Александр Тамоников - Огненный колосс
Роман закрыл руками уши, прокричав:
— Хватит! Прошу вас! Не надо продолжать!
— Хватит?
Палач ударил по рукам Гурцева.
— Нет, дорогой мой, не хватит! Ты должен узнать все! Этот полковник, попользовавшись твоей супругой, продал ее одному своему кавказскому другу, в гарем. Тебе рассказать, как умирала Ольга?
Роман, сумевший огромным усилием воли взять себя в руки, тихо спросил:
— Оля… она… умерла?
Голос Палача звучал безжалостно:
— Да! Умерла! В муках! Она вскрыла себе вены, чтобы кровью смыть свой и твой, — Палач ткнул пальцем в грудь Роману, — в том числе, позор!
Молодой человек только и смог прошептать:
— Господи…
Мурза сел в кресло.
Наступило тягостное молчание.
Баркаев смотрел в окно, Доулетхан следил за Романом.
Тот стоял, покачиваясь, закрыв глаза.
Доулет еще подумал, а правильный ли выбор сделал Палач, поставив на этого парня, и не грохнется ли этот Рома на пол без чувств, как девица?
Роман не лишился чувств, из его закрытых век не выкатилось ни слезинки. Вместо этого он с хрустом сжал кулаки, губы его вытянулись в узкую ленту, и когда Гурцев открыл глаза, перед чеченцами стоял уже другой человек. Не слуга, не падший, смирившийся с унижением, слабак. Перед ними стоял мститель! Взгляд Романа приобрел холодный, металлический оттенок, брови сомкнулись, на скулах заиграли желваки.
Мурза, взглянув на Гурцева, подошел к нему, положил руку на плечо, сказав:
— Вот сейчас, брат, ты — Воин! И ты должен отомстить убийце своей жены. У нас, горцев, такое не прощается! Ни при каких условиях! За кровь — плата одна: кровь! За смерть — смерть!
Роман, глядя мимо Палача, сказал:
— С кем я должен рассчитаться за смерть Ольги? И я сделаю это, порежу ублюдка на куски!
Палач резко сменил тон. Нужного эффекта он добился, но ликвидация генерала должна быть подведена под самоубийство, лишь в этом случае она имеет смысл. А в таком состоянии, в котором сейчас находится Роман, допускать его к акции нельзя. Он действительно может просто порвать этого шакала в генеральской форме! И сделает это! Придется продолжить работу с ним.
— Успокойся, брат, присядь! Извини, что был жесток, может, мне и не следовало все раскрывать тебе, но меня возмутило то, как с тобой поступили. Я не сдержался. Извини за резкость и успокойся!
Роман повторил вопрос:
— Я спросил вас, кому я обязан отплатить за смерть жены?
— Ну, хорошо, хорошо! Я отвечу тебе, но перед этим дай слово, что будешь во всем слушаться меня, и сегодня же я предоставлю тебе возможность свершить акт возмездия!
Молодой человек прошептал сквозь сжатые зубы:
— Обещаю!
Палач указал на кресло:
— Еще раз прошу, присядь, в ногах, как у вас говорят, правды нет!
Роман послушно сел.
— Вы, командир, обещали назвать мне убийцу! Можете назвать! Я полностью контролирую себя и акцию, как вы ее правильно назвали, возмездия, проведу так, как определите вы! Клянусь памятью Оли!
Палач оценил состояние Романа, решил, что можно начать наводить его на жертву:
— Убийцей твоей жены, ее насильником, который продал, как животное, беззащитную и униженную, несчастную женщину, отправив ее на верную смерть, является хорошо известный тебе человек. Да, да, не удивляйся! И зовут его Юрий Сергеевич Кедров!
Тень пробежала по лицу Романа.
— Кедров! Я подозревал его, но подтверждений не нашел. Больше всего, как мне казалось, в пропаже Ольги был виноват, извините, Хоза Умаров.
— Хоза в твоем деле ни при чем! Как и Шеленгер не имеет к нему прямого отношения. В твоих несчастиях виноваты Басманов — прежний глава банка, Максимов, и Кедров. Генерал в первую очередь. Поэтому он первым и должен умереть.
Роман нервно закурил. Доулет молчал. Говорил Мурза:
— Но Кедров должен умереть так, чтобы его смерть выглядела результатом самоубийства. Вот тебе ствол, обычный «ПМ», из трофеев, отбитых у ментов в Чечне. Из него ты и должен застрелить негодяя!
Роман продолжал молчать, но было видно, что он внимательно слушает Палача.
— Сделаешь все так…
И бывший полевой командир кратко, но доходчиво проинструктировал Романа Гурцева.
— Вопросы есть? — спросил он, закончив монолог.
Молодой человек отрицательно покачал головой и добавил:
— Нет! Я все понял и сделаю так, как надо!
