Роже Борниш - Гангстеры

Вдохновленная этими подвигами, воровская среда расправляет крылья, учиняет расправу над осведомителями: Жильбер Дешан и Жозеф Ферран убиты. Налеты увеличиваются. Большинство из них указывает на Пьера Лутреля.

Я экипировался на свой лад, чтобы продолжать эти изнурительные гонки-преследования, купив себе ботинки на каучуковой подошве: я хожу, бегаю, опрашиваю, вынюхиваю, звоню, томлюсь ожиданием, скрываюсь, пью, курю, пишу рапорты, угрожаю, выслеживаю, ору, получая взбучку от начальства. Моя сентиментальная жизнь находится на мертвой точке. Вечером или ночью, когда я возвращаюсь в квартиру на Монмартре, смотря на Марлизу мрачным взглядом, она суетится вокруг меня в полупрозрачном пеньюаре, тщетно пытаясь воскресить мое ослабевшее либидо. Изнемогая от усталости, я заваливаюсь на кровать и моментально засыпаю. Если у меня остается еще немного сил, я штудирую учебники по праву, так как, несмотря на враждебность дивизионного комиссара Жилле, я хочу предстать на конкурсе на получение звания офицера судебной полиции. Чтобы оправдать себя перед Марлизой, я объясняю ей:

— Это даст мне возможность стать помощником прокурора республики. И хотя я по-прежнему буду относиться к Министерству внутренних дел, я смогу уже сам составлять и подписывать протоколы, в которые подчас вносятся ложные показания.

— Прекрасно! В таком случае ты сможешь составить протокол моего ухода из дома, — заключает Марлиза, награждая меня презрительным взглядом.

Начало сорок восьмого было и плохим, и хорошим. Плохим, потому что Марлиза предпочла встречать его со своими родителями, чтобы не оставаться в обществе полицейского, грызущего свои ногти в ожидании результатов конкурса. Хорошим, потому что шестого января я выдержал конкурс. В течение двух месяцев (поскольку покорность никогда не была моей основной добродетелью) я ликую, опьяненный своим назначением и мечтами о будущем. Я уже вижу себя в элегантном костюме, сидящим за письменным столом директорского кабинета, обставленного в стиле Наполеона I, окруженным секретарями и подчиненными, отдающим приказы, выговаривающим сотрудникам, решающим самые запутанные головоломки. У моих ног неизменно лежит преданная и свирепая немецкая овчарка.

Мои бредовые фантазии продолжаются до четвертого марта. Я сижу утром за столом своего кабинета и смотрю на небо, на пушинки снега, падающие на Париж. Меня спускают на землю телефонный звонок и голос заместителя директора Рене Камара:

— Борниш, зайдите ко мне.

Я взволнованно вешаю трубку.

Камар, которого прозвали «яйцо в скорлупе» из-за его лысины и очков в толстой оправе, обычно вызывает к себе только в очень серьезных случаях. Я спускаюсь на второй этаж и вхожу в узкий кабинет, где неутомимо трудится Камар.

— Вы, кажется, уже вели дело Лутреля?

Его карие глаза сверлят меня сквозь стекла очков.

— Я не перестаю этим заниматься, господин заместитель директора.

Черная автомашина с шестью цилиндрами и пятнадцатью лошадиными силами, с номерным знаком восемьдесят шесть-сорок девять-РН-пять едет по автостраде. Она проехала Монтаняк и приближается к Пезена. В месте, называемом Турнан де Манени, двое жандармов, Клапаред и Анина, проводят дорожный контроль. В то время как Анина отдыхает, прислонясь к дереву, его коллега Клапаред поднимает руку, жестом приказывая машине остановиться. Шофер подчиняется.

— Проверка документов, — произносит жандарм, пригнувшись.

Водитель предъявляет техпаспорт, выданный алжирской кинематографической компанией, но запись, сделанная красными чернилами, вызывает подозрение жандарма.

— Я хотел бы взглянуть на номера шасси и мотора, — говорит он.

Он собирается приподнять капот, и тогда шофер приставляет к его груди кольт.

— Ты слишком любопытен, фараон, — замечает он. — Позови сюда своего коллегу, либо я тебя пришью.

Водитель не шутит. Клапаред подчиняется, подзывает Анина. Тот медленно подходит, начиная осознавать опасность. Двое других пассажиров: один — напоминающий мастодонта, а другой — крепкий, с рыжими волосами и усами — наводят на них свои пистолеты. Рыжий тотчас же освобождает жандарма от висящего на ремне автомата и от пистолета. В этот драматический момент появляется «симка пять», приехавшая за жандармами, и останавливается в нескольких метрах от группы. Не успевает бригадир Олив выйти из машины, как его укладывает автоматная очередь.

