Владимир Гриньков - Ментовские оборотни
Я загнал свою машину на территорию Светкиной чащобы, тщательно запер ворота и прямиком направился туда, где не так давно мы поздней ночью обнаружили вырытую яму.
Не было ямы. В сгущающемся под еловыми лапами сумраке топорщился из земли легко узнаваемый могильный холмик. Я почти не удивился и не так уж сильно испугался. Потому что это была ожидаемая неожиданность. Если призраки взялись за тебя всерьез, оставь надежду на то, что они скоро от тебя отцепятся. Будут преследовать до тех пор, пока не добьются своего. Знать бы еще, чего они добиваются и что мы такое сделать должны, чтобы они оставили нас в покое.
Раздавшийся телефонный звонок прозвучал неуместно и кощунственно над могильным холмиком, и он едва не превратил меня в заику. Я вздрогнул от испуга и нервно схватился за мобильник.
– Колодин, привет! – услышал я в трубке Светкин голос. – Как вы там? Добрались?
– Угу, – ответил я, будучи не в силах оторвать взгляд от могильного холмика.
– Все нормально?
– Конечно, – соврал я.
Было слышно, как она вздохнула.
– Там не может быть нормально, все ты врешь, – сказала Светлана.
Если бы она знала, насколько сейчас была близка к истине. Но я благоразумно не стал подтверждать наличие у нее провидческих способностей.
– Может быть, вернетесь? – предложила Светлана.
– Завтра, – пообещал я. – Когда проспимся-протрезвеем.
– И зачем вы туда поехали? Водку пить? – пыталась вывести меня на чистую воду Светлана, которой мы с Деминым так и не назвали истинной причины.
– Ага, – бестрепетно соврал я. – Я на свежем воздухе больше могу выпить. Не так быстро пьянею.
И снова она мне сказала:
– Все ты врешь.
Мы распрощались, я спрятал свой мобильник, развернулся и пошел к дому.
Демин уже, наверное, общался с Жоржем. Участвовал в спецоперации. Занимался рискованным, но очень нужным делом. А я ничем не занимался. У меня был отгул. Свободное время. Тихий час. И я достал из бара бутылку с коньяком. Я бы надрался до зеленых чертиков, о существовании которых меня предупреждал известный своими загулами Демин, потому что из моей головы никак не шла эта странная могила в ста метрах от жилого дома и мне любой ценой хотелось про нее забыть хотя бы на время. Но бутылка так и осталась нераспечатанной. Потому что в дверь постучали. Я вздрогнул и схватил со стола первое, что попалось мне под руку. А под руку мне попался нож. Я вдоль стеночки направился к двери. Выглянул осторожно из укрытия. И увидел силуэт человека за стеклом двери. Это не была женщина, и никакого белого платья я не увидел.
– Евгений Иванович! – позвал меня мальчишеский голос.
Я поспешно швырнул нож обратно на стол. Пошел к двери. Мальчишка вглядывался сквозь стекло, пытаясь высмотреть меня в полумраке неосвещенной комнаты. Я уже узнал его. Это был Никита. Я отпер ему дверь. Он улыбнулся мне виноватой улыбкой и сказал, смущаясь:
– Здравствуйте.
– Привет.
Я пожал ему руку, как взрослому. Он зарделся.
– Дядя Илья к нам заходил, – сказал он. – И сказал, что вы тоже будете. Но я не знаю, можно ли про это говорить, – вдруг спохватился он.
– Про что?
– Отец сказал мне, чтобы я не распространялся. Ни про дядю Илью, ни про то, что он с моим отцом встречался.
– Мне – можно, – успокоил я его. – Я в курсе всех дел. Но больше – ни одной живой душе!
Никита с готовностью кивнул.
– И вы не говорите тоже, – вдруг попросил он. – Отцу. Про тот день. Ладно?
– Ты о чем? – не сразу понял я.
– О той истории, когда я испугался, – пробормотал он, стремительно краснея. – Когда я увидел эту женщину в белом.
– Хорошо.
Я заглянул ему в глаза. Он страдал. Ему было стыдно. Я постарался его успокоить, как мог. Я потрепал его по плечу и сказал доверительным тоном:
– Если честно, я тоже сильно перетрусил, когда увидел призрак женщины в белом платье.
– Мне иногда кажется, что ничего этого не было, – тихим голосом сказал Никита. – Что мне просто показалось.
– Приснилось? – не поверил я ему.
– Да.
– Почему же ты не веришь собственным глазам?
– Потому что призраков не бывает, – сказал он так, будто сам себя пытался убедить.
Но отступить и сдаться так легко я ему не позволил.
– Никита! – сказал я внушительно. – За последнее время я не раз эту фразу слышал – что призраков не бывает! Но я эту тетку видел своими глазами! Понимаешь? И ты ее видел! Эту вот старуху ты видел в трех шагах от себя!
