Максим Шахов - Тайна опустевшего причала
– Но ведь в редакционном архиве публикации должны были сохраниться, так?
Массивный Финч по-детски заерзал в своем кресле. Потом встал, плотно прикрыл дверь, ведущую в кабинет, и еще какое-то время постоял, прислонившись к ней и прислушиваясь. Затем снова занял место за столом. Говорить он начал двумя тонами ниже:
– Знаете, господин Талеев, я бы сейчас со спокойной совестью мог согласиться с вами и отправить вас прямиком в архив, где вы бесцельно провели бы добрую половину дня. Я не сделаю этого. Потому что Тойво – мой друг, и меня всерьез беспокоит его отсутствие.
«Тебя еще больше бы обеспокоило известие о его… Ладно».
– В архиве НИЧЕГО нет. Ну, то есть не совсем ничего, но гораздо меньше материалов, чем даже в Интернете. – Дальше Финч продолжал уже шепотом: – Не потому, что не было вовсе, а потому, что там, – он потыкал толстым указательным пальцем в потолок, – распорядились их уничтожить! Только помните: я ничего не говорил!
– А я помню, – уверенно и жестко, хотя и негромко, заявил Талеев, – что все свои публикации Тойво Круус присылал на ваш электронный адрес, а не на редакционный. Ведь это вы сами мне сказали в прошлый раз. Станете теперь утверждать, что сами у себя их и ликвидировали?!
Пойманный на слове, заместитель руководителя отдела выглядел жалко. Когда он отрицательно замотал головой, его обвисшие щеки печально затряслись.
– Ну же, говорите! – дожимал Гера. – Если вы действительно друг Тойво.
Финч наконец решился:
– Да, я его друг. И сохранил весь архив. Даже те его записи, которые вообще, никуда не попали! Может, потом они… станут классикой…
– Или эпитафией!
Финч потерянно замолчал.
– Ладно, простите мою жесткость. Как и у вас, у меня тоже есть серьезные опасения, что Тойво попал в нехорошую историю. Мне обязательно надо ознакомиться со ВСЕМИ его работами!
– Да-да, – засуетился зам, – я сейчас.
На этот раз он запер дверь на ключ, потом покопался в ящиках стола и вытащил оттуда флэшку. Ни слова не говоря, Финч вставил ее в компьютер и уверенно защелкал клавишами. Оба мужчины молчали, пока шел перенос информации, затем Финч вытащил носитель из разъема и протянул Талееву:
– Здесь абсолютно все.
Гера спрятал флэшку в карман, крепко пожал руку заместителю и направился к двери. Опережая его, Финч открыл замок:
– Позвоните мне, если что…
Талеев кивнул и молча вышел из кабинета.
На улице он остановился и огляделся по сторонам. Аракчеева нигде не было видно.
«Ладно. Раз молчит, значит, все в порядке».
Талеев вспомнил дорогу, по которой он первый раз шел в редакцию от вокзала: по двум, даже трем удобным широким улицам, в обход какого-то зеленого массива и большой стройки. Заняло это минут тридцать. А в этот раз он подошел к нужному зданию с другой стороны и понял, что к вокзалу можно выйти гораздо быстрее, если пройти краем Старого города.
На железнодорожный вокзал Гера стремился потому, что именно там можно быстро и без хлопот договориться о съеме квартиры на несколько дней. Как ни хотелось ему побыстрее поработать с материалом на флэшке, Талеев не решался сделать это за столиком какого-нибудь кафе или на скамейке в парке. Надо было надежно уединиться от посторонних глаз.
Путь через Старый город проходил по узкой брусчатой улочке, начинавшейся буквально в десятке метров. Вообще эту улочку можно было воспринимать как цепочку длинных подворотен, изредка перемежающуюся открытыми пространствами небольших средневековых двориков-колодцев. Довершали вид несколько старинных переходов, соединяющих дома по обеим ее сторонам на высоте метров пяти. Переходы были закрытыми, каменными, арочного типа, с несколькими узкими окнами-бойницами. Из-за высоченных старых стен домов свет мало проникал не то что на мостовую, а и на уровень третьего-четвертого этажа. Внизу всегда было мрачно и прохладно. От вековых стен веяло неистребимой сыростью…
«Как тут люди живут? – недоумевал журналист, громко цокая кожаными подошвами и подбитыми каблуками по булыжному настилу. – Я уже через три минуты уверовал, что попал в самое мрачное Средневековье. Того и гляди сверху помоями обольют или горшок цветочный на голову сбросят. Даже пешеходы не попадаются! Точно: Центральная Европа времен первой чумной эпидемии».
А вот насчет пешеходов Талеев явно поторопился резюмировать. Только-только он ступил из хоть как-то освещенного очередного дворика под темные своды широкого каменного перехода, как метрах в 10–15 впереди, словно из-под земли, а вероятнее, «из стены», выросло сразу несколько фигур. Гера присмотрелся к ним, продолжая двигаться навстречу, и волшебный флер Средних веков словно ветром сдуло.
