Михаил Нестеров - Характер победителя
Марк отвлекся от одних неспокойных мыслей, но не смог отделаться от других. Как будто во сне перевернулся с боку на бок.
Он к месту вспомнил поговорку «Катящийся камень мхом не обрастает» и покинул бронированный вагон. Он руководствовался самурайским постулатом: без колебаний шагал навстречу собственной гибели. Мог сказать, что однажды уже проходил схожий путь, поскольку уже был мастером. Еще им двигала жажда мщения. Его покоробил тот коварный выстрел, сваливший Артемова. В чьих руках была снайперская винтовка? Неужели стрелял рядовой боец? Вряд ли. Он бы отстрелял на поражение. Сергей довольно четко представлял состояние каждого бойца «Дельты» и команды в целом. Шерхан оголил тылы, чтобы не схлопотать пулю. Он действовал по наводке. У него должно было сложиться представление о том, против кого он планирует операцию. Будучи сам по природе охотником, он преследовал такого же хищника. И в первые минуты штурма увидел, какой длины у того клыки. Если бы не это знание, он бы пошел до конца; его бы завели потери команды. А так – они его отрезвили.
Шерхан ушел в глухую защиту. Он не сдался, но затаился. И вот в таком положении происходят интересные события, идущие вразрез с его понятиями и уже принятыми решениями. Кто-то берет на себя функции снайпера. Впечатление – кто-то со стороны. Тот, о ком Шерхан либо не знал, либо не смог остановить. Ведь он, по сути дела, свернул операцию, когда сработал защитный механизм. «Все ко мне!» Нужно быть сильным человеком, чтобы признать поражение.
Досье на Гвидо Терона, долетевшее до Марка в виде отрывистой речи Артемова.
Гвидо Терон. Окончил Денверский университет, академию ФБР. В полиции проработал три с половиной года, расследуя дела, отличительной чертой которых было применение снайперского оружия и принадлежностей».
По большому счету все то, что относилось к открытым источникам.
Неужели Гвидо Терон тоже принимал участие в штурме?
Агентурные данные («лично участвовал в силовых операциях в Верхнем Ларсе и Нижнем Зарамаге») перекликались с материалами из досье Джемала Шавхелишвили. Пожалуй, Гвидо Терон был единственным в команде Шерхана, кто мог действовать вразрез с распоряжениями командира.
Накручивая себя таким образом, идя в некоторых местах против логики, Марк отчетливо представил себе Терона на огневой позиции. На приказ Шерхана откликаются все его подчиненные. Американец остается. Он имеет на это право. В нем полицейская тяга к «применению снайперского оружия», он знает все нюансы этого искусства и мог бы стать критиком. И образ рядового с винтовкой окончательно выветрился из головы Сергея Марковцева.
Он вычислил снайпера, ранившего Михаила Артемова. Но он, как и Шерхан, был вне досягаемости. Но они были вместе. Шерхан и Терон – пара. Считай, неразлучная. Они связаны секретной операцией. Они защищают ее секреты, и в этом они уязвимы. Выйти бы на них, зацепиться за кончик путеводной нити.
Марк с горькой усмешкой вспомнил название батальона армейского спецназа, которым он командовал – «Ариадна». Дочь критского царя никогда не оставляла его на произвол судьбы и всегда давала в дорогу клубок ниток.
* * *– Будешь комплектовать новую группу?
Этот вопрос Гвидо Терона вызвал у Джемала странное чувство – будто одна рука у него холодная, а другая горячая. Он подумал о контрасте. Черное и белое. Контраст не двух людей. Одного. Джемала Шавхелишвили. Он так и не смог избавиться от навязчивых мыслей – в том плане, что мысли эти ему навязывали. Он шел на поводу у американца. Избегал этого протестного чувства, что-то исправляя в общих планах собственной рукой. Он уже сказал ему однажды: «Не хочу плясать под чужую дудку. Хочу играть на своей, и пусть даже она звучит в унисон с вашей». Это были хорошие слова. Они родились под определенным настроением и грузом, но прозвучали экспромтом. Но когда начал ковыряться в этой фразе, он нашел причину, по которой Гвидо Терон принял его краткое и точное выражение, во всяком случае, он не стал возражать. Играть и плясать – это разные вещи. Он играл на своей дудке, но плясал-то под чужую.
«Комплектовать новую группу», – повторил про себя Джемал. А нужна ли она сейчас? Его от совместной с ЦРУ операции не рискнет оторвать даже сам президент. Просто на данный момент не существовало дела более важного и ответственного. Будет непростительно упустить представившуюся возможность и с учетом того, сколько уже пройдено. Фактически осталось порвать, набегая, финишную ленту. Не осталось причин думать о провале, они все устранены. Кроме одной. «Ищут давно, но не могут найти, – припомнилось Джемалу. – Парня какого-то лет пятидесяти». Сергея Марковцева до сих пор не обнаружили. Восемь лет назад он доказал, что даже одного человека нельзя сбрасывать со счетов. Он действовал просто: когда падать было больше некуда, он поднимался вверх.
