Андрей Бадин - Привет от талибана
На экране появилось изображение китайских иероглифов и драконов.
— Это герб китайской разведшколы в Пхеньяне. Сейчас инструктор Лай Фу Ли продемонстрирует перед высоким руководством технику владения рукопашным боем, — пояснил Нортон.
Ник знал китайский язык, и поэтому ему переводчик не требовался. Он прочел надписи и понял, что состоится казнь преступника, приговоренного судом Китая к смерти. Но в целях совершенствования боевых качеств личного состава элитной разведшколы приговор, с согласия смертника, будет приведен в исполнение мастером кун-фу.
На экране появился большой спортивный зал, абсолютно пустой. Стены его были деревянными, а пол земляным. По бокам, за металлической сеткой располагались трибуны на два десятка человек. Кто на них находился, видно не было. Видимо, организаторы зрелища пожелали остаться неизвестными.
И вот дверь открылась и в зал ввели заключенного в наручниках. Вооруженные охранники освободили его от пут и предложили пройти в центр зала. Высокий, рослый парень нерешительно двинулся по залу и остановился напротив трибуны. Охранники ушли, а в зал вошел палач — мастер кун-фу.
На вид ему было сорок с небольшим, ростом невысок, худощав и совсем не похож на атлета. Парню-преступнику около двадцати, и он был на голову выше мастера. Преступник был одет в серого цвета робу, а его палач по пояс голый, в шароварах и мягких китайских тапочках.
Они стояли и пристально смотрели друг на друга. Так продолжалось около минуты. И вот мастер, не говоря ни слова, сжал кулаки и начал приближаться к жертве. На его лице не было выражено ничего, он просто наступал. Парень же попятился, так как не хотел вступать в бой. Мастер не принял никакой стойки, а просто шел и шел.
Когда расстояние между ними стало два метра, парень быстро отскочил. Мастер приближался, а он рвал дистанцию. Это мешало палачу эффективно напасть, но он был по-прежнему спокоен и сдержан. Как только он делал скачок на парня, тот шустро отскакивал и сохранял прежнее расстояние.
Так длилось десять минут. Ник и все остальные начали понемногу уставать от просмотра. За все это время ни мастер, ни его жертва не произвели никаких интересных действий — только игра в кошки-мышки. Один гонялся за другим.
— Он хочет жить и поэтому бегает от палача, — произнес Нортон. — Вы смотрите и думайте, как поступили бы вы на месте мастера и на месте жертвы. После просмотра фильма устроим диспут.
Палач выматывал жертву уже полчаса. Делал скачки то вправо, то влево, а парень все отпрыгивал и отпрыгивал от него. Так они кружили по залу, но парень не хотел вступать в поединок. По его движениям было видно, что он стал немного уставать. Мастер, наоборот, нападал резво и стремительно, и в каждом его движении чувствовалась сила и скорость.
Прошло еще полчаса, и стало заметно явное опаздывание преступника. И вот кунфуист сделал очередной скачок, а парень не успел разорвать дистанцию. Мастер подпрыгнул, что есть силы саданул ногой в грудь преступника, тот охнул, согнулся и отлетел к стене. Мастер стремительно напал, но парень вскочил, отпрыгнул в сторону, и второй удар прошел мимо.
Преступник опять начал кружить по залу, но уже согнувшись, так как первый удар легко травмировал живот. Так продолжалось еще тридцать минут, и все отвлеклись от просмотра. На экране тем временем происходило следующее.
Палач сделал несколько удачных скачков и загнал жертву в угол. Парень попробовал выскочить из ловушки, прыгнул влево, затем вправо и нарвался на сильный удар ногой. От боли он сжался, согнулся, вжался в угол и, задрожав всем телом, что-то закричал.
Кунфуист начал медленно приближаться к преступнику. Принял боевую стойку — выставил кулаки и с размаху врезал, метя кулаком в голову. Тот пригнулся, удар пролетел возле затылка, а палач вновь ударил, но парень крутанулся как уж на сковородке, и мастер опять промазал.
Ник отметил, что поединок абсолютно не похож на киношные схватки китайских мастеров кун-фу. Нет тех размашистых, нерациональных движений, нет суеты, торопливости, все происходит экономично, сдержанно и на высочайшем нервном напряжении. Каждое движение мастера может стать не только победным, но и проигрышным.
И вот палач ударил жертву ногой в живот и достиг цели. Но парень не упал, а схватился руками за плечи мастера и повис на нем. Тот попробовал освободиться от судорожного захвата и нанести удар рукой, но преступник вцепился в него крепко. Мастер несколько раз ударил его коленом в пах, но парень не пошатнулся. Он кричал и молил о пощаде.
