Джордж Бейкер - Тюряга

   — Но мисс, — ухмылялся Подручный, поглаживая себя по своим черным прилизанным волосам и одновременно с нескрываемой похотью разглядывая колени сидящей перед ним Розмари, — с Леоне действительно все нормально. Скоро мы выпустим его отсюда, и вы будете жить счастливо, у вас будут дети.

   — Но почему? — снова спросила Розмари, инстинктивно натягивая юбочку на колени. — Почему я не могу его увидеть? Он уже несколько месяцев находится в «Бэйкли», а мне не разрешили ни одного свидания!

   — Но, мисс, — улыбнулся Подручный своей гнилозубой улыбкой, недвусмысленно разглядывая теперь грудь девушки и делая даже пару шагов в сторону, чтобы удобнее было заглянуть в вырез. — Я здесь ни при чем. Обращайтесь к начальнику тюрьмы.

   — Тогда позвоните ему и скажите, что мне немедленно надо с ним увидеться.

   — Его нет сейчас на месте.

   — А когда он бывает на месте?! — не выдержала Розмари. — Почему каждый раз, когда я звоню и представляюсь, секретарша говорит мне, что его нет на месте?! Я буду жаловаться! Я найду, куда жаловаться.

   — Не стоит, — сказал Драмгул, неожиданно подходя сзади к стулу Розмари, она не заметила, как он тихо открыл дверь и вошел.

   Розмари вздрогнула и обернулась, она никак не ожидала увидеть Драмгула и потому не знала, как отреагировать на его слова.

   — Этим вы сделаете только хуже, — сказал Драмгул, как-то странно на нее посмотрев, — и Фрэнку, и его матери, и себе.

   Он не спускал с нее своего зловещего взгляда, словно давая понять, что за его словами кроется что-то еще, о чем ей не мешало бы догадаться. Розмари, несмотря на то, что она узнала в последние дни, не была еще готова предъявить Драмгулу обвинения, потому что не успела поговорить с матерью Фрэнка и открыто спросить ее насчет флага, миссис Леоне вот уже несколько дней лежала с высоким давлением из-за перемены погоды.

   — Надеюсь, я ясно выражаюсь? — спросил Драмгул.

   — Я хочу видеть Леоне, — сказала Розмари. — Я имею на это право.

   — Безусловно, — деланно улыбнулся Драмгул, отчего гармошка его усов слегка раздвинулась, а их кончики приподнялись.

   Он щелкнул пальцами, привлекая внимание Подручного, который зарылся в какие-то бумаги.

   — Эй, — сказал Драмгул. — Сфотографируйте мисс на пропуск. Пусть она не думает, что мы что-то от нее утаиваем. И проводите ее в лазарет.

   — В лазарет? — переспросила Розмари. — Почему в лазарет?

   — Ерунда, — усмехнулся Драмгул. — Фрэнк выйдет оттуда через неделю. Просто немножко подрался с одним безобразником, которого мы уже наказали.

   — О, господи, — поднесла руку ко рту Розмари.

   — Зато вам предоставляется возможность побыть с ним наедине целых тридцать минут, — скабрезно рассмеялся Драмгул. — Видите, какой я хороший.

   Вошедший с фотоаппаратом Подручный отвлек внимание Розмари. Инстинктивно она поправила свои светлые, рыжеватые роскошные волосы.

   — Внимание, — сказал Подручный, разглядывая в видоискатель аппарата ее соблазнительные губки. — Улыбнитесь.

Но Розмари прекрасно понимала всю издевку этого «улыбнитесь», и оттого наоборот посмотрела в объектив намеренно строго. Вспышка осветила ее лицо, отразившись в сузившихся зрачках, и через тридцать секунд Подручный достал из аппарата фотокарточку. Розмари заметила, что охранник как-то странно переглянулся с Драмгулом. Во взглядах, которыми они обменялись, не было той мужиковатой похоти, которая до сих пор, казалось, проявлялась у них во всем. «Что бы это значило?» — подумала Розмари. Но уже в следующий момент ее мысли были заняты только предстоящим свиданием с Леоне. Поглядывая на Драмгула, она боялась, как бы тот не передумал, и решила не задавать ему больше никаких вопросов, не обострять отношения хотя бы сегодня. Драмгул брезгливо дернул щекой и вышел из приемной.

   Через пятнадцать минут Подручный вел Розмари через тюремный двор в соседнее здание, слегка придерживая девушку за талию и подмигивая часовому.

   — Не прикасайтесь ко мне! — резко отшатнулась она от него на ходу.

   — Ух ты, какая, — ухмыльнулся Подручный. — А если я сейчас прикажу тебе повернуть обратно?

