Чингиз Абдуллаев - Ошибка олигарха
– Принципы не бывают «странными», – возразил Шарипов, – они либо есть, либо их нет. Я все понимаю, но документы не подпишу. Это окончательное решение. Спасибо, господа, а теперь разрешите завершить нашу пресс-конференцию.
Он поднялся, услышав, как Шрайбман спрашивает у Иосифа Борисовича:
– Что происходит? Почему он так делает? Он совсем сошел с ума?
– Похоже, – негромко ответил Плавник. – Я сам ничего не понимаю.
Ринат усмехнулся и вышел первым. За ним поспешили адвокаты и оба брата Глущенко. Когда они вышли в соседнюю комнату, Юрий, не сдержавшись, схватил Рината за шиворот.
– Что ты себе позволяешь, сукин сын, – громко закричал он, – хочешь, чтобы я позвонил Володе и ему все рассказал? Он размажет тебя по стене, молодой мерзавец.
Глава 20
Услышав эти слова, Плавник изумленно взглянул на Рината.
– Значит, Владимир Аркадьевич все-таки жив? – упавшим голосом осведомился он.
– Он погиб в прошлом году, – возразил его коллега.
– Хватит, – Ринат стряхнул с себя руки Юрия Глущенко. Сделать это было не сложно, он был на голову выше двоюродного брата своего дяди. – Зачем вы пугаете наших адвокатов? Они могут решить, что дядя Володя действительно вернулся с того света.
– Я ему сам позвоню и скажу, что ты сегодня здесь устроил, – зло пообещал Юрий, уже не обращая внимания на своего младшего брата, который тянул его за руку. – Ты думаешь, что тебе все сойдет с рук? Что за балаган ты тут устроил?
– Если бы я знал, что вы финансируете националистов, я бы не приехал сюда на подписание договора, – честно ответил Ринат. – Для меня все бойцы этих повстанческих отрядов и полков только предатели, и никто больше. Что бы вы мне ни говорили.
– При чем тут они? – заорал Юрий. – При чем тут вообще те, кого мы финансируем? Чего ты дурака валяешь? Какое это имеет отношение к нашим договорам? И вообще к нашим деньгам? Зачем ты это все придумал? Кто тебе разрешил так себя вести? На кого ты работаешь?
Он выкрикивал вопросы, не дожидаясь ответа хотя бы на один из них. Приоткрылась дверь, и в комнату заглянул один из журналистов.
– Закрой дверь! – заорал изо всех сил Юрий.
– Не кричите, – поморщился Ринат.
– Я тебе покажу, – прошипел Юрий. – Я тебя размажу сам…
– Ничего ты не сделаешь, – разозлился в свою очередь Шарипов. Он наклонился к своему «родственнику». – А теперь послушай меня. Не ори. Я сегодня ночью человека убил. Вот этими руками. Сам его сжег. И мне теперь ничего не страшно. Поэтому не ори. Я уезжаю. Акции я вам не продам. Из принципа. Чтобы мой дед в гробу спокойно спал. Все. До свидания…
Он повернулся и пошел к выходу.
– Ринат Равильевич, – бросился за Шариповым Плавник. – Я уезжаю с вами.
– Что делать? – спросил Степан у брата. – Может, успеем его задержать. Я могу найти нужного человека, чтобы этот молодой тип не доехал до аэропорта.
– Дурак, – презрительно сказал старший брат, – кому он нужен мертвый? Нужно найти Володю и все ему рассказать. Пусть воздействует на этого молодого придурка. И пусть быстрее забирает обратно свои деньги. Хватит, наигрались уже.
– Что скажем журналистам? – поинтересовался Степан.
– Что мы нарвались на идиота, который ничего не понимает в экономике и в бизнесе. Так бывает, когда деньги попадают к человеку, который их не заработал. Солидный бизнесмен никогда бы так не поступил.
– Да, – грустно согласился младший брат, – он действительно оказался придурком.
Ринат находился уже в машине, направлявшейся в аэропорт. Тамара успела позвонить и узнать насчет билетов. На ближайший рейс было только два билета бизнес-класса и один эконом. Она забронировала все три билета, решив, что полетят Иосиф Борисович, сам Ринат и Анзор. А в Москве их уже встретят сотрудники компании «Астор».
Когда автомобили выехали на трассу, Иосиф Борисович негромко сказал:
– Я уже давно догадывался, что есть какие-то тайны, в которые вы не обязаны меня посвящать. И поэтому я ни о чем вас не спрашиваю. Но почему вы отказались сегодня подписывать документы? Вы с кем-то советовались? Или у вас есть определенный план по овладению контрольным пакетом объединения?
– Не нужно видеть во всем тайный умысел, – посоветовал Ринат, – просто за несколько минут до того, как мы вошли в этот зал, я узнал, что мои «родственники» финансируют ветеранское движение бывших бандеровцев. Я с такими людьми не могу иметь никаких дел. Просто не могу.
