Сергей Зверев - Точка выброски
— Ты всегда был очень добрым к нашим слугам, брат, — покачал головой шейх. — И не только к ним. Но ты не ответил на мой вопрос. Так откуда же все-таки появились эти старые кадры с мальчиками?
— Вдова Абдаллаха отдала мне эту пленку два года назад, — сказал принц. — Старый слуга никому не показывал ее до самой своей смерти. Только после его кончины выяснилось, что существует такой уникальный материал. Я позаботился о том, чтобы кадры были отреставрированы и переведены в современный формат. Нельзя же допустить, чтобы все это пропало. Наше детство.
— Так наш Абдаллах умер? — Шейх помрачнел, поцокав языком. — Ай-яй-яй… Я не знал. Прошло уже два года — а я ничего об этом не знаю.
— Уже два с половиной, — уточнил принц Насир.
— Тем более. А кто еще из наших слуг… оставил нас? — Шейх отвернулся от брата, рассматривая многочисленные пальмы и эвкалипты оазиса.
— Вот вернешься сейчас во дворец и все выяснишь, — с ласковой улыбкой сказал принц. — Я тебе о многом расскажу. За время твоего отсутствия столько всего произошло, причем не только плохое или печальное.
— Ты считаешь, что я должен жить во дворце? — спросил шейх.
— А где же еще должен жить наследник престола? — все так же добродушно отозвался принц, разводя руками. — В пустыне? Это абсурд! Поверь мне, мой любимый брат, мне просто больно смотреть на то, как жестоко и несправедливо обходится с тобой судьба. Но эту черную страницу в твоей, а соответственно, и в моей жизни нужно скорее перевернуть. Возвращайся, и мы забудем весь этот многолетний кошмар!
— Ты ведь понимаешь, брат, что я никогда бы не повел свои войска на столицу…
Принц с улыбкой смотрел на младшего брата. Конечно же, он мог бы ответить на это: «Этот поход стал бы твоим последним боем — шансов победить у тебя никогда не было» — однако сказал:
— Конечно, понимаю! Ты не смог бы выстрелить ни в меня, ни в Абдаллаха. Ведь ты совсем не такой человек, каким стараются представить тебя наши недоброжелатели. И кому, как не мне, знать это!
— Вот именно! — Шейх старался выглядеть взволнованным. — Я совсем не хочу воевать, но…
— Возвращайся, брат! — убеждал принц, пристально глядя ему в глаза. — В столице страны, которая в ближайшие годы должна будет войти в Евросоюз, жить гораздо удобнее, чем в крепости посреди пустыни. Ты заслуживаешь гораздо большего. Настоящее и будущее Магрибии в наших руках, и мы должны сделать все для того, чтобы наша родина стала страной, которой бы завидовали соседи…
— Хорошо, — шейх был готов к такому разговору. — Тогда я выскажу свое мнение. Ведь ты хочешь его услышать, дорогой брат?
— Конечно! Для этого мы здесь и собрались. Кому, как не нам, говорить правду друг другу?
— Так вот, я со своей стороны так вижу эту ситуацию: я возвращаюсь в столицу, и в тот же день объявляется о прекращении деятельности «Фронта Освобождения Сахары». Тогда же состоится заседание парламента Сахарской Народной Республики, который заявит о добровольном вхождении в состав Княжества Магрибия и о самороспуске.
— И в тот же самый день состоится церемония твоего вступления в должность премьер-министра, — сказал принц.
— И моя инаугурация как нового принца! — Шейх повернулся лицом к брату и сказал это, глядя ему прямо в глаза. Принц, казалось, не ожидал подобных слов.
— Погоди, брат, — принц Насир тяжело вздохнул. Потом внимательно посмотрел на шейха. — Сейчас я отвечу тебе. Хорошо, я скажу тебе свое слово. Но и ты сначала должен ответить мне на один вопрос.
— Какие могут быть проблемы? — Лицо шейха Джалиля выражало только открытость и искренность. — Спрашивай! Мне нечего от тебя скрывать!
— Ты хочешь стать принцем? Я знаю, ты всегда этого хотел…
— Конечно! Только поэтому когда-то ярость затмила мой разум, и я объявил войну своему собственному брату! Другой причины быть не могло.
— Дай же мне сказать, брат, — принц снова вздохнул. И продолжил после паузы:
— Совсем недавно случилась очень неприятная история с похищением российских гонщиков, — принц предостерегающе приподнял руку, не давая шейху возразить себе. — Для меня, как главы государства, это происшествие очень и очень неприятно. Я, конечно же, уверен, что ни ты, ни твои люди не могут быть причастны к этому. Но все же…
Шейх молчал, глядя на старшего брата. Тот тоже не торопился высказываться, о чем-то размышляя. Затем снова начал говорить:
— Ты должен поклясться, брат. Поклянись сейчас же, что на твоих руках и на руках твоих людей нет крови пропавших русских.