— Привезешь проституток и отправляйся в гости к Кедрову, адрес его знаешь?
— Знаю! Не раз доставлял девочек и к нему.
— Запомни, в 21–00 Кедрову позвонит Шеленгер, в 22–00 генерал будет ждать тебя.
Роман удивленно поднял глаза.
— Шеленгер санкционировал устранение Кедрова?
Палач ответил, хищно ухмыльнувшись:
— И не только его. Ликвидации подлежит вся компания компаньонов банкира! Это тайна, и она не должна сорваться с твоих губ ни при каких обстоятельствах! Иначе и тебя ждет смерть! А я хочу, чтобы ты, отомстив врагам как настоящий мужчина, вернулся к нормальной, достойной, а главное, свободной и обеспеченной жизни. Я не благодетель, поэтому все вышеперечисленное ты должен отработать. Отработать устранением названных лиц. Как только последний из них ляжет в сырую землю, ты получишь свое сполна! Моя клятва! А сейчас иди! Скоро ехать за шлюхами!
Генерал Кедров, сославшись на здоровье, уехал со службы раньше обычного, в 18–20. В 19–00 он был уже дома, в шикарно обставленной, богато отделанной, но холодной и неуютной трехкомнатной квартире. Этот холод и отсутствие уюта сопровождали генерала постоянно. Ни дорогой ремонт, ни полная замена обстановки, ни оборудование камина с зимним садом в просторной лоджии не принесло желаемого результата. Квартира, как была, так и оставалась нежилой и неуютной! В ней не хватало семьи, шума детей, заботливой хозяйки, очага, согревающего душу. Но генерал не был женат. Он принадлежал к когорте эгоистов, живущих ради собственного удовольствия, а семья ущемляла бы его интересы. Так, один, он когда хотел, тогда и приходил домой, что хотел, то и делал. Вызывал проституток и устраивал дикие оргии. Покупал и продавал малолеток через кавказских друзей, случалось убивая некоторых, если они не выполняли то, что он требовал. И все это свершалось в тайне, доступной очень узкому кругу лиц! Большую часть свободного времени Кедров проводил в домашнем кабинете. Только в нем он чувствовал себя более-менее комфортно. Здесь он поздними вечерами доставал из потайного сейфа пачки денег, в основном долларов, бессчетное количество раз пересчитывая их, складывал столбиками. Перелистывал чековые книжки западных банков, куда уходила его доля от деятельности местного банка «Авангард». Иногда на свет появлялась крохотная ампула с ядом мгновенного и безболезненного действия. Ее генерал хранил на всякий случай. Из сейфа он доставал и кассеты с порнофильмами, которые заводили его перед тем, как вызвать шлюх.
Итак, в 19–00 Кедров вошел в свою квартиру, отключив специальную сигнализацию Службы. Сообщил об этом, как было положено по инструкции охраны высших должностных лиц, на центральный пульт дежурного офицера. Теперь за его квартирой слежение прекратилось, оно и не было нужно генералу. Сегодня он решил хорошо выпить и провести ночь с одной малолеткой, которую ему уже давно обещал хозяин бара «Кавказ», Гиви. Девочке было всего двенадцать лет, она еще не знала мужчин, но главное, была чернокожей. Это последнее обстоятельство и прельстило Кедрова. За свою жизнь он имел разных женщин, в том числе и темнокожих, но взрослых, а вот девочку негритянку еще никогда. Ее должны были доставить к нему в 22–30, как раз после того, как за красной папкой, вдруг затребованной банкиром, заедет этот идиот Рома, который раздражал генерала и которому тот давно мечтал свернуть шею. Но не мог! А сейчас, когда тот попал под покровительство Палача, тем более. Но… Юрий Сергеевич выберет момент и способ уничтожить говенного интеллигента, как ранее сумел захватить, зверски изнасиловать и отправить в ад его жену Ольгу.
— Твари! — проговорил он, снимая в прихожей пиджак. — Все твари! Так бы и выстроил всех в шеренгу, и каждому лично пустил бы в затылок по девять граммов свинца! Подонки!
Ярость и обида душили генерала. Как поступил с ним Скориков, так еще никто не поступал. Полковник, этот нищий, неотесанный мужлан, с кучей орденов, медалей и Звездой Героя на груди, бесил его. Вот кого Кедров завалил бы первым! И расстреливал бы в каземате на Лубянке медленно, вгоняя пулю за пулей в его тело, заставляя испытывать чудовищную боль. И только последним, контрольным выстрелом в голову он позволил бы умереть этому выскочке. Ведь ясно было, что полковник метит на его, Кедрова, должность! Но ничего, наемников, готовых за деньги завалить собственную мать, везде найти можно. В Москве это сделать даже проще, чем в Чечне! Тем более, там полковник был защищен бригадой! Кто здесь подставит за него грудь?
