Андрей Таманцев - Гонки на выживание
Артист миновал верхнюю ступеньку, без труда оторвавшись от преследователейфиз-подготовка у тех была явно не та.
— Стой, стрелять буду! — кинул в спину старший под визг шарахнувшихся в разные стороны прохожих. И тот, что был с автоматом, на бегу передернул затвор.
Злотников тут же остановился и присел на гранитный парапет, с улыбкой поджидая парней в голубых рубашках с погонами. Те подскочили, заломили ему руки.
— А в чем, собственно, дело? — благодушнейшим тоном, уже не делая попыток вырваться, с удивленной улыбкой повторял он. — Ничего не понимаю! Хватают граждан средь бела дня, применяют насилие… Один из наряда с садистским наслаждением вытянул его резиновой дубинкой по спине.
— Ой-ей-ей! — даже не поморщившись и все так же улыбаясь, воскликнул Артист. — Господа! Граждане! Обратите внимание! Лупцуют мирных людей ни за что ни про что! Чем я провинился, что нарушил?!
Дрожа от нервного возбуждения, рядом стоял и Муха, сбитый с толку метаморфозой, внезапно произошедшей с товарищем. Как водится, из мгновенно возникшей толпы послышались сердобольные женские голоса:
— Совсем озверели! Избивают людей!
— В чем дело? — выступил дюжий мужик, не иначе свой брат, офицер-отставник.Что случилось, капитан?
— Без документов, хотел удрать… — То есть в каком смысле без документов? — часто-часто заморгал Семен.Пожалуйста, вот мой документы. Скажите лучше — мой нос вам не понравился. Может, он мне и самому не нравится, что ж теперь делать? Что выросло — то и есть.
В толпе засмеялись.
— Ты мне тут цирк кончай! — рявкнул лейтенант. — То у него нет документов, то они есть! — Он торопливо пролистывал странички новенького паспорта. — Та-а-к, та-ак… Злотников Семен Львович… прописан — Вавилова, тридцать семь… квартира сто сорок восемь… А чего тогда убегал?
— Испугался очень, — развел руками Артист и подмигнул Мухе. — Нервы, знаете ли… проблемы… Трудное детство… Лейтенант, видно, не знал, что делать.
— Подожди, — вдруг спохватился один из его подчиненных. — А остальные-то где?
Их же вроде еще четверо было.
До лейтенанта вдруг что-то дошло.
— У с-сука! — заорал он на Семена. — А ну в машину!
— Да почему, — кинулся к ним Муха, — почему в машину, какую машину? Товарищи, да помогите вы, это ж полный беспредел!
— И этого тоже в машину! — вновь заорал лейтенант.
— Ну так и я с вами! — гаркнул мужик, похожий на отставника. — А то знаюпривезете сейчас, изметелите парней, а после с вас и взятки гладки.
— Да, да, поезжайте! — закричали в толпе. — Поезжайте обязательно!
— Вы из какого отделения? — подскочила какая-то дамочка в дорогих очках. — Я тоже поеду!
— Спасибо вам большое! — обернувшись, сердечно поблагодарил их Мухин.
Их затолкали в два патрульных милицейских «жигуленка», и машины тронулись с места.
* * *— Артист он и есть Артист, — переводя дух, сказал Пастухов, выглядывая из арки соседнего дома.
— Что-то я ничего не пойму, — сказал Боцман, — Чего это он?
— А ты подумай, — строго ответил Пастух. Боцман подумал, но на лице его сохранилось прежнее недоумевающее выражение.
— Тьфу! — плюнул Док. — И до меня только сейчас дошло! «Дорожный патруль»!
Колькина будка у них наверняка есть. Отвел Артист от нас этих архаровцев. Ну а дальше-то что будет? Нас же осталось двое и двое.
— Как-нибудь выкрутятся ребята. Брать их не на чем.
— Ну да, — сказал Док, — если только не подвалят те, что заявились ночью.
— Надо деваться куда-то, — сказал Боцман. — Фото в «Патруле» — не хрен собачий. Колькина личность наверняка теперь у каждого постового.
* * *Артиста и Муху привезли в обычное замызганное отделение. Их уж собрались пихнуть за решетку в дежурке, где полным-полно было всякого лихого уличного народа, но Артист закричал, что требует начальника, сейчас же, немедленно, что творится, мол, форменный произвол, и его с Мухой оставили перед барьерчиком, за которым сидел унылый дежурный, одуревший от криков, матерщины и расквашенных пьяных морд. Лейтенант, перегнувшись, что-то пошептал коллеге, и тот протянул ему листок протокола о задержании, но отставник, решивший грудью встать за правое дело, вдруг гаркнул привычным командирским басом:
— Товарищ дежурный! Я свидетель, и вот эта дама — тоже. Мы все видели. Ребят взяли ни за что.
— Ну, так в чем дело? — закрутил головой дежурный, попеременно переводя взгляд со скромно сидящих задержанных на свидетеля-доброхота и ретивого лейтенанта. — Давайте объясняйте… Артист поднялся, и с доверительной улыбкой обратился к нему как к полноправному вершителю истинной справедливости.
