Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь - Корецкий Данил Аркадьевич
– Купила? – спросил он, требовательно глядя на Цифру. Это был совсем другой человек, умеющий профессионально менять свою внешность, очень предусмотрительный: наверняка он загорал, сидя на полу балкона – чтобы не увидели соседи. Человек очень жесткий, знающий жизнь (особенно ее теневую сторону), которого нелегко обмануть. Он встретил ее прямым, как ножевой выпад, взглядом, и Цифра поняла: он нашел и золотую цепь из «мерса», и швейцарские часы из «гелендвагена», и кредитные карточки, а может, и еще кое-что…
– Купила, – покорно ответила она, доставая из пакета джинсы, несколько маек, рубашку, лёгкие туфли.
В другом пакете она притащила еду. Он сказал, чтобы хватило на неделю. Цифра не знала, сумела ли выполнить заказ, но могла уверенно сказать только одно – раньше она никогда столько продуктов не покупала. Радуясь передышке от пронизывающего взгляда, она пошла загрузить холодильник, но долго отсиживаться на кухне было нельзя, и пришлось вернуться в комнату.
Седой сидел за компьютером и делал какие-то выписки в блокнот. При приходе Цифры он его закрыл.
– Значит, говоришь, ни в чём не участвовала, только стояла да смотрела? – спросил он.
– Ну, – кивнула она. – Как было, так и рассказала.
– Гну, – усмехнулся Седой. – Так, да не так, а наоборот! Изучил я всю вашу судебную хронику, газетные публикации прочитал. Тут все, как на ладони видно. И ты точно так же, как твои предки, замазана по уши!
– Какие они мне предки! – буркнула Цифра.
– Не о том речь! Другое дело, что тебя менты к делу привязывать не захотели – по малолетству, да чтобы свидетель хороший был…
– Какой свидетель? – спросила Цифра.
– Кого судить? Судить некого оказалось. Но дело-то есть. Прекращено за смертью обвиняемых. А ты – свидетель, на чьих показаниях вся картина и построена.
– Ну, и что дальше? – ощетинилась Цифра. Надо сказать, что с Седым она держалась еще довольно вежливо.
– Да ничего, – ответил он. – Надо подумать, как дальше жить, на чём бабло делать.
– А как же твой миллион? – спросила Цифра, и в голосе всё-таки проскользнула лёгкая издевка.
– Почитал я и про миллион, – ответил Седой. – Только, похоже, мой должник мне не соврал. Его самого кинули – сейфы вскрыли, банкир уехал, а его зам, который за всё отвечал, – убит. Так что, боюсь я, этих денег мне уже не увидеть.
– А с ним что? – спросила опытная Цифра, которая знала: этот вопрос никак не объедешь и не обойдешь.
– Валить! – Седой шевельнул округлыми плечами. – А как по-другому?
– Так денег ведь не вернешь? Зачем просто так убивать человека?
– Это вопрос принципа. Или тебя быстро по миру пустят. А деньги надо новые делать.
– А меня возьмешь в долю? – вроде безразлично спросила Цифра, но голос у нее дрогнул. Ей не хотелось вновь оставаться одной у разбитого корыта. Тем более с таким грузом за спиной.
– Тебя? – раздумчиво спросил Седой. – Да, ты кое-что умеешь, хотя бестолково, но это по молодости. А вообще, я бы взял тебя к себе в группу. Хотя работать с тобой надо много!
– В какую ещё группу? – переспросила Цифра.
– Неважно, – махнул рукой Седой. – Про машины я тоже все прочитал.
– И что? – спросила Цифра.
– А то. Непонятно только, зачем хватать мешок с золотом, если можешь унести только сто рублей. Да еще кровь под это лить?!
– Это ты к чему?
– А к тому, что тачки эти стоят немерено, а ты водителей ликвидировала, мелочевку забирала, а основной кусок бросала? Вот объясни, зачем?
– Ничего не пойму, – удивилась Цифра. – Какие тачки? Я вообще в тачках редко езжу, больше на автобусе – у меня денег нет.
Седой молча сунул руку в ящик и высыпал на стол толстые золотые цепи, часы, кредитки, несколько пустых бумажников из дорогой кожи, не очень толстые пачки долларов и евро.
– А этого разве на такси не хватит?
Он не нашел только одной вещи. Но и того, что нашел, было достаточно.
