Кирилл Казанцев - Между ударами сердца
– Й-ё! – вырвалось у Гамзата.
– Конечно, это не Москва, – продолжал Покровский, – и вы здесь еще не успели встать на широкую ногу. Я все это учитываю. Но, кроме этих денег, мне еще надо от вас честное дагестанское слово.
Юрий говорил уверенно и четко, он знал, что показанный фильм – очень веский аргумент в его правоте и силе. Однако он заметил, что того ошеломляющего эффекта, который он ожидал увидеть, достичь все же не удалось. Разве что Гамзат готов был вот-вот взорваться.
Уже чувствуя изрядную усталость от невероятного нервного напряжения, Покровский быстро подытожил:
– Значит так, вы сворачиваете весь свой бизнес и отправляетесь к себе восвояси. Подъемных, чтобы отстроиться у себя дома, у вас, как мне известно, должно хватить. Конечно, не на вилы и особняки, но другие же люди как-то живут в обыкновенных домах. А если кто-нибудь из вас где-то всплывет со своими мутными делишками, весь этот документальный фильм сразу же появится во Всемирной паутине под названием Интернет.
Юрий замолк. В кабинете на несколько секунд повисла тишина. Покровскому даже показалось, что сейчас дагестанцы услышат, как громко у него в висках пульсирует кровь.
– Ну, допустим… – медленно, холодным тоном наконец произнес Аслан.
– Что, допустим? – переспросил Юрий.
– Мы тебя отправим в такой же бочке, как ты нам здесь показывал… На песчаное дно?
После этих слов Гамзат бросился к Юре.
– Стоять! – Аслан выставил вперед руку. – Успокойся!
Гамзат застыл, весь скукожился. Юра отступил к выходу, атмосфера в кабинете, чувствовалось, накалилась до предела.
– Если со мной сейчас что-нибудь произойдет, этот фильм сразу же окажется в Интернете. Мало того, этот фильм сам придет по электронной почте, скажем так, тем лицам и учреждениям, которые в этой стране умеют наводить порядок. А еще попадет в редакции газет и телеканалов, а также сам собой возникнет в открытом доступе на Ютубе.
– Я всегда знал, что ты умный парень, – не выдавая своих эмоций, сказал Аслан – Я даже старался у тебя чему-то научиться. Подойди, пожалуйста, сюда. Я здесь сам попробовал смонтировать один видеоматериальчик. Хочешь посмотреть?
– Слушай, Аслан. Ты мне зубы не заговаривай. То, что я сказал, это не ультиматум. Это сделка, которая решается здесь и сейчас. Если вы соглашаетесь – я сегодня же получаю свои бабки и исчезаю из вашего поля видимости. Однако вот в чем штука, вы из моего не исчезнете никогда. Я буду вас видеть, но не буду вам мешать взять и вот так внезапно сорваться с места, освободив от своего присутствия этот город.
– Да подожди ты. Не заводись. Просто мои ученические пробы тебе тоже будут интересны. Что, тебе одной минутки жалко? Вдруг я на старости лет сам начну фильмы снимать о горах, о баранах… – проговорил Аслан. – Тем более я компьютер не выключал. Одну только минутку.
Он жестом показал Гамзату отойти и дать дорогу Покровскому. Юрий нехотя сделал несколько шагов вперед.
32
От раннего пожелания доброго утра, от такого теплого внимания, которое чувствовалось в каждом слове любимого, по всему телу Юли разлилась нега. Девушка закрыла глаза, но сон уже растаял, да и он бы испортил эти сладкие ощущения.
Юля посмотрела на часы – было только семь.
– Вот сумасшедший – ни свет ни заря подскочил.
И подумала: «А первым делом позвонил мне».
– И кто только так рано встает? – Юля потянулась, зевнула, а потом, резко поджав ноги, перевернулась на бок и уткнулась в одеяло.
В этот время позвонили в дверь.
– Нет, ну кого в такую рань леший принес? – нахмурилась Юля.
Она не хотела открывать – у Ильи есть ключ. В дверь позвонили еще раз.
«Даника разбудят», – подумала девушка.
Накинув на ночную рубашку халат и засунув ноги в тряпичные тапочки, Юля пошла к двери. Она посмотрела в глазок – на пороге стоял полицейский. В фуражке, в погонах – все, как и положено.
У Юли екнуло сердце – вдруг это пришли за Ильей? Она еще раз глянула и теперь узнала – это был тот самый старший лейтенант Сутягин, который разговаривал с Ильей и с ней позавчера вечером возле «Жигулей». В дверь снова позвонили, теперь настойчивей.
– Кто там? – сонно спросила Юля.
– Полиция. Старший лейтенант Сутягин.
– А в чем дело?
– Дело в том, что в районе произошла серия краж из автомобилей… – начал полицейский.
Юля открыла дверь ровно на столько, на сколько позволяла цепочка.
– А моего брата нет. Он уехал за границу.
