Эльмира Нетесова - Женская месть
— Нет теперь таких мужиков, отец! Извелись. Чтоб иметь слабую бабу, самому нужно быть сильным. Нынче это немодно. Сегодняшние мужики за спины женщин попрятались и все на них взвалили. Теперь бабы содержат семьи и кормят мужиков. Те не хотят впрягаться в семейный воз, пупки берегут, чтоб не сорвать. Бабы, как ломовые, все заботы на себе тянут.
— И ты так-то? — спросил Захар.
— А чем я лучше других. Так же выматываюсь. Знаешь, как все надоело! Жизнь давно не в радость. Устала от вечной гонки, прессингов, наездов, откатов. Нигде нет покоя, где можно спрятать душу хоть ненадолго, на отдых. Выматываюсь до изнеможения. Все эти деньги зарабатываем. Вот с долгами рассчитались, теперь надо мебель в зале обновить, своих обуть и одеть, иначе обносились вконец. А что дальше? Все та же рутина, в ней новые заботы! Что будет завтра, не знает никто.
— Женька говорил, будто новую машину хочет! — вопросительно глянул на Ирку.
— Ну, блин! Совсем по фазе стебанулся козел! Только этого мне сейчас не хватает. Хорош будет и на старых колесах. Мало чего он хочет. Обойдется! Не могу на части разорваться. Ему сколько ни дай, все мало. А где я возьму. Итак на работе зашиваюсь. С утра до вечера как проклятая кручусь. И все равно не успеваю. Получаю неплохо, а как не крутись, не хватает. На подработку ни сил, ни времени нет, для панели постарела. А заботы душат, валят горой.
— Теперь всем тяжко достается. Вон у меня в запрошлом и прошлом месяцах клиентов почти не было. А и теперь с мелочами приходят. То змейку в сапогах поменять, иль галоши подклеить. За такое, что получишь, сущие гроши, — пожаловался сапожник.
— Кризис всех задолбал. И самое обидное, что зарплаты задерживают, а продукты дорожают. Цену за свет подняли. А нашему Женьке зарплату уменьшили. Урезали враз на четверть. Попробуй, спроси почему? Сразу уволят. Не нравится — уходи! Желающих на его место полно.
— Вчера слыхал, что в городе безработных много.
— Их всегда хватало. А нынче поприбавилось. Много чего закрыли. Кажется, бывшую твою мастерскую тоже под магазин переделывают. Развалилось заведение. Не выдержало конкуренции. Все на улице окажутся.
— А жаль, путевые мастера там были. Обувь делали даже лучше импортной. И не только красивой, ноской была.
— Говорят люди, что клиентов у них не стало. Иные мастера спились. Другие по деревням разбежались, где еще народ живет. Снова к земле возвращаются. Все ж в деревне легче прожить.
— Ко мне с неделю назад баба приезжала из деревни, фермерша! Ну и бабища скажу тебе. Таким только в деревне дышать. Ее вдвоем за талию не обнять. Толик, мой сосед, у меня на то время был. Увидел ту женщину, со страху под лавку чуть не укатился. Хотя своя баба у него габаритная, но Анка супротив фермерши сущий цыпленок! — рассмеялся Захарий.
— А чего ей от тебя потребовалось? — изумилась Ирина.
— Обувь в ремонт привезла, целый короб. Я всю неделю ее ремонтировал. До глубокой ночи возился. Ну да дело не в том. Эта фермерша стала меня к себе в деревню уламывать. Причем насовсем.
— Зачем?
— В мужики сговаривала. Обещала из меня через полгода сущего бугая слепить. Ну, сказал, что в хозяйстве не разбираюсь. Она успокаивает:
— Ты, петушок мой, только согласись, всему научу и яйцы подбирать, и телок крыть, и на сене кувыркаться и со мной управляться. Ты как по мужской части, милок? У нас в деревне всего от души, сколько пожелаешь. Жратвы полно, работы еще больше, ну, а ночами отдых до самого рассвета. Тут уж кто во что горазд. Коль мужик и силы есть, те на сеновале кувыркаются до зари. У нас и доярки, и свинарки на любой вкус. Ну и я, баба хоть куда, ни в одну кадушку не помещусь. Коль угодишь, хозяином фермы станешь.
— А где же свой хозяин? — спросил ее.
— Сбежал черт корявый, не справился. От того смылся с глаз. Позора испугался. А мне чудно, даже денег за работу не попросил. Испугался, что натурой с него возьму. Оторву все, что висит и торчит. А ему жалко стало.
