Владимир Моргунов - Серый кардинал
— Правильно, остались. И что из этого?
— Ты их должен вернуть.
— Слушай, ты, пидер, я вообще никому ни хера не должен, усек?
И трубку бросил. Посмотрим, что он сможет теперь сделать, этот козел вонючий. Но на всякий случай Боб в кабаках бывать перестал. На время. А на воскресенье вообще решил уехать из города, в загородный свой дом.
У него и в городе домишко ничего. Переоборудовал коммунальную развалюшку довоенных еще, наверное, времен в красавец особняк. Раньше тут несколько семей жило, керосиновые горелки жгли, на кухне лаялись. Вообще-то архитектура у развалюшки ничего была, арка внизу. Боб вместо арки гараж оборудовал, комнатку отдыха, которую правильнее комнатой охраны называть надо бы. Сам Боб наверху, на втором этаже размещался. Крепость получилась, да и только. Ворота в гараже, как и положено, стальные, открываются дистанционно, электронным «ключом». Рядом дверь стальная, через нее по лестнице можно на второй этаж проникнуть. Изнутри, из дома в гараж можно попасть через ту же комнату отдыха-охраны.
Гараж огромный получается. Так ведь и «тачка» какая — «линкольн таункар», танк самый настоящий.
Восьмого мая, в субботу, Боб загнал свой «танк» в гараж. Пощелкал кнопочками на дистанционном открывателе, проверяя, надежно ли заперты ворота, вышел вместе с охранниками. Те остались в своей комнате, а Боб по лестнице к себе поднялся. Очень удачно все же комната охраны размещалась, из нее оба входа в жилое помещение контролировались — через гараж и непосредственно через входную дверь с улицы.
Боб отпустил дежурную шутку относительно того, что от кого-то пахнет, только он не поймет никак — изо рта пахнет или ноги пахнут, и подался к себе.
Из нескольких комнаток-пеналов на втором этаже были сделаны две очень просторные комнаты, ванная и нечто среднее между холлом и лоджией — помещение, протянувшееся по всей длине фасада. Наружная стена этого помещения была почти полностью стеклянной. Прочное, толстое стекло, хотя и не пуленепробиваемое. Боб любил постоять здесь и посмотреть на город сверху — дом располагался на вершине пологого холма, и отсюда была видна большая часть города.
Едва Боб вошел в спальню, как зазвонил телефон. Боб поднял трубку, но ничего не услышал.
— Вот козлы! — он швырнул трубку на аппарат.
Потом он включил телевизор, плюхнувшись на необъятный кожаный диван и поигрывая кнопочками дистанционного управления. По телевизору была та же тягомотина, что и каждый день.
Боб поднялся с дивана, подошел к бару, достал бутылку джина, налил щедрую порцию в большой стакан с толстым дном, вернулся на диван. Скучно, зря он еще сегодня не выехал за город. Боба никогда не посещали мысли о тщете существования, о бренности жизни человеческой — его мозги просто не работали в таком режиме. На него нападали — он оборонялся, его хотели обмануть — он умел это предусмотреть и жестоко наказать обманщика, обманув его еще более коварным и безжалостным образом. Можно сказать, что Боб ни к чему не был привязан в этой жизни, кроме самой жизни. Он очень любил есть, пить, ловить кайф, совокупляться с женщинами, но в то же время он прекрасно понимал, что все это надо вырывать у других, был готов к этому ежедневно, ежечасно, догадываясь, что существует достаточно много желающих вырвать радости жизни у него.
Этот Мудров-Мудлов все-таки раздражал Боба, приходилось о нем думать. Ишь, шпендик, чего вздумал — командовать им. Надо на них, на сук, «наехать», на эту трастовую компанию. Боб только на днях навел справки и обнаружил, что они никому не платят. Он в момент их придавит, у него под началом десятка три отчаюг, способных глотку перегрызть, не задумываясь. Они, конечно, не какие-то там выдающиеся каратисты, хотя спортсмены среди них есть. Спорт, он тоже звериное в человеке развивает. Особенно борьба и бокс. Мудеж-звездеж про благородство в спорте можно оставить тем, кто о настоящем спорте понятия не имеет.
Да, у него в команде головорезы, волки. И стремление у них одно, как у волка, крысы, акулы — сожрать. Человек, он такое же стремление имеет, только многие его скрывают, те же, у которых его и на самом деле нет — шлак, объедки, труха, они этой жизни недостойны.
Вот бы кого еще к себе перетащить — Клюева. Волчара из волчар. Десятерых стоит. Они в кабаке у Влада шестерых «черных» отметелили — не фиг делать. Но не пойдет Клюев к нему. Один на льдине. Ладно, не кланяться же этому волчаре в самом деле.
А трастовой-херастовой лавочке он карачун сделает. Завтра надо будет встряхнуться, как следует, потрахаться от души. Боб набрал номер Ларисы, содержательницы самого престижного в городе борделя. Как таковой, бордель в строго определенном месте не существовал, Лариса просто сидела у телефона, принимала заказы и рассылала путан на «рабочие точки». У Ларисы был очень хорошо поставлен медицинский контроль — немудрено, ведь до того, как занять это престижное место, она работала в кожвендиспансере и сохранила все связи. У Ларисы товар на любой вкус: двенадцатилетние девчонки, перезрелые матрены, лесбиянки, мазохистки. Заведение Ларисы можно было назвать элитарным из-за круга заказчиков. Ее телефон знало достаточно огромное количество клиентов.
— Лариса, ты меня узнаешь? — лениво пророкотал Боб, едва услышал в трубке контральтовое «алле».
— На что я тогда гожусь, если тебя узнавать перестану, Боб? Какие заботы?
— Заботы такие, что мне назавтра нужны две… нет, лучше три телки помоложе.
— Куда им прибыть и когда? — деловито спросила Лариса.
Боб назвал свей адрес и время — девять утра. То-то завтра будет встряска. Повезет он этих сучек к себе на дачку, разденет догола, искупается, шашлыков пожрет…
Заснул рано, часов в одиннадцать, хотя обычно раньше часа спать не ложился. Проснулся в половине восьмого, сам сварил себе кофе, принял душ. Спустился к охранникам. Те, похоже, дрыхли всю ночь оба — рожи какие-то уж чересчур опухшие и глаза, как у бешеных тараканов. «Дурь, что ли курили или наглотались чего?» — недовольно подумал Боб. Раньше за этими двумя он такого не замечал.
Он вышел в гараж, удовлетворенно оглядел сверкающий в лучах ламп дневного света «танк», поглядел на часы — половина девятого. Нет бы этим звездюлинам явиться пораньше. Не явятся. У Ларисы все тик в тик. Опоздать на минуту не посмеют, но и на полчаса раньше ни за что не явятся.
Боб открыл дверцу автомобиля и, ощущая спокойное удовлетворение от того, что вся эта громадина принадлежит ему, нажал на кнопку дистанционного открывания ворот.
В следующее мгновение нестерпимый свет и нестерпимый грохот навсегда ослепили и оглушили его…
Три свеженьких девчушки, школьницы-семиклассницы, прибывшие по распоряжению Ларисы к девяти утра на указанное место, застали здесь милицейское оцепление и не очень густую толпу зевак. Особняка, выкрашенного в красивый зеленый цвет, как описывала Лариса, не было. Груда кирпичей, стальных балок, палок, обрывков жести и прочей дребедени.
— Ну, генерал, теперь твоя душенька довольна? — Мудров швырнул на столик перед Павленко газету, свернутую таким образом, чтобы нужная заметка сразу бросилась в глаза. Заголовок: «Снова взрывы». «Вчера в… районе, был взорван дом одного из руководителей преступных группировок Бориса Альтшуля, известного в определенных кругах под кличкой Большой Боб. По предварительным данным вместе с Альтшулем погибли два его телохранителя. Как сообщил начальник городского управления…»
Павленко поднял глаза от газеты.
— Вот, генерал, как бывает, когда за дело берутся профессионалы, — Мудров просто исходил самодовольством. — . Это не то, что твои «куски» — спецназовцы. Все дело провалили к хренам собачьим.
— Но ведь это был твой план!
— План мой, да люди твои! Дорвались, бля, до демократического правления, все рулите, все вы теперь сами решаете, генералы хреновы!
— Ты, между прочим, тоже генерал, — хмуро заметая Павленко.
— В отставке, е-мое! — взорвался, брызгая слюной, Мудров. — Я для вас — отставной козы барабанщик. Как же вы, суки, все быстро забываете. Каждый норовит кусок оторвать да сразу его сожрать, далеко и не отползая. Ну вот, ты и наелся. Где теперь твой компаньон? В Европе. То-то он перед отъездом корешу своему, Клюеву этому, всю подноготную ваших совместных шахеров-махеров и выложил. Точно — выложил. Иначе кто бы это твой самолет из Чечни да в Грузию угнал?
— Ты думаешь, это все он? — в тоне Павленко чувствовалась неуверенность.
— Думаю?! Я не думаю, я в этом уверен, бля! — Мудров хлопнул точеной, некрупной ладонью по столу.
— Откуда ты можешь это знать?
— От верблюда. Призвание у меня такое — все знать. Вы бы хоть моих советов слушались, если сами ни хрена не умеете.
— Надо было тебе при деле оставаться.
— Задницу вовремя не успел кое-кому лизнуть. Вы же радуетесь, хапаете беспредельно. Ну, а если завтра все кувыркнется к гребаной матери? Изловчитесь следующему лизнуть? Эх, матерь вашу… «Нужна объединяющая идея!» — все, демократы гребаные, верещите. А идея, получается, одна — воровать. Так ведь и воровать скоро нечего будет, все растащили, ведь все сразу воруют.