– Это не я, честно! – на глазах у Цифры появились слезы. – Это друг Ящика! Он меня заставил. Иначе грозил убить…
– Бедная овечка, ты опять ни в чем не виновата, – сочувственно сказал Седой. И тут же резко изменил тон.
– Только со мной-то это не выйдет!
Она молчала.
– Как ты думаешь, я кто? – от сочувствия в голосе Седова не осталось и следа.
– Не знаю, – Цифра, потеряв обычную невозмутимость, прижала руки к щекам. – Но непростой… Вроде на бандита похож, но не бандит. И не мент. Но ты из этой, служивой стаи…
– Это волки в стаях живут. А я человек. Хотя бываю волком. Я оборотень! Если я захочу что-то узнать, ты мне расскажешь это через две минуты! Уж поверь на слово!
Он привстал и впился в глаза Цифры ужасным взглядом. Но этот взгляд не пугал, а скорей притягивал ее.
– Только я не хочу ничего узнавать, – продолжил Седой. – Сейчас я встану и уйду. А ты останешься наедине со своими делишками, с убитыми, приходящими во снах, с полицейскими, идущими по твоему следу, и с двадцатью годами колонии впереди…
– Не надо! Не уходи! – Цифра упала на колени и вцепилась в Седого. – Я все расскажу!
– Давай.
– Первый раз вышло случайно. Поехали ужинать, а он меня на площадку вывез, схватил за волосы и стал лицом по своим вонючим яйцам водить… А меня еще Ящик учил: человек – существо мягкое, его убить легко, надо только в сердце целиться и два раза бить, для верности… Ну, мне что под руку попалось, то и воткнула… Второго я нарочно «завела», он на все был готов, только получил то же, что и первый. Машины мне девать некуда, я о них и не думала, мне и так поживиться хватало…
– Ну и дура! – бросил в сторону Седой. – Сожгла тачку зачем?
– Отомстила. Он меня вырубил и оттрахал, как зверь дикий! Издевался, что хотел делал. Да еще смеялся: мол, жалуйся куда хочешь, бесполезно: я со всеми договорюсь… Ну, я его и спалила! С огнем-то не договоришься…
– Это точно, – кивнул Седой. – Три тачки всего?
– Четыре. Только четвертую до сих пор не нашли…
– Да ну? – оживился Седой. – Давай поподробней!
– В лесополосе за Змеевской балкой, три дня назад, перед твоим появлением. Про нее ничего не писали и в новостях не передавали…
– И никогда мне не ври!
Цифра продолжала стоять на коленях и добровольно делала то, к чему ее принуждал Тамаз: терлась лицом в районе ширинки Седого и порывалась двигаться дальше в избранном направлении.
– Не буду, – хрипло сказала она. – Можешь дать мне по морде, избить, и вообще – делай, что хочешь!
– Ну, ладно, я тебе верю, – сказал Седой, пропустив заманчивое предложение мимо ушей. – Тогда давай, познакомь меня со своими друзьями. У нас появилось срочное дело!
– Не вопрос!
Цифра набрала номер Берца.
– Слушай, мой друг хочет с вами познакомиться, – без предисловий сказала она. – Собирай свою шоблу часа на три.
Берц помолчал, очевидно, переваривая информацию или обдумывая ее.
– Давай в «Лобстере», на Богатяновке внизу, – сказал Берц. – Знаешь где? Это теперь наша точка!
– Знаю, – ответила она. – Гадюшник.
– Ничего, зато там удобно и незаметно.
– В три, ты понял?
– Да, давай в три…
Седой и «Грачи»
На разведку Берц послал Лопуха. Тот вышел через несколько минут.
– Всё нормально, – сказал он. – Сидят какие-то, бухают.
– Ты их знаешь? – спросил Берц.
– Нет. Но по виду наши, Богатяновские.
– Ну, хорошо, что не марсиане, – пошутил Берц. Он был в джинсах, майке и пропускающих воздух кроссовках. К берцам он получил стойкое отвращение за время, проведенное в колонии: там тяжелые ботинки входили в форму одежды вместе с тяжелой жесткой робой.
Они зашли в полуподвал, сели за угловой столик, заказали пиво и сухой, изогнутой, как пропеллеры, тарани. Тетя Маша глянула на них, как бульдог на вора, ожидающий, что тот, вынося из квартиры телевизор, повернется к нему спиной.
Рядом сидели два мужика и пили пиво – по одной кружке. И одеты цивильно. Сразу видно – случайно зашли прохладиться.
