Александр Белов - Похищение Европы
Цветы обошлись ему в два месячных жалованья — целую кучу денег, но Витька это не останавливало. Он с трудом захлопнул дверцу багажника; бутоны роз на длинных стеблях торчали из открытых задних окошек. Свернув на подъездную дорожку, ведущую от трассы к особняку, Злобин надавил клаксон и больше не отпускал.
Глаза его блестели, Витек беззвучно шевелил губами и все время повторял: «Ну как же хорошо!». Примерно через полчаса, когда крики радости, поздравления и шутки по поводу предстоящего прибавления в семействе немного утихли; когда Федор торжественно поклялся приготовить-таки невиданный плов (невзирая на полное отсутствие березовых чурок); когда Витек с Любочкой отправились в город покупать вазы для цветов, а Ватсон, вознамерившись («серьезно! Я выясню все подробности!») побеседовать с акушером, пошел наряжаться в свой лучший костюм, Белов с Лайзой остались наконец одни.
— Почему ты мне ничего не говорила? — спросил Белов, покрывая поцелуями ее шею, плечи и голые руки.
— Потому что не была уверена! — ответила Лайза. — Это же у меня — в первый раз. Я думала, что на время беременности месячные прекращаются, но они почему-то продолжались — правда, не такие сильные, как обычно. Вот я и решила наведаться в клинику при американском консульстве. Они сделали все анализы, УЗИ и подтвердили, что плода — два. А небольшие кровотечения в первые два-три месяца беременности бывают. Редко, но бывают. Никакой патологии в этом нет.
— А почему ты не пошла к нашим специалистам?
— Я американская гражданка, не забывай. У меня нет ни российского паспорта, ни полиса — ничего.
Саша нахмурился.
— Получается, и дети будут американцами?
— Это уже зависит только от нас, — ответила Лайза.
Белов взял охапку алых роз, положил ее на руку, согнутую в локте, и встал перед любимой на одно колено.
— Мисс Донахью! — решительно сказал он. — Позвольте, пользуясь как нельзя более удобным случаем, сделать вам одно предложение…
— От которого я не смогу отказаться, — тщательно копируя интонацию неподражаемого Марлона Брандо — «крестного отца», — закончила за него Лайза. — Я — вся внимание, господин Белов!
— Мисс Донахью… — Голос Белова смягчился; он бережно, словно имел дело с национальной святыней, взял край легкого белого платья Лайзы и поднес к губам. — Лайза! Прошу тебя, будь моей женой!
Девушка коварно улыбнулась.
— Я не готова ответить вот так, сразу. Мне нужно трое суток на размышление, — Лайза увидела, что лицо Саши погрустнело. — Однако, учитывая некоторые интересные обстоятельства… — Она погладила себя по животу. Несмотря на срок, поставленный американским акушером, — три месяца — живот еще не начал расти. Врач предупредил Лайзу, что, скорее всего, это произойдет очень быстро, буквально в один день, и тогда уже не останется незамеченным. — Так вот, учитывая кое-какие обстоятельства, я готова сократить раздумья до… Скажем, трех секунд.
— Я жду! — воскликнул Белов. — Один! Два!
Он поднял брови и набрал полную грудь воздуха:
— Три!
— Я согласна! — одновременно с ним вскричала Лайза.
Белов отбросил розы, подхватил любимую на руки и сыграл на губах туш, плавно переходящий в свадебный марш Мендельсона.
Саша с Лайзой на руках кружился по центральному залу митрофановского особняка. Его переполняло ощущение счастья — обыкновенного человеческого счастья, для которого вовсе не обязательно быть губернатором Камчатки. Взгляд его случайно упал на бумагу, лежавшую на столе. Белов аккуратно поставил Лайзу на пол и взял листок с черно-белой распечаткой.
— Что это такое? — спросил он, внезапно становясь серьезным. — Ориентировка? Князя разыскивает милиция?
Лайза пожала плечами.
— Понятия не имею. Я почти целые сутки провела в своей комнате. У меня такое чувство, что Витек меня в чем-то подозревал. Но не в том, в чем следует. Дурачок!
Саша оторвался от печатного портрета.
— Почему же ты не рассеяла его подозрения?
— Потому что об этом, — со значением произнесла она и показала на живот, — в первую очередь должен узнавать отец. А тебя не было, вот я и решила немного подождать. К тому же меня постоянно клонило в сон. Так что от одиночества я не страдала.
— Ну, теперь это уже невозможно, — отозвался Белов. — Вас же — как минимум трое. А если еще и я рядом, так все четверо.
Он улыбнулся, но какое-то тревожное чувство заставило его снова взглянуть на факс. Лицо, изображенное на бумаге, было странно знакомым. Так бывает, когда слышишь шаги за дверью и понимаешь, что знаешь человека, который вот-вот войдет, и силишься вспомнить, но никак не можешь. Это лицо…
Он прочитал подпись. «Журнал "Вестник Камчатки", номер 6 за 1908-й год… Митрофанов Николай Васильевич. Купец первой гильдии».
