Сергей Коротков - На острие победы
– Степаныч, а ты ненароком не особист или мобильная «тройка» для чистки партийных рядов глубинной разведки? – спросил Машков, облизывая лезвие ножа от тушенки.
– Ага, меч правосудия, выкованный лично Лаврентием Павловичем на кузницах Златоуста, – громогласно съязвил Сергачев, затем покрутил ус и шутливо добавил, – идите вы в жопу, сынки, со своими подозрениями. Извини, дочка! Стар я и никогда не был замечен в таких делах.
– Уф-ф.
– Слава богу!
– Ешь давай, наворачивай, солдат! Поди, голодный от страха? Натерпелся столько, зуб на зуб не попадает, – Машков протянул гостю краюху хлеба с куском колбасы, – вот маненько разжились у пруссаков на селе. Угощайся сельскими харчами. Ты скажи, кто теперь за главного в группе будет? Ты в каком звании, папаша?
– Техник-лейтенант. А у вас кто здесь старшой?
– Ого! Я сержант, они рядовые. Стало быть, ты командиром у нас будешь?
Семен Степанович заметил, как все напряглись и замерли, ожидая ответа. Кое-что он все же соображал в жизни.
– Формально да. Фактически будешь руководить ты, сержант. Так сказать, зам по боевой части.
Машков сразу расслабился, его довольная физиономия выдала скрытые чувства с потрохами.
– Степаныч, ты как нас нашел-то? – спросил Селезень.
– Шел-шел и нашел. А если серьезно, – Сергачев улыбнулся, потер усы, – квадрат 4Ж с карты не сложно найти наяву, отдаление от железки до полукилометра, дальше вам невыгодно маскироваться, потому что нужно наблюдать за рельсами и литерным. А услыхав выстрелы и потом мат-перемат, я понял, откуда и чей ветер дует.
– Гм… логично. Вот так, друзья-товарищи, гундеть в лесу и палить почем свет! – с укором промолвил сержант, глядя на Лизу.
Пешкова покраснела, вспоминая, как с пристрастием допрашивала пленных. Васюкова школа! Земля ему пухом…
– Нужно выработать план, стеречь литерный или ждать указаний Центра, но сначала связаться с ними, поведать, что живы и какой информацией владеем, – предложила Лиза, – а сведения у нас – бомба! Вы, Семен Степанович, не представляете, что мы нарыли за эти сутки и о чем узнали вон от тех «языков»!
– Девонька моя, да уж догадываюсь! – Сергачев снова залихватски расправил усы, оглядел всех с победоносным видом и обескуражил бойцов знаниями. – Про то, что литерный и танк ненастоящие?
– Ого!
– Ничего себе!
– Степаныч, ты случаем не того… Не провидец?
– На днях на совещании у Берии я высказался по этому поводу, теоретически доказав, что «Крыса» наша – совсем не танк и не зло. И район его точного нахождения сужен до двадцати квадратных километров.
– Как это? Отец, ты это как установил? – спросил ошарашенный Машков, соломинка изо рта которого выпала от удивления.
– Потом расскажу, некогда лясы точить, братцы-кролики! – Сергачев зашевелился, стал вынимать какие-то бумаги, свернутые в рулончик вокруг фальшфейера, но, заметив недоуменный взгляд Селезня, пояснил: – Это чтобы в случае засады или пленения можно было дернуть колпачок и мигом сжечь важные документы, чтобы они не достались фрицам.
– А-а-а…
– Хрен на-а! – передразнил парня Шишкин и ехидно улыбнулся. – А то ты такое не видел ни разу?
– Не-а.
– Эту штуку наш лейтенант носил в планшете… э-э… типа пиропатрона, – сказал Машков грустно, – дернув шнурок такого, не то что бумаги и карты спалишь, а сам окурком станешь. Страшное дело!
– Жаль ребят! Всех… И Димку с Иваном, погибших там, у аэродрома, и Неупокоева со старшиной, и Матвеича с Петро Захарченко. Почитай, половины группы нет уже, – печально пробурчал Шишкин, ковыряя мозоль на ладони.
– Сынки, нехай земля хранит их тела, а небо – души! – шепотом сказал Сергачев. – Вижу, крепкая связь у вас с ними. Хочу сказать, окромя ваших товарищей боевых много других полегло в этих землях. Несколько групп накрылось, сведений о них нет в Москве, да и у вас, видать, тоже?
– Не знаем про смежников, Степаныч. Ничего не слышали.
– Да ты что-о? Серьезно?! Все погибли? Так никто и не вышел на связь? – Селезень даже привстал, горечь душевной боли исказила его лицо.
– Видать, все, паря!