Я распахнул заложенную старым календариком страницу книги и яростно ткнул пальцем в портрет графини Воронцовой. Никита испуганно отшатнулся. Я поспешно захлопнул книгу, чтобы не травмировать мальца. Напрасно я с ним так. Мне стало стыдно.
– Ладно, не будем об этом, – сказал я, раскаиваясь в собственной, ничем не оправданной резкости. – Чаю хочешь?
– Спасибо.
– Спасибо – да? Или спасибо – нет?
– Скорее да, чем нет.
Он улыбнулся. Мне захотелось еще больше отвлечь его от неприятных мыслей.
– Сейчас я бьюсь над одной проблемой, – сказал я, включая электрочайник. – Что такое «подстава», ты знаешь?
– Нет.
– Это когда на дороге крепкие ребята подставляют под удар чужой машины свою и все выглядит так, будто не они виновники аварии, а тот водитель, которого они избрали своей жертвой. Потом они выволакивают бедолагу из авто и начинают его прессовать, банально вымогая деньги за нанесенный им якобы ущерб. И люди иногда отдают довольно большие деньги.
– Так вроде бы страховка теперь… – неуверенно сказал Никита. – Я слышал – обязательная. У всех. Попал в аварию – за тебя заплатят. Та страховая фирма расплатится, которая страховала.
– Это только одна сторона проблемы, – закручинился я. – А ведь и сама подстава уже никакая не новинка. Все слышали, все в курсе, и никакого тебе элемента новизны. Красивый розыгрыш уже не снимешь.
– Так в чем проблема? – все еще не понимал Никита.
– Нужна изюминка. Должно быть что-то такое, что разыгрываемого нами человека способно изумить до полного паралича опорно-двигательного аппарата. Такое, чего он никак не ожидал.
Никита засмеялся.
– Чему смеешься? – спросил я, наливая в его чашку чай.
– Так, – пожал он плечами. – Вспомнилось, как вы иногда людей разыгрываете. Смешно. Но и жалко их бывает, если честно. Они не обижаются на вас?
– Бывает.
– Судятся с вами?
– Стараемся не доводить дело до суда. Да и юристы у нас хорошие.
– Со всех сторон вы прикрыты. А людям каково?
Тут я обнаружил, что он нас осуждал.
– Мы ведь не делаем ничего противозаконного, – сказал я примирительно. – Мы всего лишь фиксируем скрытой камерой поведение человека в сложившихся обстоятельствах.
– Не в сложившихся, а в предлагаемых, – поправил меня Никита. – Которые вы сами же ему и создали.
– А какая разница – кто создал эти обстоятельства? У любых событий всегда есть внешняя причина. Обстоятельства, в которых мы живем, – это бессистемно-хаотическое смешение поступков окружающих нас людей, последствий природных явлений и даже то, какое число сегодня на календаре, – я выдернул из книги служивший закладкой старый календарик, – сказывается на поведении и психическом и физическом состоянии сотен миллионов людей, в чем ты лично можешь убедиться хотя бы первого января. Тут дело не в том, кто создал человеку обстоятельства, а в том, как он в предлагаемых обстоятельствах будет действовать. Он сам себе герой и сам кузнец своего счастья. Он действует, а не мы. Мы лишь фиксируем.
Никита неуверенно пожал плечами мне в ответ. Я так и не понял, получилось ли у меня его убедить.
– А вот по поводу подставы, – вдруг сказал Никита. – Я понял, как это надо делать. Там в машине не должно быть бандитов. Понимаете?
– Нет.
И тут зазвонил мой телефон. Номер определился. Это звонил Демин.
– Илья! Ты где? – спросил я.
– Я в машине, Женька, чешу на бешеной скорости из Воронцова… На тот случай, если он решит проследить…
У него был возбужденный голос.
– Кто решит? – не понял я.
– Жорж!
– Как прошла ваша встреча?
– Женька! – шальным голосом ударил в мое ухо Демин. – Пять минут назад Жорж открытым текстом предложил мне завалить Тропинина!
– Завалить?! – опешил я. – То есть убить?!
– Да, Женька! Да!
* * *– Папа! – вполне ожидаемо сказала маленькая Катерина, увидев меня.
Я каждый раз терялся, не зная, как себя вести в подобных случаях.
Сопровождавший меня Никита дал сестренке подзатыльник. Крутовато обходился он с ней. Но Катерина, против моих ожиданий, не заплакала, а воззрилась на брата в состоянии крайней задумчивости, будто мучительно пыталась осознать, что такое сейчас произошло. И до меня самого с большим запозданием дошло, что она действительно туго соображает.
Появилась мать.
– Ой! – сказала она, завидев меня.
– Здравствуйте, – улыбнулся я ей. – Мне бы Александра Борисовича.
