Михаил Нестеров - Направление главного удара
…Тысячи кладоискателей-одиночек закладывают свое имущество и бросаются в приманную пучину. Безумные романтики теряют все и с сумасшедшинкой в глазах улыбаются: «Самое ценное в жизни мы получили в море». Они собираются в самостийные группы, нанимаются на работу к пронырам, одурачившим морского царя, получают гроши и все равно радуются: «Когда-нибудь…»
Их манит блеск золота, сдобренный ультрамарином моря и охрой песчаного дна. Они радостно встречают каждый поднятый на борт кувшин и, очищая его от ракушек, жаждут увидеть драгоценный проблеск.
Они грезят золотом ордена тамплиеров и с преклонением шепчут имена знаменитых разбойников – Френсис Дрейк, Генри Морган, Томас Баскервиль, Франсуа Леклерк, спрятавших свои сокровища.
«Когда-нибудь…»
За кружкой пива в портовом баре, на палубе судна, они мечтают о завтрашнем дне как о рае. Их жизнь начнется завтра, и так продолжается изо дня в день. Они каждый день отвечают на вопрос «есть ли жизнь после жизни». Они просто и наивно доказывают это.
Их жизни завидуют многие: «Мне бы так». Но завистники, прикованные чертовыми цепями к телевизорам, никогда не покинут своего очага, не понимая, что над ним курится серный дым.
Джеб сошел на берег и быстрым шагом направился к дайв-центру. Поздоровавшись с Мурой за руку, он спросил:
– Можно отослать пару-тройку факсов?
Тот кивнул: «Бога ради!»
В отеле «Берег мечты» капитан Абрамов соединил пронумерованные листы. Глядя на расплывчатые очертания субмарины, он тоном заклинания прошептал:
– Декорация раздвинута.
Эти контуры родили другое определение – судно-ловушка. В отличие от Джеба, капитан не колебался: Эмиль Линге искал самолет с наркотиками на борту, и ничего более. По его следам тяжело шаркал Вуди Стэнфорд.
Абрамов связался с Джебом по телефону:
– Не расслабляйся. Ты понял меня? Ты должен сделать все, чтобы наш клиент получил сообщение: «Они нашли его». Ты должен выманить его на Мальдивы и ликвидировать. Не знаю как – даже Павел Глоба не знает ответа, – но должен. Я не вижу этого в разрезе и под лупой. Разберешься по ходу.
4
– Они что-то нашли. Пока не знаю что, но нашли. – Хантер опустил морской бинокль и поочередно глянул на товарищей. Он был в майке без рукавов и плотных армейских шортах. Его лоб прорезали глубокие складки, под глазами сеть мелких морщин. – И это не инсценировка.
– Ты уверен? – спросила Весна.
Хантер ответил не сразу.
– Я столько раз погружался с аквалангом… – Его голос прозвучал чуточку устало; глаза хоть и холодные, но спокойные, как замороженная вода. – Я знаю больше, чем ты, ты, – он кивком головы указал на бойца с позывным Глок, стоявшего за пультом управления катером, на Джинжер в броском купальнике.
На острове Ворчащий Сад, ставшем для британских морпехов базой, остался Гарри Капано. Жест командира, его прищуренные на солнце глаза, обращенные в сторону едва приметной береговой полоски, указывали на контрразведчика.
– Он не в счет, о нем вообще разговор особый. Гарри сказал бы: «Русские дайверы нашли немецкую субмарину!» Я мог бы бесплатно показать им английский «Бритиш Лоулти», затонувший во время Второй мировой у нашего атолла. Какую же раскормленную свинью подвез Эмиль напоследок! – вспылил морпех, ударяя кулаком по раскрытой ладони.
– Мне всегда казалось, что Линге начнет поиски самолета.
– Если ты такая провидица, почему не сказала? – Хантер недовольно покосился на Весну.
– Что бы мы изменили?
– Не знаю. – Командир почесал небритый подбородок. Может быть, подумал он, заставили бы его замолчать – месяц, два месяца назад.
Хантер стоял во главе разработчиков операции с авиакатастрофой, где была просчитана каждая мелочь, подведен итог каждому психологическому моменту. Он поставил себя на место Эмиля и понял: поступил бы так же, прикрываясь немецкой субмариной. Отвлекать, сбивать с толку – неважно, как это называется. Идти к цели – и открыться в последний момент.
На место русских дайверов он поставил бойцов своей команды. Они отправились на поиски призрака, ими движет крутящий момент авантюризма, оборотов добавляет интерес; другие стремительные витки – это голый расчет. В душе азартный поединок – увенчаются поиски успехом или нет. Пятьдесят на пятьдесят. И вот перед первым погружением на рэк Эмиль делает сенсационное заявление: «Вы приехали за деньгами, вы их получите». Он успел изучить каждого участника экспедиции. Он этим заявлением гарантирует успех. Внутренняя борьба завершилась по его свистку. На табло баранка: три – ноль в пользу едва прикрытого расчета. О чем еще говорить?