   Фрэнк лежал на спине, устремив взгляд в потолок. Разговор с Далласом, потом с Палачом, визит врача — все это утомило его, да и снотворное еще не прекратило свое действие. Захваченный мыслями, грезами он постепенно прикрыл глаза. Странные ощущения охватили его. Он осознавал, что не спит, и в то же время ему казалось, что он спит. Он понимал, что лежит на кровати, и одновременно ему казалось, что он приподнимается над ней и парит в воздухе. Он перевел взгляд с потолка на белую ширму и совсем не удивился, когда из-за н ее вдруг вышла вдруг Розмари. Сколько раз он обманывался, принимая сон за действительность. Он сомкнул веки, представляя себе, что Розмари и на самом деле вошла в палату. Сейчас, вот сейчас она присядет к нему на кровать и ее рука легко коснется его волос. Фрэнк вдруг ощутил, как и действительно кто-то легко убрал ему прядь со лба. «До чего же реальны бывают грезы», — подумал он и улыбнулся. Губы его сами собой прошептали:

   — Розмари, это ты?

   — Да, — так же тихо ответила девушка, испуганно глядя на лежащего с закрытыми глазами Фрэнка, она думала, что он спит,

   — Как жаль, что это всего лишь сон.

   — Но это не сон, Фрэнк.

   Она провела пальцами по его щеке, коснулась губ. Фрэнк открыл глаза. Розмари была перед ним.

   — Фрэнк, это я, — лукаво улыбнулась девушка. — Ты прав, я действительно тебе снюсь, а ты снишься мне.

   — Я так и знал, — вздохнул Фрэнк.

   И в это время в палату вошел Подручный. Он задержался, разговаривая в коридоре с врачом, и потому Розмари зашла в палату одна.

   — Напоминаю, — сказал, ухмыльнувшись, Подручный, — что свидание разрешено всего на тридцать минут. Так что, Леоне, зря времени не теряй.

   Из-за спины Подручного вышел с нарочито расстегнутой ширинкой Палач.

   — А если понадобится помощь, позови.

   Оба охранника довольно загоготали, выходя из палаты.

   — Они все здесь такие? — спросила, покраснев, Розмари.

   — Не обращай внимания, — ответил, еле сдерживаясь, Фрэнк.

Теперь он уже не сомневался, что это не сон.

   — Привет, малышка, — сказал Леоне.

   Он попытался приподняться и, видя, что это ему дается с трудом, Розмари сама наклонилась к его лицу.

   — Привет, — прошептала она.

   Их губы коснулись, и оба они — мужчина и женщина — закрыли глаза, отдаваясь ласке поцелуя. Они так давно не виделись, так долго ждали этого мига. Тепло ее тела, несомненность осязания, нежность прикосновений. «Это и есть счастье», — подумал Фрэнк. Она слегка отстранилась от него, улыбаясь и разглядывая, обегая взглядом его лицо.

   — Я так соскучилась, Фрэнк!

   — И я.

   Она снова прижалась к нему. Пальцы Фрэнка сами собой стали расстегивать пуговицы на ее блузке. Рука Розмари скользнула под одеяло, и вот уже пробиралась под рубашкой, нащупывая голое тело, скользя от живота вниз.

   — А-а-а, — сладко вздохнул Фрэнк, когда пальцы ее коснулись его фаллоса, Фрэнк ощутил, как Эрос вновь наполняет его жизнью, как крепнет и растет его мужская сила, и желание, проносясь по ниточкам нервов, по трубочкам вен, возрождает и оживляет его, наполняя жаждой свершений.

   — Подожди, — прошептала вдруг Розмари, оглядываясь. — Я боюсь, что потом не успею сказать тебе.

   И девушка стала быстро рассказывать, что удалось ей за все это долгое время узнать.

   — Если у твоей матери остались эти фотографии, — закончила она свой торопливый рассказ, — то мы можем свалить Драмгула в одно мгновение, — она внимательно посмотрела на Фрэнка. — Ведь я догадываюсь, что из-за него ты попал на больничную койку.

   Фрэнк отвел глаза. Он не хотел рассказывать Розмари ни про карцер, ни про Грейвса. Зачем заставлять ее волноваться? Зачем волновать матушку? Ведь Розмари расскажет ей о его злоключениях. Он не хотел говорить про свои опасения, что он в западне, чтобы не обеспокоить, не испугать, но в то же время понимал, что фотографии, если они действительно существуют, быть может, единственный шанс опередить Драмгула. Теперь, услышав все, что ему рассказала Розмари, Фрэнк понял, что искали неизвестные в его доме, и, как ни печально было ему узнать о связи матери с Нортом, он догадался, что это и было то, о чем она не хотела говорить. «Но где, где она может их прятать?» — думал он.

   — Ну, что ты молчишь? — спросила его Розмари. Фрэнк вспомнил, что буквально перед ее приходом

он задавал себе этот вопрос, и вот сейчас Розмари дает ему разумный ответ, а он почему-то медлит. И его словно вдруг осенило: «Да, да, только так. Именно так».

   — Ты у меня большая умница, — сказал он. — И все, что ты делаешь, очень правильно, но я не знаю, как быть. Вдруг у матери и на самом деле нет этих фотографий?