Через минуту скорбного молчания тишину нарушила Лиза, поведав ветерану информацию от пленного агента Абвера. Сведения действительно оказались ценными и нуждались в срочной отправке в Центр. Сергачев кивнул, что-то погонял в голове, большим пальцем приглаживая ус и этим помогая зубам кусать его. Чувство переполненности мозгов различными ЦУ и инструкциями, которыми его напичкали перед отправкой в тыл врага силовики, рвалось наружу – нужно было быстрее выдать бойцам все распоряжения и новости, а затем начинать действовать. Не на курорт все-таки прибыл!
Семен Степанович поднялся, хотя ноги и стали ватными после долгой ночной ходьбы по пересеченной местности, почти незаметно крякнул и обратился к разведчикам:
– Сынки… гм… бойцы, стройся. Короткая вводная и в путь.
Диверсанты переглянулись, по лицам пробежали легкие, без злого умысла ухмылки – типа сразу видно, папаша не из разведки, тыловик и простачок. Но уже то, что согласился и смог добраться до глубокого тыла противника, взять себя в руки, одно это вызывало похвалы и положительные эмоции бойцов. Они построились. Рослый угрюмый сержант Василий Машков с перебинтованным плечом, схлопотавшим два пулевых ранения, в жандармской форме. Чумазый, заросший щетиной рядовой Алексей Шишкин, постоянно сутулившийся по причине, видимо, долгой езды в тесной кабине бронемашины. Молодой, с озорной искоркой в глазах рядовой Селезень Сергей, светловолосый, с выцветшими на солнце ресницами и бровями снайпер в маскхалате «Шаман». Симпатичная, круглолицая, с веселыми веснушками радистка-переводчица Лиза Пешкова.
Степаныч огляделся вокруг – туман окутал низинку, поросшую ольхой и вербами, двое пленных смиренно лежали у сосенки, поодаль жевала листья с ветки привязанная к кусту лошадь, рядом с разведчиками свален в кучу замысловатый военно-походный скарб: боезапасы, оружие, сидоры, амуниция, рация. Сергачев проглотил ком в горле, унимая волнение в конечностях, потоптался на месте, сжал кулаки.
– Разведчики. Нам предстоит закончить то, что не успел выполнить ваш командир, лейтенант Неупокоев. И чтобы его дело, его миссия не выглядела пустой и бессмысленной, операцию с кодовым наименованием «Крысолов» нужно выполнить в кратчайший срок и полностью. Пока немцы не проснулись, а я хорошо помню их привычки и режим сна и отдыха… работая когда-то машинистом здесь, в Пруссии, в тридцатых годах… пока они спят и попивают кофе, нужно максимально подобраться к литерному и мне, как специалисту по паровозам, установить его… как сказать… настоящность. В этом мне очень нужна ваша помощь, как опытных и бывалых разведчиков. Офицеры, сопровождавшие меня, погибли с самолетом, поэтому теперь меня некому, кроме вас, охранять и довести до объекта. Но, учитывая новые обстоятельства в связи с допросом пленных и получением важной информации по Ставке Гитлера, фальшивости литерного и наличию «крысы» в органах НКГБ, сначала нужно сообщить в Центр эти сведения.
– Разрешите, товарищ техник-лейтенант?
– Да, Лизавета.
– Чего же мы тянем? Нужно срочно связаться с Большой землей… У нас же теперь есть «северка»!
– Согласен. Но есть «но»… – Сергачев нахмурился, оглянулся, вновь уставился на радистку… – Сколько времени тебе, красавица, нужно, чтобы сообщить в Центр все три… гм… три сведения?
– Минуты две-три, учитывая наиболее емкий текст.
– А сколько времени можно выходить в эфир, будучи, например, в окружении немцев и их пеленгаторов?
Пешкова изменилась в лице, вспомнив одно из положений инструкции радиста-разведчика, о котором сама же недавно говорила Неупокоеву.
– Максимум тридцать секунд короткими знаками текста с минимальным размером слов.
– Вот то-то же и оно! – Сергачев кивнул. – А пеленгатор неподалеку есть, я сам видел, когда брел по лесу. Вон в той стороне. С километр отсюда. Катается вокруг лесополос и по просекам. Да и мобильных патрулей фрицев кругом полно.
– Даже если отправим все сведения сразу, – сказал Шишкин, – накроют нас как пить дать. Смертничками станем, сами себе подписав приговор.
– А мы сюда что, в бирюльки прибыли играть?! – Лиза сжала губы, глаза засверкали гневом, кулачки сжались. – Боишься пасть смертью героя? Во имя Родины, во благо советского народа… Как наш командир… как лейтенант…
– Лиза, прекрати! – Селезень толкнул девушку, на глаза которой навернулись слезы.
– Комсомолка – она и есть комсомолка, блин! – проворчал Шишкин, ехидно усмехнувшись.
– Не тебе чета, беспартийный! – буркнула Пешкова, утирая щеку.
– Отставить, бойцы! – грозно рыкнул Машков, выглянув из шеренги. – Чай, не на политзанятиях. Вводная вообще-то! Продолжайте, Семен Степанович.