– Хорошо, хорошо. Но нас интересует все….
– Тс-с-с… Ребенок спит, – Юля приставила указательный палец к губам.
– А-а, понимаю, – перешел на шепот старший лейтенант Сутягин. – Вы же тогда не просто вышли на улицу. Вы можете дать более подробные показания? Что слышали, что видели. Вероятно, есть какие-то подозрения. Или замечали что-то странное во дворе, в этом районе.
– Что странное? – насторожилась Юля.
– Может, вспомните – не крутился ли кто-нибудь вокруг стоящих машин. Ведь эти сволочи, извините, своих жертв выслеживают.
Сутягин достал из папки какие-то документы и попытался, стоя, что-то написать на бланке. Шариковая ручка в горизонтальном положении напрочь отказывалась писать и только драла бумагу.
– Черт! – подул он на острие стержня. – За столом было бы удобнее, – его лицо приняло просительное выражение.
– Ну, да, конечно. Прошу.
Юля сняла цепочку и в ту же секунду краем глаза заметила, как высокая черная фигура с силой оттолкнула полицейского. Страж порядка просто влип в стену коридора.
Вначале один человек в черной шапке-балаклаве с прорезями для глаз, затем еще один и еще ворвались в комнату. Кто-то из них схватил Юлю за плечи и прижал к висящему в прихожей большому зеркалу, огромная лапа другого зажала ей рот. В лапе была тряпка, которая пахла чем-то едким – в глазах у Юли потемнело, и она обмякла.
Третий из ворвавшихся побежал по комнатам. Даник на мгновение увидел перед собой узкие прорези и злые черные глаза. Его сознание восприняло это как ночной кошмар. Мальчик вскрикнул, а затем, так же, как и его тетя, обмяк от хлороформа.
– Все, понесли! – скомандовал один из нападавших.
На голову Юле накинули мужскую куртку и, схватив под мышки, потащили по ступенькам, словно перепившего приятеля.
Даника, будто груду вещей, закрутили в попавшее под руки покрывало.
– Молодец, – один из громил в маске похлопал Сутягина по плечу.
– Могли бы и понежнее, – ответит он.
– Ничего, она баба крепкая. И малец не слабак.
– Я не про них. Я про себя. Чуть плечо мне не выбили.
– Ну, извини, чувак, ты же понимаешь, нам быстро надо было.
Громилы сорвали с себя маски, опустили по самые глаза капюшоны черных курток и потянули своих пленников в грузовой микроавтобус – без окон.
Жители дома, если бы их опрашивали, сказали бы, что, наверное, компания подвыпивших друзей решила отправиться «голливудить» куда-нибудь на природу.
* * *Юля очнулась от боли в руках. Она была крепко привязана к массивной бетонной балке, что посреди темной комнаты подпирала потолок. Прямо в лоб ей красным огоньком светила камера на штативе. А на стене, обшитой вагонкой, висел многодюймовый плоский экран. Его, скорей всего, повесили специально, потому что на нем Юля видела себя.
Ее опухшее лицо, обезображенное мешками под глазами, налитыми веками, щеками, покрывшимися малиновыми пятнами, свидетельствовало об аллергической реакции на хлороформ. Рот Юли был заклеен широкой изолентой. Она чувствовала во рту мерзкий резиновый вкус.
– Ну что, очнулась? – мужик, который стоял перед ней, говорил с кавказским акцентом.
Юля перевела на него взгляд. Он показался ей просто отвратительным – сутулый, скрюченные руки, сросшиеся брови, маленькие коричневые глазки, зрачки-точки, жирные волосы.
Мужик корявыми, пахнущими дымом и горелым мясом ногтями подцепил уголок изоленты, резко сорвал ее и бросил на пол.
– Вы что! Я могла умереть! У меня мог быть анафилактический шок!
– Шок? Заткнись! – заорал на нее сутулый.
– Где Данила? – в ужасе спросила Юля.
– Данила! – мужик снова заорал прямо ей в лицо. – Его зовут Данила?
– Да, мой племянник!
– Племянник – это кто? – закричал он, открывая рот с маленькими, как у щенка, передними зубами.
Юля сначала даже не поняла вопрос.
– Как это кто? Мальчик. Сын моего брата.
– А, сын твоего брата. Я не понимаю этого – племянник-соплянник… Джахпар! Скажи Зулпукару, пускай камеру переключит! – крикнул по-лакски уродливый мужик.
На экране показалась темная комната с одним-единственным окошком под потолком. Свет едва пробивался в нее. Скорей всего – это был подвал или погреб. Пол был бетонный, весь в пыли и опилках. Юля зразу не сообразила, что в углу сидел мальчик. Ей подумалось, что, возможно, это котенок сжался во мраке. Даник рыдал, обхватив свои коленки.
– Джахпар, пускай Зулпукар даст звук. Нашей гостье интересно, – заржал сутулый. – Ей это должно понравиться.
