Чингиз Абдуллаев - День луны
— Все сделаем, Лось. Ты сегодня какой-то странный. Чего ты боишься?
— Пока все идет слишком хорошо. А я не люблю, когда долго везет. Это значит, что потом начнется такая же полоса невезения.
Закон жизни.
— Ты со своей философией нам беду накличешь. Все идет нормально, а ты недоволен.
— Я всегда недоволен, — ворчливо заметил Лось, — с тех пор, как себя помню, всегда недоволен. И поэтому еще живой. А ты, Моряк, уже дважды попадал в передряги и вполне мог плохо кончить. Ты забыл прошлогоднюю историю с той девочкой?
Сизов вслушивался, но ответом было только молчание.
— Отец-благодетель нашелся, — недовольно сказал Моряк спустя минуту.
— Значит, вспомнил, — послышалось удовлетворение в голосе Лося. — Если бы я тогда тебе не помог, ты бы сегодня сидел в тюрьме.
— Ладно, — недовольно сказал Моряк, — все время напоминаешь об этом. Ну пощупали мы немного девчонку, ну и что? Кто мог знать, что ее папа такая важная шишка. А меня из-за этого хотели уволить. С машины сняли.
Услышав последнюю фразу, Сизов насторожился. С какой машины сняли этого Моряка и каким образом его хотели уволить? И словно в ответ на его мысли Лось внезапно сказал, обращаясь к кому-то другому:
— Пройди в комнату и посмотри, как там наш майор. Может, он действительно сдохнет, а нам потом придется возиться с его трупом.
Сизов замер, закрывая глаза. Он слышал, как открылась дверь и в комнату кто-то вошел.
Не решаясь открыть глаза, он почувствовал, как незнакомец подошел к нему ближе, постоял рядом, прислушиваясь к его дыханию.
И уже затем, наклонившись над ним, поднял пальцем его правое веко. И затем, удовлетворенно хмыкнув, пошел к дверям.
Сизов чуть приоткрыл глаза. Этот тип был в милицейской форме. В этом не было ничего удивительного. Напавшие на их машину двое террористов также были переодеты в форму сотрудников ГАИ. Но ведь Сизов четко слышал, как Лось предложил своим людям переодеться.
Он задержал дыхание. Значит, они хотят использовать свой трюк дважды. Снова переоделись в форму сотрудников милиции, чтобы обмануть всех. Что они надумали? Судя по всему, весь план террористов продуман до мелочей.
— Пришел в сознание наш гость? — спросил Лось.
— Спит еще.
— Укол сильный был. Я ведь говорил, дозу не сумеете рассчитать.
— Да нормальная доза была. Он просто спит. Два ранения ведь у него. Пусть поспит мужик. А то еще нам врача искать придется.
— Ладно, — согласился Лось, — пусть спит.
У нас есть еще немного времени.
Сизов сжал зубы. Нет, он просто так не сдастся. Это не в его правилах. Теперь он просто обязан отсюда сбежать. Просто обязан уйти отсюда каким угодно способом. В другой комнате Моряк все никак не унимался.
— Значит, эти двое поедут впереди, — говорил он, — а мы с тобой сзади, во второй машине.
— Да, и заберем этого майора. Мы обязаны его довезти до самолета живым. Чтобы они ничего не поняли.
— Мне придется тащить эту падаль? — разозлился Моряк. — Я уже и так с ним намучился, пока тащил его сюда.
— Еще раз потащишь, — с угрозой сказал Лось.
Майор посмотрел на окно. Может, отсюда можно сбежать? Кажется, они находятся достаточно высоко. Какой это этаж — третий, четвертый, пятый, шестой? Может, второй? За окном виднелось высокое дерево, и трудно было определить, какой это этаж. Но в любом случае можно добраться до окна и попытаться отсюда выброситься. Конечно, если это шестой этаж, шансов выжить у него никаких нет.
Но зато люди заметят его падение из окна, увидят его труп. И тогда многое станет ясным. Да, решил про себя Сизов, он просто обязан доползти до окна. В таком случае все узнают, что он не предавал своих товарищей, и тогда предателя начнут искать по-новому. Раньше он думал, что нужно бежать. Но теперь понимал, что бежать невозможно. Тогда нужно умереть таким образом, чтобы об этом узнали посторонние.
Он снова поднял руки, помассировал затекшую правую руку. Лишь бы ноги его не подвели. Прислушался к соседней комнате. Там, кажется, ничего не подозревают. Он с огромным трудом, сдерживая стон, рвущийся из груди, перевернулся на левый бок. Подтянул под себя ноги и осторожно положил левую ногу на пол.
Пока все шло нормально. Он попытался пошевелить и другой ногой, но левая нога неожиданно дала о себе знать. Он чуть не закричал.
