Сергей Зверев - Холостая война
Спиртное и жара развязали языки женщин, и без того болтливых. У Лиды слегка кружилась голова.
— Как думаешь, Маша, прилично мне будет здесь закурить?
— А что здесь такого? Никто на нас специально не смотрит, а если и увидит, то рассказывать не станет.
Лида вытащила из сумочки длинную тонкую сигарету, щелкнула зажигалкой. Дым медленно поплыл сквозь причудливые сплетения виноградной лозы. В воздухе ароматно запахло ментолом.
— Ну так как ты думаешь? Стоит мне выходить за него замуж? — спросила Маша.
— Он же тебе еще предложения не сделал. Только в любви объяснился, — засмеялась Лида.
Маша поджала губы:
— Мужчины — существа примитивные. У них все на лице написано. Если бы я захотела, то еще вчера вытянула бы из него это самое предложение.
— А вот тут, дорогая ты моя, спешить не надо, чтоб потом не говорил, будто ты его за язык тянула. Пусть сам до этого дозреет. Это же не сложно. Где-то бедрами покрутила. Где-то глазами выстрелила. Блузку с глубоким вырезом надень да наклонись вперед как бы случайно. Способов море.
— Дело в том, что я еще сама для себя не решила — соглашаться или нет. Вот ты, Лида, женщина с определенным опытом. Подскажи, — попросила Маша и пригубила вино.
Терпкое, сладкое, оно приятно растеклось во рту.
Вот уже битый час женщины обсуждали кандидатуру лейтенанта Свиридова, который, как утверждала Маша, по уши в нее втюхался и каждую свободную минутку приезжал к ней в поселок с охапкой цветов. Лида слегка знала этого молодого офицера, приехавшего сюда после окончания училища. Как жена капитана Гришанова, уже достаточно прослужившего в армии, она имела право давать дельные советы.
— Главное, Маша, определись, чего ты хочешь в жизни. Вот тогда и поймешь — стоит ли тебе соглашаться.
— Я хочу хорошей семьи, — ответила молодая учительница.
— Что значит хорошая семья? Это очень расплывчато, — уточнила несколько стервозная Лида.
— Ну как же? Это полная конкретика. Чтобы муж сильно не пил. Чтобы были дети, квартира, достаток, — Маша перечисляла, загибая пальцы. — Вот у тебя все это есть?
— Не сказала бы.
— Ты удовлетворена своей жизнью?
— В одних аспектах удовлетворена. А в других — нет. Но я знаю, к чему стремлюсь. Понимаешь, Маша, я сама была на твоем месте. Андрей сделал мне предложение. Я его любила и согласилась. Точно так же, как и ты, мечтала о хорошей семье. Но реальность оказалась немного иной. Замуж я выходила за молодого перспективного лейтенанта, отличника учебы. А потом оказалось, что я жена капитана, у которого практически нет шансов построить карьеру. Я вынуждена жить на краю света, в этой гребаной части. Как ты думаешь — я счастлива?
— По твоему виду не скажешь, что ты страдаешь, — честно призналась Маша.
— Это потому, что есть обратная сторона медали. Все в этом мире имеет две стороны. Теперь будем считать плюсы. Андрей меня безумно любит. Это плюс. Я твердо знаю, что он мне не изменяет. Ему здесь просто не с кем мне изменить. Славянских женщин можно по пальцам пересчитать. Да и те все замужем. Единственная свободная — дочка полковника. Она гуляет со всеми напропалую, даже с рядовыми. Но так он не дурак, чтобы с ней связываться. Это гарантированные служебные неприятности. А вот я зато почти свободная женщина, многое могу себе позволить. Иногда хочется поразвлечься. Так, ничего серьезного. Я же не дура, не буду семью разрушать. А Андрей мне все прощает. Я себе цель поставила — у военных пенсия рано наступает. Андрей здесь много зарабатывает, всяких надбавок хватает. Когда из армии уйдет, пенсия у него будет, как у какого-нибудь профессора, даже академика. Квартиру в крупном городе построим. Бывшего спецназовца в любую банковскую структуру в службу безопасности с руками оторвут. Голодать не придется. Я себе цель поставила, чтобы после сорока, когда красота уже увянет, иметь рядом любящего мужа и достаток. Вот и выбирай сама. Ведь твой лейтенант Свиридов — не генеральский сынок. Его через пять лет в штаб не заберут.
— Ой, даже не знаю. Я как-то о жизни после сорока еще и не думала.
— Ты подумай. Это полезно. — Лида глубоко затянулась, с наслаждением выпустила дым, опустила руку, подхватила бутылку, припрятанную под столом, и разлила вино по стаканам. — Давай выпьем с тобой за то, что мужчины очень слабо нас понимают. А мы делаем с ними все, что хотим.
Маша засомневалась — стоит ли пить за такое, но все же чокнулась и пригубила вино.
