Слепой. Обратной дороги нет - Андрей Воронин
Зеленая «семерка» стояла на обочине шоссе, ведущего из Чернигова в Нежин и дальше, на Полтаву и Харьков, уже без малого два часа. Выглядел автомобиль так, словно на нем десять лет подряд возили дрова, навоз и различную сельхозпродукцию, от яблок до свиных туш. Да так оно, в сущности, и было; машина давно просилась на покой, и вечный покой ждал ее в самом недалеком будущем. Оставалось только сослужить новым хозяевам последнюю службу, и она обещала быть не слишком обременительной.
«Семерка» была приобретена прошлым вечером за баснословную сумму в две с половиной тысячи долларов, которой она, разумеется, не стоила. Процедура перехода дряхлого автомобиля из рук в руки по желанию покупателя была упрощена до предела: продавец получил деньги, отдал новому владельцу ключи и техпаспорт, после чего рванул подальше от места сделки со всех ног, пока покупатель не передумал.
Тот, надо признать, тоже не стал надолго задерживаться и дал тягу из славного украинского города Днепропетровска, пока продавец не обнаружил, что полученные им доллары имеют столько же отношения к казначейству Соединенных Штатов, сколько проданный им драндулет – к семейству болидов «Формулы-1».
Впрочем, покупатель – вернее, покупатели – волновались напрасно. Вернувшись домой, счастливый продавец положил фальшивые купюры в полиэтиленовый пакет, а пакет перетянул аптечной резинкой и засунул в банку из-под майонеза. Он плотно закрыл ее крышкой и спрятал в самом дальнем углу бельевого шкафа, среди старых носков и нижнего белья. Деньги были ему нужны, чтобы организовать свадьбу дочери, намеченную на начало июля, то есть, считай, через полных два месяца. У него, конечно, мелькнула мысль подать заявление об угоне, чтобы в придачу к деньгам вернуть еще и машину, но он сохранил благоразумие: покупатели, крепкие чернявые ребята, из которых один с горем пополам изъяснялся по-русски, выглядели людьми, с которыми подобные шутки не проходят. Найдут потом – останешься и без машины, и без денег, и без своих мужских причиндалов. А может, и без головы. С них станется – рожи-то вон какие бандитские…
Зеленая «семерка» кое-как покрыла расстояние от Днепропетровска до Чернигова за двенадцать часов. Она бы доехала быстрее, да ее новые хозяева заплутали ночью в незнакомой местности, дав крюка в добрых триста километров. Большую часть дня машина простояла в жидком придорожном лесочке; дверцы были распахнуты, чтобы спавших овевал легкий сквознячок. Около пяти часов вечера оба окончательно проснулись, умылись теплой водой из алюминиевой фляжки, немного перекусили и выехали на трассу, где и заняли свой теперешний наблюдательный пост.
Они сидели рядышком на передних сиденьях, опять распахнув дверцы. Солнце уже клонилось к западу, бросая на расстилавшуюся без конца и края украинскую степь первые отблески заката и золотя пыльное, облепленное разбившейся мошкарой ветровое стекло. Водителю и его пассажиру, молодым смуглым крепышам с хорошо развитой мускулатурой, полагалось бы сейчас находиться далеко отсюда, в гостинице одесского спорткомплекса, если бы, конечно, они были футболистами, за которых себя выдавали. Однако в футбол они не играли, да и захваченный ими в дорогу инвентарь, честно говоря, мало напоминал спортивный – два короткоствольных милицейских «калаша» в брезентовых чехлах под сиденьями и два девятимиллиметровых пистолета под пропотевшими насквозь майками. Говорили они мало и исключительно по-албански, хотя тот, что сидел за рулем, сумел овладеть русским языком как раз настолько, чтобы при беглом знакомстве сойти за уроженца Северного Кавказа или какой-нибудь глухой молдавской деревушки.
Сигареты дымились в смуглых пальцах, усиливая жажду, время еле ползло. Молодые люди не сетовали на безделье и скуку, воспринимая вынужденный отдых, как бывалые солдаты, способные в любое время дня и ночи по собственному желанию уснуть там, где удалось приклонить голову, и проснуться по первому сигналу.
Потом мобильный телефон, лежавший на пыльной «торпеде», зажужжал, как шмель, засветился и, наконец, зазвонил. Водитель, который был за старшего, передвинул сигарету в угол рта, протянул руку и ответил на вызов.
– Да, – сказал он в трубку. – Да, ждем. Еще нет. Я говорю – нет! Это невозможно. Да. Да, помню. Конечно, сообщу.
Он прервал связь и небрежным жестом вернул телефон на прежнее место.
– Золтан? – спросил пассажир, сплюнув в открытую дверь.
Водитель кивнул.
– Беспокоится, – сообщил он с легкой пренебрежительной усмешкой. – Боится, как бы мы их не пропустили.
Пассажир окинул взглядом пустынное, залитое предзакатным солнцем шоссе, по которому лишь изредка проносились машины, и пожал плечами: комментарии в данном случае явно были излишни; проглядеть здесь милицейскую машину было невозможно.
– Еще Золтан напоминает, что мы здесь в основном для наблюдения. Хотя, если представится удобный случай…
– Я буду очень рад, если он представится, – сказал пассажир. Он выбросил окурок в кювет и завозился, поджигая новую сигарету.
– Не терпится отличиться? – слегка подначил его водитель.
– Нет, – спокойно ответил пассажир, окутываясь облаком табачного дыма. – Просто эта поездка – сплошная скука. Обидно будет, потратив столько денег на оружие, ни разу не спустить курок.
– К счастью, эти деньги – не мои и не твои, – заметил водитель.
– Да. И к счастью, это вообще не деньги.
Они рассмеялись, и смех их напоминал тот, что звучал в увитом виноградом дворике в Косово, когда Золтан и его товарищи говорили о своем московском друге. Обмануть неверного – не грех; поняв, что ему всучили фальшивые доллары, московский друг Золтана будет в ярости, но кого это волнует? Отомстить обидчикам он не сможет – руки коротки; доносить не станет, потому что это означало бы донести на себя самого. Что еще он может сделать – перестать сотрудничать с Золтаном? Во имя аллаха, вот так потеря! Взамен одного неверного в любую минуту найдется хоть десяток таких же, как он, готовых за деньги мочиться на могилы своих родителей…
Водитель, изогнувшись, перекинул длинную руку через обтянутую засаленным матерчатым чехлом спинку сиденья, пошарил в нашитом сзади кармане и вынул полупустую пластиковую бутылку с остатками минеральной воды. Минералка была почти горячая, газ из нее давно вышел, но этим двоим доводилось пить даже из грязных луж. Они сделали по нескольку глотков, и водитель забросил пустую бутылку под днище «семерки».
В этот момент мимо со свистом пронеслась милицейская машина. Перед перекрестком она лишь слегка притормозила, а затем, рыкнув глушителем, перемахнула киевскую трассу и, набирая скорость, удалилась в направлении Полтавы.
– Бортовой номер сто шестьдесят два, – произнес