— Брат! Как ты мог такое подумать! — обратился шейх к принцу, но тот смотрел на него, уже не улыбаясь. — Клянусь! Клянусь, что эти люди, если они умерли или умрут… Если они и погибнут, то это будет только тогда, когда этого пожелает Аллах! Никто из моих людей не пролил и никогда не прольет их крови. Клянусь тебе в этом пророком Мухаммедом и самим Аллахом! Я говорю чистую правду!
— Ну что ж… — принц Насир тяжело вздохнул, видно было, что разговор давался ему нелегко. — Тогда я тоже поклянусь, что в тот же день, когда ты вернешься в нашу столицу, наш верховный муфтий назовет имя еще одного принца Магрибии. Почему бы в нашей стране не быть сразу двум принцам? Я не вижу никаких препятствий для этого. Вполне возможно, что наша страна станет королевством… Короче, мы с тобой все это еще обсудим. О главном мы договорились. Прощай, брат. Вернее, до свидания — мы встретимся уже в день инаугурации.
— Прощай!
Братья обнялись и разошлись в разные стороны. Принц Насир возвращался к своему кортежу уже не так бодро и уверенно, как отходил от него. В его душе не было особенной радости после увиденного и услышанного — он понимал, что прощание с братом было далеко не таким искренним, как начало встречи. «Да, жизнь в пустыне и многолетняя война сильно изменили моего брата. Ничего, после того, как он вернется во дворец, он снова станет прежним — моим любимым братишкой Джалилем. Время лечит и не такие раны. Все встанет на свое место, главное, что теперь все плохое заканчивается».
Глава 31
Одинокая гора, в верхней части которой размещался пещерный город троглодитов, высоко возвышалась над пустыней. С военной точки зрения это был идеальный наблюдательный пункт. Любого человека, который приближался к ней — ехал ли он на автомобиле, на верблюде или же просто шел пешком, — с вершины горы было видно еще издали. Поэтому стоянку двух «КамАЗов» и свой временный лагерь Андрей Лавров и археологи решили устроить вдалеке от нее — в холмистых предгорьях южной части Атласских гор, которые еще называют Антиатласом. Сразу же после устройства лагеря Батяня решил предпринять действия по выяснению обстановки в пещерном городе и состояния похищенных гонщиков.
— Ну что, земляки! Пора действовать, только вести себя надо осторожно и разумно. Кто из вас сейчас пойдет со мной в разведку? — спросил майор, усевшись по-турецки и внимательно оглядывая двух друзей.
— Понятно, что я! — непререкаемым тоном ответил Богдан. — Ты ведь не хочешь, правда? — обратился он к Алесю.
— Ну почему же! — возразил Алесь. — Как раз наоборот. Я ничего против не имею, чтобы отправиться вместе с майором. Так что — это как Андрей скажет! Или давай жребий тянуть!
— Да я бы вас обоих взял! — усмехнулся Лавров. — Но вы, конечно, не десантники, стрелять и драться не умеете…
— Ну, это еще как сказать, — возразил Богдан. — Мы тоже кое на что способны.
— Ничего себе, заявочки! А боевика кто из нас завалил? — возмутился Алесь.
— Так, бойцы! Спокойно! — Батяня строго оглядел ретивых археологов. — Я понял, что вы герои и суперсолдаты. Решим так — пойдет тот из вас, кого можно будет замаскировать. Ты, Богдан, ведь не собираешься в таком виде подбираться к горе?
Богдан до сих пор был одет в ярко-зеленый тропический костюм, в котором его застал набег верблюжьей кавалерии. Вся остальная его одежда сгорела вместе с жилым домиком. Такое «убранство» при всем желании никак не годилось для задуманного путешествия. Тут же выяснилось, что снятый с Хамида маскировочный комбинезон ни за что не налезет на крупногабаритного Богдана. Зато худенькому и невысокому Алесю он пришелся почти впору.
— Ну, вот и выяснили, кто из вас сейчас пойдет со мной! Но ты не переживай, — сказал Андрей Богдану. — Думаю, твое умение стрелять и драться нам еще сможет пригодиться. Ты ведь в каких войсках служил?
— В железнодорожных. Но не думайте! — вскинулся Федорчук. — Нас там тоже кое-чему учили!
— А я и не думаю, — уверил его Лавров. — Охраняй пока что лагерь, следи за нашим басмачом и готовь обед — часа через четыре мы должны будем вернуться. В смысле поварского искусства я на тебя, Богдан, очень надеюсь. Я же помню, какую встречу вы нам тогда организовали.
— Какой еще обед? — с удивлением спросил богатырь-археолог. — Почти ведь ничего не осталось. Последнее сало и то все доели!
