Сергей Самаров - Молчание солдат
– Туда! – показывает Анвар в направлении, откуда они только что пришли. – Додавим. Нельзя выпускать...
– И завязнем, – коротко комментирует Аббас. – Нам шесты вынести надо. Туда! – дает он направление, показывая в противоположную сторону. – К своим...
Анвар не возражает. Его боевой пыл и азарт легко гасятся пониманием поставленной задачи. И уважением к молодому командиру. Тот всегда знает, каким из советов следует воспользоваться, от какого следует отказаться.
Гранатомет вместе с гранатами захватывают с собой. Такой трофей, пока запас гранат есть, очень может выручить в трудную минуту. Кончатся гранаты, можно и бросить... И пусть весит он, как четыре автомата, пусть и без «газонокосилки» есть чем нагрузить плечи, Анвар с трофеем не расстается.
На подходе к носильщикам Аббас дает фонариком условный сигнал-отмашку, чтобы свои же в такой напряженный момент не подстрелили. Но про осторожность все же не забывает и на открытое место выходит, только дождавшись ответного сигнала. Быстро и коротко осматривает позицию. Да, федералы застали носильщиков в очень неудобном для обороны месте. Еще Аллах помог, иначе могли бы всех поодиночке перестрелять.
– Быстро! – командует он. – На левую тропу. Она пока свободна...
Это сейчас главное. Но носильщики нехотя поднимаются из снега. Стрелять они любят больше, чем таскать такой неудобный для переноски груз. И даже не слишком понимают все неудобство своей позиции. Даже опасность позиции, потому что солдаты могут через десяток минут оказаться у них над головой, как они и собирались сделать, выслав на верхнюю площадку гранатометчика с офицером.
– Потери есть?
– Двое убитых, трое раненых. Легко... Но груз нести не смогут. Что делать будем?
Аббас не отвечает, сам демонстративно взваливает на себя самую большую связку шестов – пример подает – и делает знак другим из своей группы. Надо подменить раненых. Анвар тоже связку ухватывает, но с «газонокосилкой» не расстается, хотя один из боевиков с перевязанной рукой даже плечо подставляет, желая помочь.
– Не отставать! Анвар – вперед, в разведку, – звучит команда и следует жест, показывающий, чтобы связку шестов у Анвара забрали двое легко раненных.
Хотя нагрузка за этот день выпала на его плечи немалая, Аббас еще полон сил. Он на энтузиазме идти и нести может, только на одном желании сделать так, как приказал Руслан Вахович. И на чувстве ответственности. Шесты нужны всему отряду. Общее дело всегда должно весить несравненно больше личного. Пусть даже общее изматывает и убивает личное – оно важнее.
Анвар появляется на тропе через полчаса. Спешит, сигналит фонариком. Аббас не дал никому отдохнуть за этот период. И сейчас, при появлении разведчика, все чуть не с радостью сбрасывают на снег и на камни поклажу. Понимают, если бы все было нормально, Анвар не бежал бы навстречу.
– Что? – с пяти шагов, не дожидаясь, спрашивает Аббас.
– И здесь путь перекрыли.
– Много их?
– Со взвод наберется.
– К бою! Будем прорываться...
– А груз как же?
– С грузом прорываться. У нас нет выхода. Работаем на уничтожение и вытеснение, потом возвращаемся за грузом...
– Может, лучше в обход? – из-за спины спрашивает Николай.
– А мы разве идем по прямому пути? – не оборачиваясь, отвечает Аббас.
– Через нижний перевал...
– Пять дней. Кому мы принесем шесты? Федералам из команды преследования?
3
Перед отправлением в штаб-квартиру Интерпола донесения Басаргин просматривает его еще раз, чтобы не передать то, что передавать не следует. Они и без того уже просидели два часа вместе с Доктором Смерть, с Андреем Тобако и с капитаном Рославлевым, тщательно выбирая и подбирая сведения и синтезируя их с тем, что сумели добыть через младшего Ангела из Нью-Йорка. Генерал Астахов согласился предоставить данные только с тем условием, чтобы текст донесения был проконтролирован его сотрудником. И то уже хорошо, что со временем хотя бы Владимир Васильевич стал осознавать, что в российском антитеррористическом бюро Интерпола работают все же бывшие российские офицеры, которые никак не желают навредить своей Родине и не будут разглашать государственные тайны или сведения, способные нанести России вред. Раньше и такого не было, и все данные приходилось добывать самим. Однако контроль Астахов все же оставил за собой.
Капитан Рославлев, в свою очередь, в последний раз просматривает донесение. То же самое делают, читая его с монитора, Доктор Смерть с Андреем.