Но, зажав нижнюю губу до сильной боли, сдержался и попытался подняться. Нет, так не получится. Он сделал вторую попытку. Правый бок мешает. Теряется координация движений.
А опираться на правую руку нельзя. Да и нога подводит. Левая нога болела все сильнее. Он перевел дыхание. В любой момент в комнату может войти кто-то из террористов.
Он закрыл глаза. Вспомнил, что, когда переворачивался на левый бок, его что-то сильно кольнуло. Он ощупал карман рубашки. Там был длинный винт, который он положил в карман, намереваясь починить сыну его любимую игрушку. При мысли о сыне он тяжело вздохнул. Мальчик должен знать, что его отец не был предателем. Он сжал зубы и поднялся.
Поднялся на ноги, шатаясь от боли и усталости. Теперь нужно сделать несколько осторожных шагов до окна.
В соседней комнате продолжали обедать террористы. Он сделал первый шаг, второй, третий. До окна было не так далеко. Еще несколько шагов. Он сделал еще один шаг. Остановился, покачнулся. Только бы не упасть, подумал он. Сделал последний шаг к окну.
Схватился за подоконник. Обычное окно.
Шпингалеты, рама, стекло. Он открыл первую раму. Террористы продолжали разговаривать.
Открыл вторую раму. Теперь, даже если они попытаются его остановить, им не успеть. Он просто наклонится и выпадет в окно. Какой здесь этаж? Третий или четвертый. Дерево росло рядом. Он до этого момента даже не думал о спасении. Все мысли были о том, чтобы достойно умереть. Вернее, умереть с таким шумом, чтобы об этом стало известно всем. Но аппетит приходит во время еды. Теперь ему хотелось большего. Теперь он впервые подумал, что, возможно, имеет призрачные шансы на спасение.
Дерево росло совсем близко от окна. Может, попытаться выбраться отсюда по дереву?
И хотя даже в лучшие свои годы он бы не решился на подобный акробатический трюк, сейчас, здесь, с перебитой левой ногой и простреленным правым плечом, он должен был принимать решение о том, как уйти из этого дома.
Если даже бандиты обнаружат теперь его попытку уйти, они не станут стрелять. Скорее просто подождут его внизу. Он посмотрел вниз.
Может, попытаться каким-то образом спуститься вниз? На следующем этаже здесь балкон. В этом доме балкон на всех нечетных этажах. Но как спуститься вниз?
Он посмотрел назад. Туда он просто не сумеет добраться снова. Размотать свои собственные бинты? Кажется, это единственный выход. Чтобы спуститься вниз, ему придется снять свои бинты. С груди? Не подходит. Может быть, с ноги? Нет. Она тоже не выдержит.
Простыня. Ему нужна простыня. Он снова посмотрел назад. Придется туда вернуться. Он повернулся и, заставив себя не думать о боли, сделал пять шагов обратно к кровати. Стащил с постели простыню. Вытряхнул пододеяльник.
И снова пошел к окну. Бандиты по-прежнему ничего не подозревали. Он привязал конец простыни к батарее, проверил на прочность, сильно потянув. Потом привязал к простыне пододеяльник специальным морским узлом.
И только потом вздохнул, осторожно лег на подоконник. Теперь все зависит от его левой руки, на которой ему придется висеть.
Он обхватил простыню, двигаясь к краю подоконника. Попытался схватиться правой рукой, но поднять ее до такого уровня он не мог. Нет, все-таки придется довольствоваться одной левой. Он посмотрел вниз. Если он отсюда упадет, то наверняка разобьется. Это внушало некоторый «оптимизм», что он не попадет в руки своих похитителей в любом случае.
Теперь самое главное — оторваться от подоконника. Заставить себя оторваться. Он закрыл глаза и, осторожно продвинувшись, все-таки перекинул массу тела вниз. Рывок. Падение. Снова рывок. Все тело заныло от боли.
Боль в правой стороне груди была нестерпимой. Он держался левой рукой изо всех сил.
Чуть передохнул, прижимаясь к стене. И только затем начал спускаться, помогая себе правой ногой, каждый раз чуть-чуть скользя вниз на одной левой руке. Его страховка кончилась, а до нижнего балкона еще было около метра.
Придется прыгать. Он подумал о своей раненой ноге и разжал пальцы. На его счастье, он упал на здоровую ногу, но ему показалось, что он переломал себе все кости.
На этот раз он уже не сдержал свой мучительный стон. За балконной дверью никого не было. Он сильным ударом разбил стекло. Второе стекло. Открыл балконную дверь, просунув руку внутрь. Кажется, он даже порезался. Ничего, это уже не так страшно. Почему на звон разбитого стекла не спешат хозяева квартиры?
Он открыл обе балконные двери и упал внутрь, подтягиваясь в комнату.
— Эй! — позвал он хрипло. Никто не отозвался. — Есть кто-нибудь? — спросил он.