– Есть такой фильм – «Место встречи изменить нельзя». Так вот, я думаю, что места – их мы договорились называть контрольными точками, да?..
– Его нет в Грузии, – возразил Терон и перебивая, и отвечая на вопрос полковника.
– Эти сведения ты получил из штаб-квартиры ЦРУ? – усмехнулся Шавхелишвили.
– Я не видел, как убегал Марковцев. Я видел сцену под названием «Он его бросил». В оптике я не заметил даже тени руки помощи. Артемов был обречен и тогда, на улице, что же говорить о его нынешнем положении, когда он содержится здесь. – Терон постучал ногой по полу. Так громко, словно перестукивался с полковником ГРУ.
Сегодня Джемал снова удивил Гвидо Терона. Он выбросил из головы последние страницы правил дорожного движения, пер по трассе на недопустимой скорости, горные повороты проходил в раллийном стиле. И на территорию «Филиала» въехал, чуть сбросив скорость на повороте – лишь бы вписаться. Ворота открывались слишком медленно, прикидывал Терон, невольно вжавшись в сиденье. Джемал играл и на своих нервах, и на нервах пассажира. Впрочем, нервы натянулись и у пары дневальных. Они тянули створки к себе, а со стороны казалось они удерживают рвущийся в небо воздушный шар. И пока что он одерживал верх. Машина буквально втиснулась в полутораметровое пространство-щель. Каким-то чудом она не поцарапала оба борта сразу. Гвидо Терон подумал о Шерхане в голливудском ключе: «Заговоренный».
Он вернулся к теме, как бы отдавая Джемалу должное:
– Так что ты говорил о контрольных точках?
– Их надо сменить.
– Что?! – Терон не поверил своим ушам. Менять «наработанные кварталы»? Это после того, как, считай, в Вашингтоне уже знают точное количество жертв «новой русской агрессии»! – Ты что, Джемал, хочешь трахнуть меня?
– В каком смысле? – На лице Шавхелишвили не дрогнул ни один мускул. Только его удивительно синие глаза сыграли «мелодию Верийского квартала». – Только не говори, что в самом прямом.
«Господи, какая откровенность».
– Марковцева нет в Грузии – считай, ты меня убедил. Но он жив, не так ли? – спросил Джемал.
– Думаю, да.
– Он и Артемов для нас – близнецы. Что знает один, знает и другой. Ашуба назвал им координаты «контрольных точек». Появление там российской техники, которую мы хотим подставить, может быть заснято на видеокамеру. В каждом квартале, в каждом доме есть свой Мастер. Есть Сосо, которого мы не можем арестовать потому, что он вовремя слинял в Армению. В этом деле, если я его правильно понимаю, должна быть только одна правда, одна видеозапись. Когда я работал с министром обороны, я гарантировал, что видеозапись будет только одна. И сейчас будь добр, развяжи мне руки.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джемал, – вполголоса обронил Терон.
– Значит, да?
– Я этого не говорил. Расскажи, что ты задумал.
– Во-первых, я сократил количество «контрольных точек» с четырех до двух. (При этих словах зубы у американца заныли.) Во-вторых, перенес их за город.
– Как далеко? – простонал Терон тоном «Сколько это стоит?». Шавхелишвили встал в стойку; пожалуй, прикинул ее он, снести его могла только Монро. «Чудовище и красавец». Он не к месту вдруг подумал: «Чего хочет от Джемала эта «розовая пантера»?» Ответ был очевиден и читался в глазах Монро. Но если искать пример, то вот он: сам Терон всегда был не прочь трахнуть лесбиянку. И в этом свете интерес Монро к «чудовищу» просто очевиден.
Он пропустил значительную часть выступления Джемала.
– Извини, что ты сказал? Какие точки ты назвал?
– Уплисцихе и Атени.
– Поселки, памятники старины, – покивал Терон. К последним он был равнодушен. Тбилиси раз и навсегда покорил его сердце. Чем именно? Своей неповторимой красотой. Особенно впечатлял вид со стен крепости Нарикала. Желтые воды Куры, которую сами грузины называют Мтквари, глинистые обрывистые берега, красноватые крыши домов, белые – церквей, зеленые шапки деревьев и горы на заднем плане. Это была такая старина, что, казалось Гвидо Терону, храмы ацтеков и инков меркли перед красотой древнего Тифлиса.
