул внутрь будки и обомлел: какой-то тип расположился у переднего окна, опустил себе на правое плечо один конец длинной темно-зеленой металлической трубы, а второй направил прямо на приближающийся к шлагбауму «Мерседес»!
«Это же «Муха»! — Талеев мгновенно узнал реактивную противотанковую гранату «РПГ-18». — Господи!»
Времени на раздумья не было. Он изо всех сил вцепился в маленький поребрик по периметру крыши и бросил свое тело вниз ногами вперед. Описав почти полный оборот в воздухе, врезался подошвами модных туфель в полуприкрытое окно. Одна створка оказалась тут же сорвана с петель, стекло разлетелось на мелкие осколки. Талеев ударил каблуками прицеливавшегося противника и сбил его на пол.
Труба гранатомета отлетела в угол, так и не произведя разрушительного выстрела, а сам Талеев по инерции рухнул на незадачливого стрелка. Надо было скорее подниматься на ноги, но тут противник крепко обватил Талеева двумя руками чуть ниже пояса и попытался повалить на пол. Командир обернулся и несколькими сильными ударами отправил стрелка в глубокий нокаут.
Убедившись в его неподвижности, Талеев начал разгибаться и тут же почувствовал сильнейший удар по затылку. В его глазах полыхнула ослепительная молния, и он провалился в небытие…
Позади рухнувшего лицом в пол Талеева стоял еще один боец, до этого, вероятно, скрывавшийся за длинной занавеской. Он держал в руках тяжелый обрезок металлической трубы. Боец с ожесточением пнул здоровенной ножищей, обутой в высокий тяжелый ботинок со шнуровкой, неподвижное тело. К его величайшему изумлению, поверженный издал негромкий протяжный стон. Очевидно, парик на его голове погасил какую-то часть сокрушительного удара. Здоровяк громко хмыкнул, ощерил зубы и широко размахнулся своим страшным орудием для последнего смертельного удара…
На пассажирском сиденье «Мерседеса», рядом с управлявшим автомобилем Пановым, расположился Аракчеев. Машина набирала скорость, приближаясь к шлагбауму. Осталось 20 метров… 15… В этот момент какая-то тень мелькнула на крыше будки для охранников, и даже в салон автомобиля долетели звуки ломающейся ставни и звон разбившегося стекла. Вадим не раздумывал ни секунды. Он широко распахнул дверь и тут же вывалился боком на асфальт. Мастерски исполнив кувырок через плечо — благо скорость машины была еще невелика, — Аракчеев вскочил на ноги и ринулся к «сторожке» со стороны выбитого окна. Спиной к нему какой-то бугай вскинул вверх руку, вооруженную обрезком трубы. А на полу под ним лежал… командир! Его Вадик сразу узнал по сбившемуся рыжему длинноволосому парику. Талеев пытался приподняться, опираясь на подгибающиеся руки. Однако участь его, казалось, была предрешена.
Аракчеев заорал что-то нечленораздельное. Через мгновение длинное лезвие метательного ножа глубоко впилось в заднюю черепную ямку охранника…
Боец умер с воздетой вверх правой рукой с обрезком тяжелой трубы. Вадик легко перескочил внутрь будки через низкий подоконник, небрежно отпихнул с пути монументальное тело здоровяка, которое с потрясающим грохотом рухнуло плашмя на пол, и устремился на помощь своему командиру. Талеев стоял на четвереньках и потряхивал головой.
— Все, все, командир! — Аракчеев обхватил его за пояс и помог встать на ноги. — Быстренько ретируемся, такси ждать не будет!
С этими словами он вывел Талеева из сторожки к притормозившему после поворота автомобилю Панова и бережно усадил на заднее сиденье. Сознание и способность передвигаться быстро возвращались к командиру. Он стянул с головы парик, обильно пропитавшийся кровью, и бережно ощупал собственный затылок. При этом сморщился и слегка застонал.
— Не тереби, командир! — Вадим глянул на затылок. — Ерунда! Ни грамма гениальных мозгов не пострадало!
Обернувшийся с водительского кресла Панов приложил палец к губам: прекратить разговоры — прослушка. «Мерседес» тронулся с места. Оставалось проехать метров тридцать по дороге вдоль лицевой стороны автостоянки и вывернуть на трассу…
Мамука Ломидзе видел издалека, как со стоянки выехал высокий черный джип, легко, словно спичку, сломав на пути опущенный шлагбаум. Потом, визжа тормозами, развернулся на 90 градусов и устремился к магистрали. А ему, заместителю директора СОДа, никто ни о чем не докладывал! Происходило что-то непонятное. Недоумение сменилось бешенством. Он в ярости давил на кнопки мобильной рации и изрыгал грубые проклятия, не получая никакого ответа.
Вдруг сквозь треск и хрипы компактного аппарата прорвался человеческий голос:
— Третий на связи!.. Третий на связи!! Вашу мать… Меня кто-нибудь слышит?!
Неожиданно ворвавшиеся в эфир позывные, как ушат холодной воды, остудили Мамуку:
— Ка-ка-кой Третий?! Кто это???
После короткого молчания раздалось негромко и недоуменно:
— Это Пирцхалава. Шеф? Что делать: объект выворачивает на трассу. Вести по «маячку»? Или…
Тьфу ты, черт! Совсем крышу снесло! В запале Ломидзе давил попеременно на две кнопки в корпусе переговорника, безуспешно пытаясь вызвать на связь снайпера или группу, которая расположилась в будке на автостоянке. Теперь, вероятно, он случайно нажал включение общей связи, и на его рев и ругательства ответил командир третьей «точки». Как он мог забыть об этой группе?! Пирцхалава и еще несколько бойцов засели в машине, оборудованной аппаратурой слежения, на противоположной стороне магистрали, как раз напротив того места, куда выходила дорога от боулинг-центра.
Этой группе он сам приказал осуществлять запасной вариант, если потребуется наблюдение по «маячку» за машиной Панова. Впрочем, тогда Мамука был уверен, что операция завершится раньше. Но все-таки предусмотрел возможность ведения каких-либо других активных боевых действий. Молодец! Он вспомнил, что помимо четырех вооруженных «соколов» в машине у Пирцхалавы где-то рядом по трассе оставлен резерв, и распорядился:
— Всеми имеющимися средствами остановить «Мерседес»! Задержать, расстрелять, уничтожить!!
— А… с людьми внутри…
Мамука снова сорвался и заорал:
— Я что, неясно приказал, придурок?! — Он в бешенстве брызгал слюной. — Всеми… Всех… к матери!!!
Рация уже молчала. Ломидзе выключил питание и засунул ее глубоко в карман брюк. Он не привык проигрывать. Его слово будет последним, невзирая ни на какие последствия! Разбираться будем потом. А он, заместитель шефа СОДа, уже победитель: «спасенные» заложники стояли за ним стеной.