— Понимаете, лейтенант, я мог бы, конечно, жаловаться, мог бы устроить грандиозный скандал… Но это не нужно ни мне, ни вам, верно?
— Ну, говорите, говорите, в чем дело.
— Ваш товарищ потребовал документы, — начал Семен. — Я предъявил документы, они у вашего лейтенанта — мой паспорт и паспорт моего друга.
— Ничего не понимаю. — Дежурный даже глаза прикрыл: пытаясь сосредоточиться.
— Ха… — выдохнул Семен с вековой скорбью в глазах. — В общем, разрешите мне позвонить.
— Кому?
— Родственнику, дяде… Вы же не можете отказать гражданину в такой мелочи.
— Давайте номер, я сам наберу, — сказал дежурный.
Семен назвал семь цифр. Это был тот самый телефон, которым они имели право воспользоваться только в крайнем случае.
Артист и Муха с нетерпением смотрели на аппарат. Наконец дежурный сказал в трубку:
— Здравия желаю! Дежурный сто восемьдесят первого отделения лейтенант Квашнин. — Поднял глаза на Артиста:
— Кого позвать?
— Дядю Костю.
— Здравствуйте, дядю Костю позовите, — продолжил дежурный. — Дядя Костя?
Гражданин Злотников Семен Львович приходится вам племянником, так? Он находится у нас, задержан. Передаю трубку.
— Что стряслось? — быстро заговорил на том конце провода Голубков. — Куда вы делись? Докладывай, племянничек!
— Беда, — дрожащим от волнения и обиды голосом проговорил Артист. — Вы меня хорошо слышите, дядя Костя?
— Слышу хорошо, говори!
По голосу Артиста Голубкову стало ясно, что произошло действительно нечто непредвиденное и чрезвычайное.
— Шли мы по городу с ребятами, а тут ни с того ни с сего пришлось прощаться и расставаться. Мы туда, а они — сюда. Понимаете?
— Не совсем, — сказал Голубков. — Скажи яснее.
— Были мы все вместе, а теперь, как в песне — «ты налево, я направо, ну и до свидания».
— Вы чего это, чего мелете? — вскинулся дежурный. — При чем здесь песни?
— Понял тебя, — наконец сориентировался Голубков. — Вы разделились?
— Ну да, да! — воскликнул Семен. — Мы-то думали к Быкову заехать. А тут, оказывается, еще и Валерий Павлович вызывает, ну тот, знаете?.. Летчик. Друг нашего дяди Мони! Хоть разорвись!
— Понял, понял, — воскликнул Константин Дмитриевич, — все понял. Ну спасибо, племянник, ну удружил! Тащись теперь невесть куда. Ладно. Сидите там в отделении и ждите меня. Сейчас приеду, попробую договориться… Артист вернул трубку дежурному. Он и Муха не слышали, что сказал полковник Голубков лейтенанту, но лицо последнего сразу смягчилось.
— Вы уж извините нас. Видно, ошибочка вышла, — сказал дежурный, возвращая им паспорта. — Можете идти. И вы, граждане свидетели. Все свободны. А ты, Баландин, в другой раз смотри, кого хватаешь… Однако, к удивлению дежурного, задержанные уходить не спешили. Они остались в милиции, скромно сидели на продавленных стульях около дежурной части, тихо переговаривались и поглядывали на часы в ожидании Константина Дмитриевича.
— Понял он? — спросил Муха.
— Да вроде… — кивнул Артист.
— Слушай, а при чем здесь какой-то… дядя Моня?
— Не врубился? — улыбнулся Артист. — Это станция Монино, как раз рядом с Чкаловской. Олег мотнул головой и усмехнулся.
* * *Звонок Артиста по спецтелефону был для полковника Голубкова самым радостным событием этого тяжкого дня. На много часов он утратил связь с отрядом Пастухова.
В то же время это известие еще туже затягивало запутанный узел, который им с Нифонтовым надлежало развязать.
Как следовало из сообщения Артиста, на горизонте внезапно возник аэродром в Чкаловской. Что еще могло скрываться под «Валерием Павловичем» и «дядей Моней», как не эта крупнейшая воздушная база, которую он узнал как свои пять пальцев за многие годы, когда улетал с нее в Афганистан, Литву, на север и на юг, а в последние годы — в Чечню и Таджикистан. Сообщение Артиста как будто мгновенно соединило в замкнутую цепь разрозненные провода. Последние месяцы они отслеживали и брали на заметку буквально всякую мелочь, так или иначе имевшую отношение к ракете «Зодиак», ее двигателю «РД‑018» и топливу ФФ-2.
И как выяснилось, именно с аэродрома в Чкаловской был намечен вылет гигантского военно-транспортного самолета АН-124 «Руслан» с разобранной ракетой «Зодиак» и макетом двигателя на борту. Как было решено на заседании правительства, это новейшее изделие военно-космической технологии отправлялось прямым рейсом в Сингапур, на открывающийся через неделю международный салон.
