Засада на призрака - Сергей Васильевич Самаров
— Но это все мысли товарища генерала… — продолжил подполковник Бармалеев. — А что думал Курносенко на самом деле, мы сумеем узнать только позже, когда его повяжем вместе с «подельниками».
— Не говори «гоп», — посоветовал Сумароков. — Полковник очень хитер…
— Обязательно повяжем. Слово офицера. И докажем, что тоже не лыком шиты.
— Короче говоря, — Соловейчиков уже не выдержал. — Полковник Курносенко сейчас под контролем?
— Под полным контролем моего, извини, старлей, твоего телефона, — заявил Бармалеев, — и телефона товарища генерала.
— Это прекрасно. Значит, повяжем. Я лично этим озабочусь. Если понадобится, старшего сержанта Кренделя с собой прихвачу. Без пяти минут бывший полковник ФСБ его откровенно боится.
— «Без пяти минут бывший полковник ФСБ» — хоть и длинно, но красиво сказано, — оценил Сумароков фразу. — А главное, по существу…
— Однако я не могу понять, при чем здесь подполковник Щелоков? — признался Соловейчиков. — На основании чего мы можем не доверять ему?
— Почти сразу после того, как Курносенко оказался на свободе, он позвонил Щелокову. Самолет тогда встал на дозаправку в Иране. Я, честно говоря, слышал только одну сторону разговора. Щелоков тогда сказал, глянув на меня: «До встречи в Москве…» Это было явно не мне адресовано, — объяснил Бармалеев.
— А я весь разговор слышал, — сообщил генерал, — и готов под присягой сказать, что это разговаривали сообщники, люди из одной банды. Более того, Щелоков выразил неудовольствие, что покушение не удалось. А я свою жизнь уважаю…
— Я понял, товарищ генерал, — выразил старший лейтенант свое согласие.
Следующий звонок подполковник сделал с того же телефона полковнику Скорокосову, который обладал большей информацией, чем Соловейчиков. По крайней мере, многое ему объяснять, как командиру саперного взвода, необходимости не было.
— Еще раз здравия желаю, товарищ полковник. Подполковник Бармалеев беспокоит. Объект ждет вашего звонка и вызова на завершающий инструктаж.
— Я понял, — отозвался Скорокосов. — Позвоню и вызову. И «жучок» установлю, как договаривались, под воротник.
— А что с мешком? — поинтересовался Бармалеев.
— Как и договаривались. Мешок из комнаты, где хранился, пропал. Есть подозрения, что к его пропаже имели отношение погибшие позже часовые. Но сирийские полицейские силы утверждают, что они были не знакомы друг с другом, хотя и жили на одной улице, правда, в разных концах ее. Щелоков в полиции не зря целый день провел. Есть надежда, что бандиты такой куш упустить не пожелают… И за ним обязательно приедут… Прилетит мешок через сорок минут после того, как приземлится самолет, в котором летит полковник.
— Да, этот мешок Щелокова тоже интересовал. Но я ответил довольно уклончиво…
— Короче говоря, — продолжил Скорокосов, — я дам Щелокову пару прямых намеков на жадность генерала. Пусть думает, что Сумароков не пожелал с бандой делиться и весь мешок решил прибрать себе. А мы просто офицеры, мы не в силах с генерал-полковником бороться. Сколько бы ни заплатил за помощь, мы будем рады… И цен даже не знаем…
— А генерала в это посвящать надо? — спросил Бармалеев.
— Он сам это и придумал.
— Тогда у меня, товарищ полковник, все. Тем более мне жена на другой мобильник звонит…
— До скорой встречи.
— До утра. Ночью я вас разве что в бинокль увижу, если в аэропорт приеду.
Бармалеев отключил связь и быстро вытащил второй телефон. О том, что у него есть второй телефон, жена знать не должна.
— Подполковник Бармалеев. Слушаю вас… А… Это ты… Рад тебя услышать… Я все еще занят. Выполняю поручение генерала Сумарокова… И, видимо, буду занят до утра.
— Слушай, мне в голову сейчас мысль пришла. Может, ты нашел себе кого-то? Молодую, красивую. Ты уж не стесняйся, так и скажи. А то прилетел всего-то на месяц, а домой даже не показываешься. Я тут целый стол наготовила. И сижу на кухне как дура последняя. А сыновья без тебя за стол садиться не хотят. Меня полковник Маровецкий еще утром домой отправил. Чтобы стол накрыла, чтобы мужа приветила. А мужа все нет и нет. Что это за дела у тебя такие, что даже командир бригады о них ничего не знает? Скажи уж честно… Завел себе кого?
— Такие вот дела, что Маровецкому и знать не положено. А тебе тем более допуск не позволяет. Как и комбригу… — ответил Вилен Александрович. — Нет у меня никого. И никто, кроме тебя, мне не нужен. Ты меня полностью устраиваешь… — Он хотел добавить: «как жена и как женщина», но постеснялся говорить это при свидетеле. Старший лейтенант слушал его, открыв рот.
— Ох, и доля наша мужская! — посетовал Соловейчиков, едва командир батальона отключил телефон. — Вам, товарищ подполковник, проще… Вы со своей половиной уже поговорили. А мне завтра еще разговор предстоит. А потом еще неделю, если не месяц, дуться будет, сквозь зубы со мной разговаривать. Ничего, если я на вас сошлюсь. Пусть вам позвонит. Успокоите хоть ее. Она вам верит.
Мобильник подполковник, ожидая нового звонка жены, так и не убрал. Она позвонила через пять минут, уже, судя по голосу, проплакавшись и слегка успокоившись:
— Ты правду говоришь? Никого себе не завел? А то ведь двоих мальчиков без отца норовишь оставить.
— Никого я не завел и никого оставлять не собираюсь. Более того, не один я такой. Со мной старлей Соловейчиков. Его тоже жена ждет. Ты уж будь так добра, найди в книге его домашний телефон и позвони ей, объясни, что мы работаем — выполняем приказ генерала Сумарокова. До утра будем заняты. Света тебя уважает. Тебе поверит.
— Позвоню… — пообещала Тамара. Ей и самой от того, что следует кого-то успокоить, легче стало…
Глава тринадцатая
«Шестерка» стояла неподалеку от штабного корпуса бригады, куда Бармалеев подъехал без какой-то цели, скорее, просто по привычке.
Бармалеев сел за руль.
— А что, командир, может, мы еще успеем и домой заскочить?
— Это исключено… — категорично сказал подполковник. — До Внуково дорога не самая короткая. Тем более нам надо Дарью Сергеевну проведать.
