Александр Брукман - Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
— Да ляпнули сгоряча про провокацию, а потом уже деваться некуда, вот и начали сочинять на ходу. Как говорится, и на старуху бывает проруха.
— Ну, ладно. Пусть будет так. Не забудь, сегодня вечером совещание по борьбе с преступностью.
Прохоров встал из-за стола и, вспомнив, сказал:
— Кстати, я уже подготовил статистику преступлений.
— Криминальная обстановка улучшилась на сколько процентов?
— На десять.
— Сделай девять и семь десятых. Учишь вас, учишь, а вы все норовите круглыми числами оперировать.
— Будь сделано.
После ухода Прохорова губернатор, немного поразмышляв, позвонил Сапогу:
— Алло, Леня? Ну, как, отошел уже от нападения?
— Выясню, кто это сделал — порву на куски.
— Есть одна версия и очень правдоподобная.
— Кто?
— А ты пораскинь мозгами. Ты с кем сцепился из-за завода «Импульс»?
— Ах ты, мать твою… А мне даже в голову не пришло. Ну, курва Гриня, ну, паскуда, подожди… Он же мне ещё в последнем телефонном разговоре так и сказал, мол, «большую ошибку делаешь». Какой же я мудак, не сообразил, что к чему!
— Ладно, я тебе ничего не говорил и ты от тебя ничего не слышал.
— Семен, я тебе навек благодарен. Будь спок, за мною не пропадет.
— Ты, Леня, сделай мне такое одолжение. Эту историю с нашими пиарщиками знаешь?
Сапог засмеялся:
— Так кто же эту историю в городе не знает?
— Мне кажется, там не всё так чисто. Ты покопай эту девку и пацана. Поспрашивай их, как ты это умеешь.
— Ну, хорошо, какие проблемы. Пошлю своих пацанов, пусть разберутся.
— Вот и чудненько. Ну, пока.
По облезлой лестнице пятиэтажной хрущобки, стены которой были испещрены гнусными рисунками и надписями с матюгами, поднимался Сергей с букетиком цветов. Он шёл к Ксении с надеждой помириться. Они только несколько раз встречались, но она настолько притягивала его к себе, что он ни о чём другом не мог думать. Даже родители заметили, что с сыном происходит что-то неладное, и опытная деревенская знахарка Ефросинья поставила диагноз — приворотили парня. Однако Сергей снять приворот не желал, уже очень этот приворот был для него дорог и, купив букетик цветов на деньги, которые дала ему мать на проезд, он шёл к предмету своей любви вымолить прощение.
Перед дверью с облупившейся краской на третьем этаже он остановился и позвонил. Из-за двери раздался старушечий голос:
— Кто там?
Пытаясь утихомирить сердце, выскакивающее из груди, он, сглотнув пересохшим горлом слюну, ответил:
— Это я, Вера Карповна, Сергей.
Вера Карповна открыла дверь, не снимая цепочку, и подозрительно посмотрела в щель. Узнав Сергея, она, обрадовавшись, открыла дверь:
— Сереженька, входи дорогой. Я Ксюшу всё время спрашиваю, куда это Сережа пропал, а она все отмалчивается. Заходи, милый, как хорошо, что ты пришел. А мне как раз надо лампочку в туалете вкрутить. Понимаешь, перегорела, проклятая. А я её дней десять назад как купила. Всюду жульё, подсунули мне какую-то дрянь.
У Сергея отлегло от сердца, и он зашёл в узкую маленькую прихожую, в которой сразу же стало тесно. Вера Карповна забрала у него букетик, и дала ему лампочку:
— Иди, вкручивай лампочку, а я букетик поставлю в вазочку. Вот Ксюша придет, радоваться будет.
— Прямо уж так и радоваться!
— А как же! Сейчас парни, сам знаешь, какие — кто пьет, кто колется. Нормальных мало. А ты деревенский, не испорченный, такие на улице не валяются. А она девка-то молодая, пригожая. Каждый обидеть может. А когда будет рядом такой парень как ты, уже просто так и не обидишь.
Вера Карповна ласково его похлопала ладошкой по широкой груди.
— Вишь, какой! Наш, деревенский. А то, что размолвка между вами вышла, так чего не бывает. Надо быть снисходительными друг к другу. Ну, давай, иди лампочку вкрути, а я тебя сейчас покормлю. Жареную картошечку на сале с яичницей будешь? Я сейчас тебе пожарю.
— Не надо, Вера Карповна. Я не голодный.
— Не выдумывай. Я сейчас быстренько. А у меня и рюмочка найдется. С моих именин полбутылки водки осталось. Уже полгода стоит, но водка, сам знаешь, не киснет. А скоро и Ксюша придет. Мы теперь с продуктами, ей на днях родители из деревни передали.
Вера Карповна засеменила в комнату, поставила букетик цветов в вазу и пошла на кухню, готовить кушать Сергею. Вскоре перед Сергеем на столе стояла большая тарелка с жареной на сале картошкой, залитой яйцами, салат из помидоров и огурцов, заправленных деревенским неочищенным подсолнечным маслом и начатая бутылка водки. Вера Карповна налила ему стопку водки:
— Выпей, милок, за мое здоровье. А то сердце стало пошаливать. Хорошо, что Ксюша со мной живет. Вот хочу на нее завещание составить на эту квартиру. Квартира-то у меня приватизированная. А Ксюша меня хотя бы по-человечески похоронит. Хорошая она девушка, Сереженька.
