Ядовитая тропа - Александр Александрович Тамоников
– Подробнее.
– Спорынья. Фашисты однажды уже использовали этот яд в моей деревне. Они заразили муку спорыньей. Все, кто пек хлеб из нее, умерли.
– Интересно, где они ее столько достали, чтобы отравить такое большое хранилище. Она же должна храниться в мешках. Мука-то, – проговорил Афанасий Федорович.
Полька быстро перекрестилась и сказала, что сделали. Что у нее в семье говорили, что фашисты научились делать этот яд сами. И что учились где-то тут.
– Говорили про лабораторию, там делали газ, специальный, и яды. Может, брешут. В замке это было на заливе, и ходили слухи, что вокруг этого замка ничего не растет. И не будет расти. И животные гибнут. А потом пришли русские и сожгли замок.
– Лохштедт.
Глаза Магды стали еще больше, женщина перекрестилась, а потом почему-то посмотрела на Семена с таким ужасом, что ему стало немного смешно. Так, словно он вот-вот утащит ее в этот замок.
После этого полька стала тоскливо говорить, что ей пора браться за работу, а то она не сможет заработать денег, а семью нужно кормить. Семен кивнул, говоря ей, что очень благодарен, и отпустил, а сам глубоко задумался.
– Думаешь, где они яд такой мудреный взяли? – спросил Афанасий Федорович.
– Нет, я больше думаю, если работает группа, то что она хочет замаскировать этими смертями? От чего отвлечь?
– А может быть, ты слишком много думаешь? Может, это зверье и не хочет никого ни от чего отвлекать, а в самом деле просто решили потравить тут всех? Раз они все это массово хотели производить в этом замке? Ты, кстати, откуда про него знаешь?
– Его сожгли по моему донесению, я там был, – сказал Семен и позвал Магду.
Он записал ей на бумаге по-польски, что нужно сказать доктору. И сказал, чтобы она обязательно пошла в госпиталь лечиться, иначе скоро умрет. А так полежит немного в больнице и выйдет.
– Я уже мертва, – устало сказала полька и добавила: – Мне нужно работать, чтобы кормить семью. Не могу я в госпиталь, нет у меня документов. Я лучше просто буду работать, а дальше уже как пойдет.
– Как это нет документов? – удивился сердобольный Афанасий Федорович.
– Есть было нечего. Я их и продала. Зачем мне документы тут. Я уборщица Магда, – пожала плечами полька.
– И много вас таких, кто продает документы?
– Много. Нам всем негде жить, нечем кормить семьи. Мы продаем свои документы тем, кто идет на работу на заводы, вокзалы.
Полька прекрасно понимала, что это преступление и за него ее ждет расстрел. Потому что где-то под ее документами может работать шпион. Например, та самая агент Варшавской школы абвера. Да кто угодно. Но Семен понял, что уже не может на нее злиться. И не потому, что она умирала. А потому, что их, таких, действительно было много.
Но теперь у него был еще один след. Он понял, как именно в городе скрывались ученицы «Мадам Мод». Они покупали документы у таких вот, как Магда.
– Так. Подожди. Сейчас сделаем так. Я принесу тебе еды. Для твоей семьи и для тебя. Дам лекарства. Они тебя не вылечат, но боли не будет и сил станет больше. Но мне нужно, чтобы ты рассказала мне, где и как найти того, кто покупает документы. Как вас находят?
Магда вздохнула. Она понимала, что ей уже нечего терять. Но если она получит лекарство и принесет домой еду, то жизнь ее станет гораздо легче. Оставшаяся жизнь.
– Нас находят на черном рынке. Это русские или польки, нет, не немки. Это очень хорошо одетые дамы. Очень хорошо видно, что они не голодают. И никогда не работали. Я всегда смотрю на руки. Ко мне подошла дама, Ева. Я все время смотрела на ее руки и думала, что она, наверное, даже никогда сама не стирала. У нее очень короткие ногти, с ярким лаком, но такие короткие, почти до мяса обрезаны. Она сказала, что слышала обо мне в церкви, у нас есть своя церковь, мы все туда ходим молиться. Это община. Не надо думать, что у нас там секта, и она готова выкупить мои документы. Все равно нам выдадут новые, Советы. А можно всегда сказать, что мы их потеряли. Я продала все сразу, не думая. За еду, дрова, одежду. Она привезла купленное на машине к нашему церковному дому.
– Запиши мне адрес.
Магда кивнула:
– Да, хорошо.
– Много ваших женщин продали документы? Были ли среди них мужчины?
– Нет, только женщины. Мужчины их не интересовали.
– Только польки?
Магда кивнула:
– У нас в общине только польки.
– Когда проходят ваши встречи?
– По ночам.
– Сегодня?
Магда отрицательно покачала головой.
– Нужна машина. Пешком далековато, – сказал Афанасий Федорович, посмотрев на адрес.
А Семен понимал, что, кроме машины, нужны еще и люди. Один он не успеет везде. Значит, в любом случае нужна поддержка.
По словам Магды, там все было поставлено на поток. Документы покупались десятками. А вот девушки, продавшие их, многие потом умирали. Чаще всего у них была такая же болезнь, как и у Магды.
– Ты же понимаешь, что вас травили? И та еда, которую они передавали вам в обмен на документы, была отравлена. И теперь всю вашу общину разгонят, потому что я обязан доложить о происходящем, – жестко сказал Семен.
Магда подняла на него воспаленные глаза.
– Ни я, ни моя семья не просили войны. Мы выживаем. Виноваты немцы, а страдает Польша. Пусть недолго, но я выкупила своей семье жизнь без голода.
Семен покачал головой, но поймал себя на мысли, что, может быть, и прав Афанасий Федорович. Но в любом случае игру пора начинать.
Сейчас, ночью, никто, конечно, не пустит его в комендатуру. Там в сейфе нужно было кое-что забрать. Ох, как жаль. Ну да ладно. Можно и на блеф сыграть, просто пощекотать нервы кое-кому, чтобы начал делать ошибки. Или посмотреть, что будет.
Семен поблагодарил старого солдата, отпустил Магду и отправился в город. Ян говорил ему, где живет, но Семен был уверен, что там никого не найдет. Обнаружит только чистую меблированную квартиру, даже со следами того, что там кто-то живет. Но только не Ян Плюснин. Да и кто знает, существовал ли этот Плюснин когда-либо. Вадим успел отправить в Центр шифровку с