«Вы бы, ребята, хоть для разнообразия надели коричневые длинные плащи и капюшоны. Такая привязка к монашескому ордену меня бы больше впечатлила. А так… Господи, чтобы вас лицезреть, не надо было из России уезжать: таких и у нас и, наверно, везде хватает. Вы, как в сказке: двое из ларца одинаковы с лица. Правда, вас… так, пока трое. Ну что ж…»
Талеев ни секунды не сомневался, что «великолепное трио» появилось здесь именно по его душу. Не погулять же вышли трое накачанных бритоголовых молодых людей в черных свободных брюках и обтягивающих впечатляющую мускулатуру футболках со стилизованной нацистской символикой и отличительными знаками сугубо националистической Эстонской партии независимости.
«И палочки в ваших руках мало напоминают детские хворостинки или школьные указки. – Гера разглядел, что все «прохожие» были вооружены бейсбольными битами. – Ну, понятно: мирные эстонские патриоты, оскорбленные провокационным поведением русского журналиста, попытались словесно урезонить его, но в ответ сами подверглись физическому насилию, которое лишь надеялись предотвратить. Ах-ах-ах, эти неугомонные русские оккупанты! Интересно, какой приказ вы получили? Скорее всего, не убивать, а лишь навсегда отбить охоту появляться в Эстонии. А заодно и ходить без костылей, членораздельно разговаривать и дышать без боли. Ну-ну! Интересно, где же все-таки Вадик?»
Гера, чуть повернув голову, скосил глаза назад. Так, мышеловка захлопывается: обратную дорогу журналисту перекрыли еще двое «эстонских патриотов». Талеев не остановился, он лишь слегка замедлил шаг, подходя к застывшим в неподвижности трем фигурам, перегородившим впереди узкую улочку без тротуаров. Приближающиеся сзади перешли на легкую трусцу. Гера считал про себя: «Раз, два, три…» При счете «четыре», чуть не доходя до доморощенных «любителей бейсбола», он резко метнулся влево, оттолкнулся от стены ногой и, как торпеда, врезался в не успевшую разбежаться в стороны группу из трех «качков».
Удар его правой стопы пришелся точно в грудь среднему бойцу. Того отбросило назад и распластало по мостовой. Одновременно с ногой широкую дугу описала левая рука Талеева, в которой находилась сумка с ноутбуком. Под ее удар попала правая рука второго «качка», поднятая вверх и сжимающая грозную биту. Оружие выскользнуло из пальцев и отлетело далеко в сторону. Гера приземлился на обе ноги за спинами своих противников. Он не стал разворачиваться, а прицельно лягнул под колено третьего бойца. Тот взвизгнул от боли и осел на одну сторону.
Только теперь, отпрянув на шаг, журналист повернулся лицом к противникам. Так, один обезоружен, другой вообще не скоро поднимется, а третий лишь пытается принять боевую стойку, опираясь на биту и приволакивая поврежденную ногу. Правда, двое «свеженьких» уже заткнули собой места в поредевших рядах и жаждали отмщения. В руках одного Гера увидел длинный обоюдоострый тесак, а второй размахивал широким кастетом с мощными шипами, надетым на правую руку. Да так удачно, что сумел зацепить предплечье журналиста, выставленное вперед. Из образовавшейся рваной раны часто-часто закапала кровь.
Это почему-то больше всего разозлило Талеева: придется теперь в летнюю жару носить рубашку с рукавами! Он быстро опустил на булыжники сумку с компьютером и вознамерился рассчитаться именно с этим бойцом, но неожиданное событие заставило всех участников поединка замереть в недоумении. Из слишком узкой, казалось бы, бойницы каменного переходного мостика, расположенного на высоте примерно третьего этажа и оказавшегося сейчас за спинами нападавших, на середину улочки с громким стуком упала сначала короткая снайперская винтовка с оптическим прицелом, а потом глухо шлепнулось человеческое тело.
«Посланец небес» не подавал никаких признаков жизни. Да и немудрено: из-под его левой лопатки торчала короткая рукоять метательного кинжала! Пока противники оторопело взирали на образовавшийся натюрморт, с другой стороны переходного мостика, повиснув на руках, легко спрыгнул еще один человек. Он отряхнул ладонь о ладонь и громко предложил:
– Потанцуем?
Один из нападавших отступил к стене и выхватил из-за пояса пистолет, но выстрелить не успел: раздался короткий свист, и его горло насквозь проткнул точно такой же кинжал, как торчал из спины неудачливого стрелка. Выпустив пистолет, боец обеими руками обхватил шею и, захлебываясь фонтанирующей кровью, начал медленно сползать по шершавой каменной стене.