— Глянул на бабу и самому жутко сделалось. В ее ладошке не только моя голова, а даже бычья легко поместится. Эта если прихватит, от ней не смоешься. Она иль окалечит, либо уроет тут же. Сыщи там на ферме, куда мужик подевался! Не зря от ней человек ночью сбежал. Видать жить ему хотелось. А тут еще Толик из-под лавки стонет:
— Захарка, не фалуйся. Мы и вдвоем с ней не сладим. Пощади себя и меня малость. Глянь, она, одним пальцем нас обоих раздавит, если не сладим с ней. А кто с такой справится? Ей целой деревни мужиков мало! Я, давай отказываться. Мол, меня своя баба прогнала за мужичью непригодность, так она много старше и слабей. Так эта баба подняла меня с чурбака единым пальцем, вытряхнула из одежи, оглядела всего и сказала:
— Вот тебе неделя времени. Думай, соглашайся ко мне, не прогадаешь. Силой не беру. Только с согласия, по любви! Озорной ты мужик, но робкий. Это не помеха. Я тебя смелым сделаю. Научу, как любить надо по-деревенски, всей душой, без остатку.
— Когда она ушла, вылез Толик. Он и теперь не приходит ко мне. Про фермершу не хочет вспоминать. Он ее в натуре испугался. Оно и немудро.
— А фермерша приезжала?
— Куда бы делась, такой заказ оставила! — хохотнул сапожник гулко:
— Ох, и побазарили с ней. Вся как есть выложилась баба. Рассказала про свое хозяйство. Сколько у ней свиней и коров, телят и быков, кур и петухов. Я, слушал и в портки чуть не налудил со смеху. Оказывается, у бабы не простые быки, а только племенные, чемпионы по сексу. В день по десятку коров кроют. Больше нельзя. Ветврач не дозволяет, чтоб не испортить породу. Так фермерша размечталась такого же мужика найти, чтоб под стать ее быкам был по своим способностям. Ну, где эдакого бугая отыщет? Я враз отрекся от такой должности. Хотя зарплату сулила кучерявую и условия отменные. Предлагала контракт. Но не уломала. Не сговорились.
— В цене не сошлись? — спросила Ирина.
— Годы мои не те, чтоб с быками конкурировать. И опять же, на такую должность соглашаться рисково. А что как не слажу, не справлюсь, баба меня по судам затаскает, испозорит с корнем, век имя не очищу. Кое-как отбоярился. Но заказ она оплатила щедро, хотя всю обувку проверила. Довольная осталась. Обещала наведываться.
— Ну и клиенты у тебя!
— Всякие случаются. Их не закажешь.
— А к нам в дом тоже один повадился захаживать. Целый полковник в отставке. Каждый вечер заходит!
— К тебе что ли мылится?
— Ну, что ты! Я для него старая!
— Сколько ж самому?
— Больше шестидесяти!
— Чего! И ты старая!
— Иль к Валентине пристает шелудивый барбос?
— Нет! Ее бабусей зовет. Сам на шесть лет ее старше! Мать бесит, когда он к ней так обращается. И в ответ говорит ему:
— Проходи, внучек! Я тебе уже грелку на спину приготовила, травку от запора заварила. Входи, в дурака скинемся. О чем еще говорить с тобой!
— К кому ж клеится? — удивился Захар.
— Ну, как, не дошло? К Наташке клины бьет, все пытается заговорить с нею, расположить к себе!
— Да ты что? Куда эта перхоть сыпется? Он же сущая плесень! В натуре мухомор!
— Зато сам себя считает молодцем, первейшим женихом в городе, соколом или орлом, говорит, что он в прекрасной форме. Но если б ты его видел! Отец, он дряхлота. Ноги еле тянет. Наташка любит посмеяться над ним. Сядет рядом, он разомлеет от счастья, а дочка спрашивает:
— Егор Фомич, расскажите, как вы с Суворовым ходили в поход через Альпы? Вы же живой свидетель тех событий. Он и не понимает, что Натка прикалывается. Историю не помнит. И говорит:
— У нас в штабе такого не было. А в каких войсках он служил?
— Мы в хохот, он отмахнется и отвечает, мол, его голова не компьютер, все не запоминает. Но точно помнит, что у него трехкомнатная квартира, машина импортная в гараже, целый «Мерседес». И дача имеется за городом, двухэтажный коттедж.
— А жена, дети, внуки, имеются у него?
— Вот об этом разговора не ведем. Наташка его не переносит. Посидит две минуты за чаем и бегом от него. Уж он ее ждет, зовет, а она сидит за компьютером, в интернет влезла. Нужен ей тот старый пердун! И выгнать неловко, все же сосед! Запрещаем дочке грубить ему. Она аж кулаками рот затыкает, чтобы не сорваться.
— А почему думаешь, что к Натке приходит?
— По нем видно, по козлиным глазам. Так и смотрит за нею в каждый след. К себе в гости приглашал.
— Кого?
— Всех. Ну, мы с мамкой враз отказались. Он к Наташке прицепился. Та, чуть не послала его по- свойски. И ответила, что ей неприлично ходить в гости к соседям одной. Да и времени нет, к занятиям нужно готовиться. Он поерзал, но возразить нечего. А потом повод сыскал на другой день, мол, помоги с компьютером разобраться. Наташка сказала, что сама в них разбирается слабо, тут только отец сумеет помочь. И отправили к нему Женьку. Тот бедный, зубами скрипел уходя. Вернулся не скоро, тихий задумчивый и сказал:
