Алистер Маклин - Десять баллов с острова Наварон
Гроувсу, стоящему у подножья лестницы, Меллори был уже виден только смутно, и то в основном за счет воображения. Он понимал, что как только Меллори совсем скроется из виду, ему будет очень трудно прикрыть его огнем. Гроувс потянул Петара за рукав, пытаясь показать ему, чтобы тот сел у подножья лестницы. Петар вначале смотрел на него невидящим и непонимающим взором, но вдруг как будто понял, что от него хотят, и послушно сел. Гроувс положил свой «парабеллум» с глушителем в карман и полез вверх.
В миле к западу «Ланкастеры» продолжали бомбить ущелье Зеницы. Бомбы ложились с необычайной аккуратностью, попадая в одну и ту же цель. Взрываясь, они поднимали в воздух вывороченные с корнем деревья, тучи земли и камней, вызывая то тут, то там вспышки пожаров, быстро испепеляющих немецкие фанерные танки. В семи милях к югу Циммерман все с тем же интересом и удовольствием прислушивался к звукам бомбежки, не прекращающейся на севере. Он повернулся к адъютанту, сидящему рядом в командирской машине.
— Я думаю, мы можем поставить королевским ВВС отличную отметку. Надеюсь, наших людей нет в районе бомбежки?
— Ни одного немецкого солдата в районе ущелья Зеницы, герр генерал.
— Прекрасно, прекрасно. — Генерал уже, по-видимому, забыл о своих дурных предчувствиях. — Так, пятнадцать минут. Луна скоро появится, так что попридержите пехоту. Следующая часть пойдет с танками.
Рейнольдс, пробираясь вниз по правому берегу Неретвы, ориентируясь на звук стрельбы, теперь уже совсем отчетливой, внезапно застыл. Все люди реагируют одинаково, когда ощущают направленное им в затылок дуло. Очень осторожно, чтобы, не дай Бог, не потревожить чей-то палец, лежащий на спусковом крючке, Рейнольдс повел глазами вправо. С огромным облегчением он обнаружил, что с этой стороны ему не приходится ждать опасности.
— Вам был дан приказ, — прозвучал голос Андреа. — Что же вы здесь делаете?
— Я… я решил, что вам все же понадобится помощь. — Рейнольдс потер шею. — Простите, я был не прав.
— Пошли. Пора возвращаться и переходить мост. — Андреа швырнул еще пару гранат и побежал вверх вдоль реки. Рейнольдс не отставал от него.
Наконец, луна пробилась сквозь тучу. Во второй раз за эту ночь Меллори пришлось затаить дыхание и прижаться к скале. Обе ноги его упирались в уступ, образованный расселиной, руками он обхватил крюк, который успел до появления ночного светила вбить в скалу и даже привязать к нему веревку. Менее чем в пяти ярдах от него Миллер, уцепившись за другой конец веревки, успел преодолеть какое-то расстояние вверх, а теперь тоже вынужден был вжаться всем телом в скалу и застыть в вынужденной неподвижности. Оба скалолаза смотрели вниз на плотину.
Они разглядели шестерых охранников. Двое стояли на дальнем западном конце, двое — в середине, а оставшаяся пара находилась непосредственно под альпинистами. Ни Меллори, ни Миллер не имели никакого представления, сколько еще охранников могло быть на плотине в сторожевом помещении. Зато они прекрасно понимали, что положение их отчаянное, так как они представляли собой прекрасную мишень.
Пройдя три четверти пути по лестнице, Гроувс тоже застыл. С того места, где он находился, ему отчетливо были видны Меллори, Миллер и двое охранников. Он вдруг ясно понял, что на этот раз вряд ли удача улыбнется им. Меллори, Миллер, Петар или он сам — кто из них погибнет первым? Уцепившись за лестницу, он с горечью подумал, что, наверно, будет первой жертвой. Медленно и очень осторожно он ухватился левой рукой покрепче за лестницу, правой достал свой «парабеллум» и укрепил его на сгибе локтя левой.
Двое охранников на восточном конце плотины испытывали неопределенное чувство страха. Как и прежде, они снова перегнулись через парапет и стали вглядываться вниз, в долину. «Они должны меня увидеть, они не могут не видеть меня, господи, я же как раз у них перед глазами», — думал Гроувс. Он неминуемо должен быть обнаружен.
Должен быть, но не был. Волею судьбы один из охранников поднял глаза вверх, посмотрел левее, и рот его сам собой раскрылся от изумления. Двое в черных костюмах прилипли к скале, как тараканы. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и дернуть за рукав товарища. Тот посмотрел в ту сторону, куда ему указывали, и челюсть его тут же отвисла, как в комической пантомиме. Но застыли они ненадолго. В мгновение ока один из них поднял «шмайссер», другой вытащил пистолет, и оба прицелились в беззащитных альпинистов.
Гроувс еще поудобней пристроил свой «парабеллум», тщательно и не спеша прицелился, нажал спусковой крючок. Один из охранников, со «шмайссером» в руках, выронил автомат, резко выпрямился и стал медленно оседать, переваливаясь через ограждение. Второму потребовалось не очень много времени, чтобы оправиться от очередного изумления и понять, что происходит. Но нужный момент, хоть и короткий, он упустил. Тело его товарища, которое он не успел удержать, полетело вниз в бушующие воды и пропало в темной глубине ущелья.
Оставшись один, охранник перегнулся через парапет и с ужасом следил за падением товарища. Было абсолютно ясно, почему он находился в таком недоумении, — выстрела он не слышал. И все же очень скоро он осознал происходящее, так как следующая пуля, отколов кусочек бетона от парапета, просвистела у его уха и улетела в ночное небо. На этот раз изумление не помешало солдату действовать молниеносно. Надеясь скорее на Бога, чем на свою меткость, он сделал два выстрела и скрипнул зубами от удовольствия. Сразу же в ответ на свой выстрел он услышал крик и увидел, как Гроувс вскинул руку, все еще сжимающую пистолет, и схватился за левое плечо. Лицо Гроувса перекосило от боли, глаза заволокло пеленой, но он был сержантом морской пехоты, и рана не помешала ему снова прицелиться. «Что-то у меня со зрением», — подумал Гроувс. Ему казалось сквозь пелену на глазах, что охранник сжимает свой пистолет двумя руками, чтобы лучше прицелиться, но он не был в этом уверен. Он успел дважды нажать спусковой крючок своего «парабеллума». Внезапно боль куда-то пропала, и ему вдруг очень захотелось спать.
Охранник наверху согнулся. Он пытался ухватиться за парапет, чтобы сохранить равновесие, но почувствовал, что не в силах больше контролировать движение своих рук и ног. Ноги поскользнулись на краю парапета, и последние силы оставили человека, оба легких которого пробили две пули, выпущенные Гроувсом. Какое-то мгновение его пальцы еще сжимали край парапета, но затем разжались.
Гроувс был без сознания. Весь левый рукав его мундира пропитался кровью, которая непрерывно лилась из рваной раны на плече. Если бы его правая рука не оказалась зажатой между лестницей и скалой, он неминуемо упал бы вниз. Пальцы правой руки медленно разжались, и «парабеллум» выпал.
Сидя у подножья лестницы, Петар услышал, как пистолет стукнулся о камень не более чем в футе от него. Он инстинктивно вскинул голову вверх, поднялся, проверил рукой, на месте ли гитара, и стал взбираться по лестнице.
Меллори и Миллер видели сверху, как слепой певец полез вверх к потерявшему сознание Гроувсу. В тот же момент, как будто следуя какому-то телепатическому сигналу, Меллори посмотрел вниз на Миллера, который сразу же поймал его взгляд. Лицо Миллера было напряжено до предела и казалось изможденным. Он освободил одну руку от веревки, которую сжимал изо всех сил, и почти с отчаянием показал Меллори на раненого сержанта. Меллори покачал головой.
Миллер хрипло произнес:
— Первая потеря.
— Первая.
Оба снова посмотрели вниз. Петар находился уже не более чем в пяти метрах от Гроувса. Ни Меллори, ни Миллер не видели, в каком состоянии находился в этот момент Гроувс. Глаза его были закрыты, а правая рука начала понемногу сползать, хоть и оставалась по-прежнему между лестницей и скалой. Постепенно рука его сползала все ниже и ниже, вот уже высвободился локоть, вот уже рука совсем свободна, и тело Гроувса стало неотвратимо отделяться от лестницы. Но именно в это время подоспел Петар. Он стоял как раз под Гроувсом, успев его подхватить и снова прижать к лестнице. Петар поймал его и какое-то время мог удерживать. Но это было все, что он мог сделать.
Луна тем временем, наконец, скрылась за долгожданным облаком.
Миллер преодолел последние пять ярдов, которые отделяли его от Меллори. Он произнес:
— Они оба погибнут, ты понимаешь это?
— Понимаю. — Голос Меллори звучал еще более устало, чем капитан выглядел. — Пошли. Еще каких-нибудь тридцать футов, и мы будем на месте.
Оставив Миллера, Меллори продолжил свой путь вверх по расселине. Меллори двигался теперь очень быстро, постоянно рискуя, чего никогда не позволил бы себе опытный скалолаз, но у него не было другого выхода. Время, время и еще раз время. Минута ему потребовалась, чтобы подойти к тому месту, которое наметил заранее. Он вбил еще один крюк и снова привязал веревку. Затем подал сигнал Миллеру, чтобы тот догонял его. Пока Миллер преодолевал последний отрезок пути, Меллори снял с плеча еще одну веревку длиной в шестьдесят футов, связанную узлом через каждые пятнадцать дюймов, и привязал ее к тому же крюку. Другой конец свободно бросил вниз. В это время подошел Миллер, и Меллори, тронув его за плечо, указал вниз.