Она отставила стакан, оперлась локтями на стол и призналась:
— Я уже совсем запьянела.
Неизвестно, до чего договорились бы Лида с Машей, но в конце аллейки у калитки остановилась белая «Нива». Из нее выбрался улыбающийся старлей Семин. Сегодня он был в штатском. Белая майка, светлые брюки. Покручивая на пальце ключи от машины, он направился к женщинам. Если бы приехал муж, то Лида спрятала бы сигарету. А так она лишь томно затянулась и покосилась на пилота.
Тот, продолжая улыбаться, подошел к столу, поприветствовал дам и спросил:
— Разрешите присоединиться?
— А у нас стаканов только два, — хитро сузив глаза, произнесла Лида.
Она никогда не упускала случая пофлиртовать с мужчинами. Не обязательно для чего-то более серьезного, чем обмен взглядами. Так она самоутверждалась, проверяла, не увяла ли ее сногсшибательная красота.
— Я за рулем не пью, — проговорил старлей.
— И чего это ты, Семин, в здешних краях объявился? — Лида отодвинулась вместе со стулом, повернулась лицом к пилоту и неторопливо забросила ногу на ногу. — Тебя тоже на свадьбу пригласили? Так еще день-два, и все кончится. Самое интересное и вкусное уже миновало.
— Я за тобой, Лида, приехал. Андрей меня прислал. Говорит, неспокойно сейчас, пусть лучше в части поживет.
— Перестраховщик, — с легким отвращением проговорила женщина, но затем в ее голосе все же прорезалась озабоченность: — Неужели все так серьезно? Как он там?
— Жив-здоров. Но дела и вправду обстоят серьезно. Всего рассказывать я тебе не могу. Собирайся, поехали. Я ему обещал тебя привезти.
— Вот так всегда. Только почувствуешь себя свободной женщиной, а муж-ревнивец уже хочет тебя снова под замок посадить. — Лида притворно вздохнула.
— Не ерничай, — сказал Семин. — Он за твою жизнь беспокоится.
— Вы в расположение части едете? — оживилась Маша. — Может, и мне с вами? — Ей хотелось увидеть своего воздыхателя.
Семин пожал плечами:
— Подбросить — дело нехитрое. Но если ты надеешься своего Свиридова повидать, так зря. Он сейчас занят. У нас все по двадцать четыре часа на ногах.
Маша приуныла.
— Что ж, придется собираться. — Лида одним глотком допила вино и поднялась. — Не скучай, — пожелала она Маше. — Не последний день живем на этом белом свете. — Затем Лида повернулась к старлею: — Ты меня у машины подожди, а я с хозяевами распрощаюсь. Тебе им на глаза попадаться не стоит, не отвяжутся, пока за стол не усадят.
— Я это понимаю, — ответил пилот, кивнул Маше и неторопливо двинулся к своей «Ниве».
Вскоре Лида впорхнула в машину, приподняла юбку, чтобы не помять, и опустилась на сиденье.
— Ох, как здесь жарко! Ты что, не догадался машину в тень поставить?
— Не думал, что тебя так долго ждать придется. Поедем — ветерком продует. Извини, кондиционера у меня нет.
— А сейчас что мне делать? — Лида подхватила руками подол своей широкой юбки и несколько раз взмахнула им.
— Ну, ты и даешь, — только и сказал старлей, заводя двигатель.
Семин крутил руль. Стекла с обеих сторон были открыты. Ветер врывался в салон. Поселок быстро остался позади. В зеркальце заднего вида, укрепленном над лобовым стеклом, мелькнули последние дома и пропали.
— Миллион, миллион алых роз… — стала напевать Лида.
— Чего это тебе розы вспомнились?
— Да так, их музыканты на свадьбе играли. Мелодия словно гвоздем в голову засела. Не выбить, не вытащить. Единственный способ избавиться — это заразить ею кого-нибудь другого. К тебе не прицепилась?
— У меня слуха нет и голоса. Так что музыкой меня не проймешь, — произнес Семин, сворачивая в горы.
— Хочешь короткой дорогой? — удивилась Лида. — По мне, лучше асфальтом. Хоть дольше, зато не такая тряска. — Затем в ее глазах мелькнула догадка: — Ой, Семин, что эта весна со мной делает?
— Какая весна? — удивился старлей. — Лето на дворе. Самое пекло.
— Да это же цитата. Не помню уже из кого. Кажется, в календаре прочитала.
Пилот уверенно вел машину по серпантину, особо не спешил, то и дело бросал взгляд на приборную панель. Лида поколебалась и все же решилась — положила ладонь Семину на колено.
Тот скосил глаза и спросил:
— Ты чего?
— Ой, я совсем задумалась и не заметила. — Но руки она не убрала, лишь слегка сжала пальцы.