Палач попытался садануть его кулаком в лицо и локтем в затылок, но парень вдруг укусил его за предплечье. Теперь от боли закричал палач. Он хотел выдернуть руку, но не получилось — парень впился зубами в мышцы.
Ник и разведчики смотрели на экран как завороженные, не зная, за кого переживать, за палача или за жертву.
Преступник несколько раз дернул головой, откусил от руки кусок и выплюнул на пол. А палач освободил одну руку, схватился за кисть парня и начал ломать ему пальцы. Преступник же вновь укусил его за ладонь и начал грызть ее, как собака кость. Оба рычали как звери, сопели, никто не хотел погибать.
Наконец, мастер, превозмогая боль, сломал парню мизинец, но тот зарычал и оторвал от его ладони большой кусок.
Бой снимали с нескольких точек и с довольно сильным приближением, поэтому на экране были видны перекошенные лица бойцов, их руки, ручьи крови. Наконец мастер сделал последний рывок и освободился от захвата преступника. Он хотел от него отойти, но тот в последний момент прыгнул, схватил его за ноги и сбил на пол.
В падении мастер несколько раз саданул левой, нетравмированной рукой по затылку преступнику, но тот ноги не отпустил. Обездвиженный кунфуист копошился на полу, пытаясь освободиться, а парень, недолго думая, повторил излюбленную собачью тактику — укусил его за колено. Мастер закричал, схватился за лицо парня и одним движением выдавил ему глаз.
Парень заорал во все горло, соскочил с палача, схватился за лицо и в агонии покатился по полу. Сквозь его пальцы хлынула кровь.
Мастер захрипел, некоторое время держался за колено, но потом поднялся и с трудом поковылял к жертве. За ним потянулся кровавый след.
«Вот почему у них в зале земляной пол, — догадался Ник, — он впитывает кровь и не надо ее подтирать — посыпал землей и все».
И вот палач навис над преступником, размахнулся и врезал ему здоровой ногой в голову. Парень увернулся, но за первым ударом последовал второй, а потом третий и так далее.
Несколько из них настигли цели — оглушили парня, и он уже не уворачивается, а просто заслоняется руками от сильных увесистых тычков. И вот палач наклонился, просунул левую руку между подбородком и грудью преступника и стал давить на гортань. Тот захрипел, засучил ногами, задергался и начал терять сознание.
— Агония, — сказал Ник.
— Смотрите внимательно, — проговорил Нортон, — сколько нужно времени и сил, чтобы задушить противника.
Удушение длилось две минуты, а парень все хрипел и шевелился. Его движения стали вялыми, а сопротивление ослабело. Наконец он закрыл глаза, тело расслабилось и безжизненно обмякло. Но мастер все держал его и давил на горло.
— После того как тело расслабилось, надо еще некоторое время подержать, — объяснил Нортон. — Он потерял сознание, но сердце биться не перестало. Если его отпустить, он может ожить. И даже если сердце остановилось, все равно, спустя несколько минут, сильный организм может вернуться к жизни. Был случай, когда удушенного привезли в морг, а через час после боя он ожил и хотел убежать. Пришлось пристрелить. Наверное, палач производил удушение неправильно, давил не туда, и казненный был без сознания или притворялся. Так что надежней всего нож или пуля.
На экране мастер отпустил жертву, встал и, пошатываясь, пошел к выходу. Вид у него был плачевный. Он тяжело дышал, из предплечья, ладони и колена текла кровь, и вообще он весь был в крови, в своей и преступника. От этого жуткого зрелища мурашки побежали по спине Ника.
— Вам придется привыкать к крови и боли, хотя, наверное, к смерти людей вы не привыкнете никогда. Может быть, и не надо этого делать, ведь жизнь каждого человека священна, потому что не мы ее подарили ему, и мы не вправе ее у него отнимать. — Нортон потянулся в кресле.
Все сидели молча и, как ему показалось, испытывали необычное чувство неприязни к увиденному.
— Уже поздно — десять часов, а завтра утром мы соберемся в спортивном зале и обсудим фильм. У вас есть время подумать.
Глава 42
Весь вечер Ник не мог отделаться от неприятного ощущения робости и жалости. Эти чувства появились у него впервые. Лежа в постели с закрытыми глазами, он обдумывал свои переживания. Наконец, он понял следующее: он, Виктор Матвеев, как нормальный человек, испытывает страх перед мастером кун-фу и перед той ситуацией, в которую попал преступник. Ник также отметил, что он жалеет преступника. Это чувство страха и жалости навело Ника на мысль, что он сопереживает жертве и сопоставляет себя с ней. Ни он, да и никто другой не хотел бы попасть в такую ситуацию.