— Вы, Вера Карповна, ещё держитесь молодцом. Что это вы вдруг о смерти заговорили?
Он поднял рюмку:
— Дай вам Бог здоровья, Вера Карповна, и чтобы ещё лет двадцать минимум прожили бы в добром здравии!
— Ну, дай-то Бог! Я не возражаю. А может, ещё деток ваших воспитывать буду.
Сергей выпил и только начал закусывать, как в прихожей хлопнула входная дверь.
— А вот и Ксюша пришла, — обрадовалась Вера Карповна.
Он засеменила в прихожую, в которой Ксения снимала туфли и надевала тапочки.
— Как вкусно жареной картошкой пахнет, — услышал Сергей голосок Ксении, и сердце его опять тревожно забилось. — А я такая голодная! Я сегодня сдала последний экзамен. И так удачно получилось — только вчера сидела над этой темой, а она попалась мне в билете!
— Вот и хорошо! А у нас гость. Знаешь кто?
— Ой, папа приехал? — радостно воскликнула Ксения.
Она быстро прошла в комнату, а ей на встречу из-за стола поднимался смущенный Сергей. Улыбка сбежала с лица Ксении, и её глаза зло сузились.
— А этот что у нас делает? — агрессивно сказала Ксения. — Мою картошку жрёт? Да ещё с яйцами? Столовая ему здесь, что ли? Убирайся сейчас же!
Вера Карповна растерялась:
— Ксюша, зачем же ты так? Сереженька тебе цветы принес, мириться пришел…
Ксения, не слушая её, прошла в другую комнату и в сердцах хлопнула дверью. Вера Карповна, не ожидавшая такого приступа ярости, вздрогнула от хлопка двери, а Сергей встал и направился в прихожую с явным намерением уйти. Но Вера Карповна схватила его за рукав:
— Постой, не уходи. Я сейчас пойду с ней поговорю.
— Не надо, Вера Карповна. Я ухожу.
Вера Карповна просительно сказала:
— Ну, постой, не уходи. Не надо. Ради меня. Ты можешь немножко посидеть? Я сейчас пойду с ней поговорю. Почему вы, молодые, такие глупые?
Насильно усадив Сергея на стул, Вера Карповна поспешила в комнату, где закрылась Ксения. Она сидела на старенькой тахте, служащей ей кроватью, и, закрыв лицо руками, тихо плакала. Вера Карповна села рядом и погладила её по голове.
— Ну, чего ты так, девонька моя? Разве так можно? Человек пришел к тебе мириться, а ты его так оскорбляешь. Так ведь нельзя! Если ты хочешь, чтобы люди к тебе хорошо относились, относись и ты к ним так. А ты его выгоняешь.
Из-под ладоней Ксении закапали слезы.
— Ну, хватит, девочка моя. Слышишь, хватит.
Вера Карповна подняла её голову и платочком начала вытирать ей слёзы. Ксения, всхлипывая, сказала:
— Я сама не знаю, как у меня это получилось. Не сдержалась. Я, наверное, очень злая.
Вера Карповна, притянув Ксению к себе, положила к себе на колени её голову, и погладила её по плечу.
— Ничего страшного. Мало ли что бывает. Идем, деточка, я помирю вас.
— Не пойду.
— Тогда я его сюда позову, — сказала Вера Карповна и попыталась встать, но Ксения удерживала её:
— Не хочу, не надо.
Вера Карповна сердито отбросила её руку.
— Ну, и упрямая же, девка! Хочу, не хочу! Так ты ни с кем ужиться не сможешь.
Встав, она открыла дверь в большую комнату и удивленно огляделась. Сергея в комнате не было. Сердито посмотрев на Ксению, сказала:
— Вот и тот такой же! Ведь сказала же ему, чтобы он не уходил! Тьфу! Два придурка каких-то. Они сорятся, а я должна то одного уговаривать, то другую.
Ксения всхлипывала, и у неё опять потекли слёзы.
— К психиатру тебе нужно, — сердито сказала Вера Карповна. — Такой парень хороший, а она ещё носом крутит. Вот таким и попадаются пьяницы, наркоманы, а потом всю жизнь мучаются. Думают, они умнее всех, а потом бегают по городу, разыскивают — под каким забором их пьяные мужья валяются. Вот дура какая, прости меня Господи!
Она перекрестилась, и в этот момент раздался длинный настойчивый звонок в дверь. Вера Карповна, вздрогнув от неожиданности, радостно засеменила к входной двери.
— Вернулся, голубчик! Хоть один из двоих умным оказался, — говорила она на ходу и, не спрашивая, кто звонит, радостно открыла дверь. Но её радость сменилась удивлением — перед ней стояли двое наголо бритых крепких парней в черных кожаных куртках, и спортивных темно-синих штанах.