– Меня все-таки смущает тот факт, – сомневается Рославлев, – что мы говорим открыто о препарате, который может стать достоянием российских спецслужб, хотя разработан он в лабораториях ЦРУ.
– Моральные мотивы? – ехидно спрашивает Доктор Смерть. – Или признание чужого приоритета? Если второе, то это не имеет значения, поскольку сами американцы препаратом уже не обладают, если не сделали его повторно уже без профессора Зин-Мухаммада... Но, судя по всему, не сделали.
– Приоритет меня не волнует, – мягко возражает капитан. – Но стоит ли говорить, что у нас может появиться такое оружие?
– А может и не появиться, – не согласен с капитаном Андрей Тобако. – И вообще, неизвестно, есть это оружие или нет его... Главное в том, чтобы не допустить ухода технологии в третьи руки. В данном случае в качестве третьих рук мы можем рассматривать и международные террористические организации, и иностранные спецслужбы, и политиканов всех мастей, желающих иметь возможность манипулировать сознанием больших масс народа, хотя, признаться, в последнее я лично верю меньше всего... Манипулирование идет, но идет иными способами. Тоже зомбирование, но на ином уровне, скорее, на информационном.
– Информационное зомбирование широко применялось во все века, – говорит Басаргин. И результаты мы хорошо знаем. Это и крестовые походы европейцев, и экспансия арабов на половину мира. Это создание из самого цивилизованного государства Европы фашистского монстра и коммунистические потуги большевиков. Наверное, это более сильное средство, чем «поцелуй двузуба».
– Но наша задача, – добавляет Рославлев, – показать руководству, что лаборатория, возглавляемая генералами Стригуном и Яхонтовым, преследует именно эти цели, а остальные видит только попутными.
– Все! – решает Басаргин. – Я уже устал от повторения. Мы выходим на новый виток обсуждения тех же самых вопросов. Так может длиться до бесконечности... Не пора ли договориться и отправить донесение?
Рославлев вздыхает:
– Отправляйте...
– Доктор, шифруй, – командует Басаргин, опасаясь, что у капитана появятся новые возражения. – Астахова могут вот-вот вызвать «на ковер». Надо подготовить для него самый важный аргумент.
* * *Капитан Рославлев уезжает и, должно быть, на лестнице встречается с Ангелом, потому что Ангел приходит сразу за ним. Доктор, закрывающий дверь за Рославлевым, не успевает дойти до своего кресла, как ему приходится возвращаться на звонок.
Ангел за собой дверь закрывает сам.
– И что нового сообщил тебе твой полковник? – потягиваясь всем своим гигантским телом и зевая, как лев, спрашивает Доктор Смерть. Время уже ночное, а он иногда имеет желание ночью спать, что и демонстрирует своим красноречивым видом.
– Сейчас. Расскажу... Позвоните сначала на пост, никто за мной не пожаловал?
За спутниковым телефоном сидит Тобако. Он и набирает номер Пулата. «Маленький капитан» и Дым Дымыч Сохатый дежурят во дворе, каждый в своей машине, и машины поставлены в разных концах, чтобы иметь лучший обзор.
– Что нового? – спрашивает Андрей в телефонную трубку. Так... Так... Хорошо... Сообразим...
Он отключает трубку и осматривает всех почти с торжеством.
– Что? – спрашивает Ангел.
– Подъехал зеленый «Ленд Ровер». Встал с торца дома. Во двор не заезжает.
– Точно, – говорит Ангел. – Его я и видел. Они начинают мне надоедать.
– Мне еще больше, – басит Доктор Смерть. – Я спать хочу, а они ездят.
Он открывает сейф, вытаскивает оттуда почти пустую бутылку коньяка, одним глотком, приложившись к горлышку, опорожняет посудину и направляется к двери.
– Далеко собрался? – интересуется Басаргин.
– Мне надоели цивилизованные методы общения спецслужб. Но ведь не перевелись же на свете простые хулиганы. Хочу отметить им машину...
– Не попади в пулатовского «Гешу». Он тоже там стоит! – предупреждает Ангел и наблюдает за тем, как Доктор вытаскивает из кармана своего плаща перчатки, потом протирает бутылку полой того же плаща, чтобы не оставалось отпечатков пальцев, и выходит в подъезд.
Любовь Доктора Смерть к мелкому бытовому хулиганству все знают давно. Увесистые шаги раздаются на лестнице, уводящей на верхние этажи, и долго после этих шагов не стихает эхо. Доктор любит ходить шумно. Куда он направляется, понимают все. На верхнем этаже окно с лестничной площадки выходит как раз на торец дома. Удобный окоп для метания бутылок, даже пустых, и не беда, что они без зажигательной смеси...