Белов внезапно услышал легкий мелодичный звон. Все встало на свои места. Полночный убийца Хранителя, похитивший Сэрту. Высокий худой человек с пышной седой шевелюрой. Купец первой гильдии Митрофанов. И Князь, живущий спустя сто лет. Казалось бы, между ними не могло существовать никакой связи, но она была, и причем достаточно очевидная.
Все они были на одно лицо. А если уж быть совсем точным, они выглядели, как листья на дереве, — совершенно одинаково.
— Лайза, — хрипло сказал Белов; у него от волнения пересохло в горле. — Я говорил с Рультетегиным. Уже несколько поколений камчадалов ищут свой священный символ — метеорит, который они называют Сэрту. Когда-то давно его украл один человек. Теперь Сэрту надо вернуть коренным жителям. Я пока не знаю, где его искать, зато знаю, кто его похитил!
— И кто же? — спросила Лайза, подходя к столу.
— Он! — Белов ткнул пальцем в портрет. — Николай Васильевич Митрофанов.
Послышался стук шагов по чугунной лестнице; со второго этажа спускался Ватсон в темно-синем легком костюме, голубой рубашке и бледно-лимонном галстуке, завязанном франтовским узлом. Довершали наряд щегольские ботинки от «Barker» цвета «бургунди».
Доктором невозможно было не залюбоваться. К такому хотелось броситься на грудь и сразу же поведать обо всех своих болячках.
— Хочу выглядеть достойно в глазах американских коллег, — пояснил Ватсон. — Тут уж, как говорится, нельзя «в грязь лицом промахнуться».
Вонсовский заметил, что Саша держит в руках лист с изображением купца Митрофанова.
— Это и есть призрак, о котором говорил Федор, — сказал Ватсон. — Ты заметил, как он похож на Князя? Мы ждали тебя, чтобы разрешить этот вопрос.
— Хорошо. — Белов достал карточку с безымянным номером телефона и набрал на мобильном несколько цифр. — Але? — сказал он.
— Да, слушаю, — раздался в трубке хриплый голос. Князь как будто ждал этого звонка. — Кто это?
— Ты по-прежнему стоишь за моим правым плечом? — спросил Белов.
Послышался скрипучий смех — словно запели несмазанные дверные петли.
— Привет, Белый! — ответил Князь. — Можешь говорить спокойно. Эта линия чистая.
— Наша встреча была очень короткой, — сказал Белов. — Мы не успели обсудить все вопросы.
— Вот как? — удивился Князь. — Ты хочешь что-то спросить?
— Да, — твердо сказал Белов. — Хочу. В частности, хочу спросить, что ты знаешь о своих предках? Например, о купце Митрофанове, бывшем владельце особняка, где я сейчас живу?
Повисло долгое молчание. Белов подумал, что связь нарушилась и собеседник его не слышит. Затем вдруг Князь усмехнулся.
— Ты задел меня за живое, Санек. Приятно, конечно, что ты обо мне такого хорошего мнения, но… — Он снова усмехнулся. — Из всех своих предков я знал только мать, да и то она давно уже умерла… — Голос его стал печальным. — Отца никогда не видел, но, судя по всему, он был честным вором и сгнил где-то на зоне… Дед, наверное, тоже… — Он запнулся, потом голос опять обрел прежнюю жесткость. — А с чего это тебе вздумалось полистать мой семейный альбом?
Белов не знал, что ответить. То, что казалось ему реальной зацепкой, единственной ниточкой, способной привести к желанной разгадке, вдруг обратилось в пыль. В ничто.
Князь либо не хотел говорить, либо действительно ничего не знал о своих предках. В любом случае сути это не меняло. Здесь Белова ожидала неудача. Звонок оказался напрасным.
Саша понимал, что забрался на неприкосновенную территорию, куда камчатский законник не всякого бы еще допустил. Теперь за проявленный интерес надо было отвечать. С таким человеком, как Князь, шутки не проходят — Белов это знал по собственному опыту. Таиться и юлить не было смысла, да и характер у Саши был не тот. Он решил, что лучше сказать всю правду.
— Понимаешь, — Белов старался тщательно контролировать речь; с людьми «в законе» по-другому общаться нельзя — они точно знают цену каждому слову, — у меня в руках снимок из журнала за тысяча девятьсот восьмой год. На фотографии — купец первой гильдии Митрофанов, бывший владелец этого дома. Вы с ним очень похожи. Просто одно лицо. Вот я и подумал, что… Ты сможешь ответить на несколько вопросов. Этот человек был очень богат. Но он взял то, что ему не принадлежит.