Хантер снова приник к окулярам бинокля, рассматривая людей на сафарийном боте. Три аквалангиста в комбинированных черно-синих гидрокостюмах готовились к погружению. В воду они ушли красиво – «широким шагом»: одна нога вытянута вперед, другая согнута в колене. Почти без брызг.
Джеб надел маску, взял в рот загубник и, скрестив ноги, ушел в воду. Следом за ним борт судна покинули Кок и Тимур. Они плыли справа, но шум от выбрасываемого воздуха исходил отовсюду, попадая в оба уха одновременно.
Странное чувство. Оно затрудняет пространственное восприятие. В прошлом году Джеб и Лолка погружались на рэк «Динис-Д» – это греческий корабль, затонувший в 1983 году на рифе Абу-Нухас в Красном море. Они проникли в трюм этого стометрового рэка через вентиляционную шахту. Лолка отстала. На беду у нее вышел из строя фонарик. Она стала подзывать Джеба, постукивая водолазным ножом по переборке. Она была слева, но Джеб поплыл в другую сторону. Ему казалось, он приближается к ней, слыша тревожные сигналы. Луч его фонаря нашел девушку через пять минут поисков. Лолка была близка к панике, глаза у нее были величиной с маску.
Вода на Мальдивах на удивление прозрачная. На глубине десяти метров освещенность всего в два раза меньше, чем на поверхности. Кое-где даже на сорокаметровой глубине можно обходиться без фонаря.
Джеб давно привык к тому, что видит изображение предметов чуть ближе и крупнее. Что лучше всего воспринимается белый и оранжевые цвета, а хуже всего те тона, которые близки к окраске воды.
На пятиметровой глубине аквалангисты еще различали красный цвет, но глубже их привычно встретила монохромная голубая стихия.
«Оракул» предстал перед глазами так же неожиданно, как дал знать о себе, откликнувшись из глубины на призыв ультразвукового локатора. Впервые за шестьдесят лет на него смотрели человеческие глаза, беспокоили воду не плавники рыб, а ласты. Впервые его коснулся искусственный свет.
С годами он приспособился к окружающей среде, представ перед глазами русских дайверов с мшистыми сине-зелеными боками. Его оживляла стая тунцов, крутившаяся над рубкой, манты у самого дна, рыбы-прилипалы.
Он лежал с небольшим дифферентом на нос и креном на левый борт.
Удерживаясь над притупившейся пилой для резки противолодочных сетей, водолазы перебирали ластами, отрегулировав компенсаторы плавучести. В то же время они замерли, в буквальном смысле слова окунувшись в историю.
Джеб тронул рукой Николая и медленно покачал головой: «Невероятно!»
Кок ответил, коснувшись своей груди, указывая на командира, Тимура, поднял руку вверх, на тех, кто с нетерпением поджидал их возвращения: «Это наш рэк!»
Эти жесты сказали и о другом. Вот сейчас дайверам было безразлично, есть ли на затонувшей субмарине золото. Они парили над ней в состоянии невесомости, оттого пришло сравнение: «На Луне тоже нет золота, но стала ли она от этого бледнее?»
Они стали первыми, кто коснулся субмарины, испытав забытое чувство первого поцелуя.
Кок снова изобразил сложный жест, но товарищи его поняли: «Забыл, как дышать!»
Джеб выпрямил пальцы и поднес руку к маске, подавая знак «акула». «Да пошла она!» – ответил Николай. Он повернулся к серой рифовой акуле и отогнал любознательного хищника подводным ружьем.
Аквалангисты медленно поплыли к боевой рубке. Прошли над торпедным отсеком и жилыми помещениями, закованными в два корпуса.
Вначале обозначились перископы – командирский и резервный. Джеб коснулся рукой командирского и заскользил вдоль него вниз, пока не оказался на ходовом мостике. Через несколько мгновений к нему присоединился Тимур. Он посветил вниз и показал: «Люк отдраен». «Вижу», – ответил Джеб, направляя луч света в черную шахту боевой рубки. Он с трудом поборол в себе желание нырнуть в узкий проход. Первое погружение оказалось столь удачным, что уже сейчас можно всплывать.
«Обследуем всю лодку, нет ли повреждений. Держимся вместе». Джеб первым поплыл к корме, отчетливо представляя, что вот сейчас под ним дизеля, чуть дальше – электромоторы. А над рулями глубины и курсовым рулем – кормовые торпедные аппараты.
«Оракул» не был бы так красив в своем подводном мире, если бы не его персональный портной. Море к этому несчастному судну относилось по-доброму. С его бортов ниспадала бахрома водорослей, его высокая рубка была увенчана плюмажем морских растений, украшена многими сотнями звезд – как награда за былые бои. И ничего погребального в его облике – старик «Оракул» был одним из тысяч пиратских судов, нашедших вечный покой в океанской пучине. Многие тысячи мертвецов, не разлучившихся с камзолами и короткими абордажными саблями, сторожат их.