Бригадир Битадо пытается вмешаться, но пуля, выпущенная из кольта, пробивает ему голову, и он в свою очередь падает.

В это время жандармы Клапаред и Анина укрываются за платанами. Бандиты быстро прыгают в машину и исчезают. На месте происшествия остаются двадцать четыре гильзы и одна пуля. В водителе и одном из пассажиров удается опознать Абеля Дано и Рэймона Ноди.

Заключение полиции: третий человек был наверняка загримирован, и это не кто иной, как Лутрель!

Кровопролитие продолжается.

Первого марта, в девятнадцать часов, комиссар Кюрти поставил заграждение у въезда во Фрежюс. Он находился на дежурстве с полицейскими Феле и Урбаном. Пять минут спустя перед ними останавливается черная машина. Техпаспорт соответствует номеру, но название компании не полное. Шофер утверждает, что забыл дома удостоверение личности. Он вежливо предлагает позвонить его шефу. Комиссар просит шофера проехать в комиссариат и приказывает Урбану занять место в машине, где сидят еще двое пассажиров. Комиссар последует за ними. Не успевает захлопнуться за полицейским дверца, как «ситроен» срывается с места на бешеной скорости.

В тот же момент пассажир приставляет кольт к груди Урбана.

— Будь умницей, фараон, либо отправишься к праотцам. Снимай фуражку, отдай оружие и подними руки.

Полицейский не заставляет себя упрашивать. Он знает, что не может рассчитывать на милосердие. Машина мчится в направлении Сан-Рафаэля.

Внезапно тормоза скрипят, и Урбана отбрасывает к переднему сиденью. Машина чуть было не сбивает переходившую дорогу беременную женщину. Для Урбана это единственно возможный шанс. Он открывает левую заднюю дверцу и бросается на мостовую. Его голова ударяется о край тротуара в то время, как град пуль сыплется на асфальт. К своему удивлению, Урбан остается невредимым. Он встает, отряхивается и бежит в комиссариат Сан-Рафаэля. Объявляется тревога.

Старшему сержанту Жозефу Буа из бригады Агея позвонили, когда он собирался сесть за стол. Он один в жандармерии и не может поставить заграждение, поэтому он хватает свой автомат и выбегает на улицу.

— Осторожно, — кричит ему жена. — Надень по крайней мере каску.

Как только Жозеф Буа выходит на дорогу, он сразу видит несущуюся на большой скорости машину. Старший сержант встает посредине шоссе и поднимает руку. «Ситроен» летит прямо на него, жандарм едва успевает отскочить в сторону.

В ветровом стекле появляется ствол автомата. Буа пытается снять предохранитель со своего. Поздно. Автоматная очередь отрывает его от земли, продырявливая, как решето. Из одиннадцати пуль девять были смертельными. Машина обнаружена в Валаскуре, под передними сиденьями найдены автомат Томпсона с пустой обоймой и три гранаты. Полицейский Урбан без труда опознает двоих преступников. Речь идет о Дано и Ноди. Все заставляет думать, что, несмотря на заграждения, им удалось пересечь границу и скрыться в Италии.

Вот вам и «кукареку».

Китобойная охота возобновляется. Наши итальянские коллеги в свою очередь начинают погоню за уцелевшими остатками банды Пьерро Чокнутого, которые разбойничают теперь в своем новом охотничьем угодье на территории Северной Италии. Полиция Генуи и Милана умоляет нас сообщить им сведения о преступниках в надежде, что это поможет им обнаружить итальянских сообщников французских убийц.

Я вновь отправляюсь в архивы за делом Пьера Лутреля. Неожиданно меня поражает одна ускользнувшая от всех нас деталь. На обороте одного снимка я читаю: Лутрель, Пьер. Затем ниже: Рэймон, Бернар. Я знаю, что Бернар — это второе имя Лутреля — Пьер Бернар Лутрель. Но почему Рэймон? Я вспоминаю, что второе имя Маринэтты — Рэймонда. Многочисленные читатели дела Лутреля просто не обращали внимания на второе имя, в то время как какой-то предусмотрительный коллега когда-то специально записал его, как вымышленное имя преступника. Я лихорадочно прошу служащего дать мне дело Бернара Рэймона. К моему удивлению, такое дело существует: папка очень тонкая. В рапорте марсельской полиции сообщается о побеге из отделения так называемого Рэймона Бернара, оставившего в руках полицейских фальшивое удостоверение личности и черную записную книжку. Оба документа прилагаются к делу. Я открываю удостоверение личности и вижу фотографию Пьера Лутреля.