– И все? Только из-за этого?
– Разве этого мало?
– Безумный поступок, – усмехнулся Плавник, – просто сумасшедший. Но я вас понимаю.
– Знаете, о чем я сейчас вспомнил, – неожиданно сказал Ринат. – Я ведь был последним, кто брал интервью у ныне покойного писателя Алеся Адамовича. И он мне рассказал, что еще в шестидесятые годы узнал страшную правду о Хатыни, о белорусском селе, которое сожгли вместе со всеми его жителями. Выяснилось, что в этой карательной акции принимали участие не немцы, а украинские националисты. Немцев там было только три человека. Но об этом нельзя было писать, это подрывало устои братской дружбы народов в бывшем Советском Союзе. И поэтому Адамовичу запретили об этом вообще упоминать. Нужно было всем показывать Хатынь как памятник зверствам немецко-фашистских палачей. А вы считаете, что я совершил безумный поступок. Сегодня ночью я понял, что у каждого человека должны быть принципы, за которые нужно драться. И не все измеряется деньгами, даже если это миллионы долларов.
– Семью моего дяди сожгли в фашистском концлагере, – объяснил Плавник, – я думаю, что вы совершили сегодня высоконравственный поступок. Но вас все равно не поймут. Просто не поймут. В Киеве сейчас другие взгляды, здесь не считают бандеровцев предателями. И здесь свой взгляд на историю двадцатого века вообще и Второй мировой войны в частности.
– От этого мое понимание истины не становится более ущербным, – возразил Ринат. – Я не могу и не хочу с ними работать. И тем более помогать им обогащаться. И давайте закончим на этом.
Он замолчал и отвернулся.
– А если ваш дядя действительно жив, – осторожно спросил Плавник, – вы же понимаете, как ему не понравится ваше решение. После того как мы уедем из Киева, вы или он потеряете очень большую сумму.
– Его нет, – устало ответил Шарипов, – и никто нам ничего не скажет.
Он подумал, что нужно отключить свой мобильный телефон хотя бы на один день, чтобы не услышать глухой голос своего воскресшего дяди. В аэропорт они прибыли через сорок минут. Тамара отправилась оформлять документы, и в этот момент позвонил телефон Плавника. Тот выслушал сообщение и подошел к Ринату.
– Я должен задержаться, – сообщил он. – Мне позвонил Марк Пинхасович. Он просит меня задержаться. Нужно расторгнуть прежние соглашения и посмотреть, как мы можем нейтрализовать ваше неожиданное решение. Не забывайте, что семь процентов акций у их компании уже есть. Нужно сделать все, чтобы не обвалить наши котировки.
– Оставайтесь, – согласился Ринат. – Машина отвезет вас в город. Надеюсь, что вам ничего не угрожает?
– Нет, – улыбнулся Иосиф Борисович. – Ничего не угрожает. Мы стряпчие и всегда действуем по указу своих доверителей. Адвокатов обычно не убивают, можете не беспокоиться.
– До свидания, – Ринат протянул руку Плавнику. – Извините меня за то, что я не всегда бываю с вами откровенным. Иногда подобная открытость почти невозможна.
– Я вас понимаю, – Иосиф Борисович пожал руку Шарипову. Он подозвал Тамару и объяснил ей ситуацию. Тамара кивнула – вместо Плавника в Москву полетит она. Тамара поспешила поменять билет. Перед тем как уехать, бывший полковник милиции Безорудько подошел к Ринату Шарипову. Ему было лет пятьдесят. Это был высокий грузный мужчина с большими казацкими усами, крупными чертами лица.
– Я слушал ваше выступление, – сказал Безорудько, – хочу вам сказать, что вы поступили как настоящий мужчина и порядочный человек. В наше время уже многие забыли, что это такое. Я многих повидал, многих охранял. Для них деньги важнее совести, памяти, важнее всего на свете. А вы не такой. Спасибо, – он пожал руку Шарипову.
Уже в самолете Тамара спросила Рината:
– Зачем вы все это устроили? Вы же понимали, что будет грандиозный скандал? Нельзя было его избежать?
– Каким образом? – не понял Шарипов.
– Притвориться больным. Сказать, что вы себя плохо чувствуете. Вообще не приходить на пресс-конференцию.
– Так было бы честнее?
– Так было бы лучше, – резонно заметила секретарь.
– Я так не считаю. Мне нужно было обязательно появиться там, чтобы все узнали, почему я отказываюсь.
– Представляете, что теперь про вас будут говорить?
– Пусть говорят. Мне абсолютно все равно. Я сделал то, что должен был сделать. И ничего больше.
– Вы меня все время поражаете, – призналась Тамара.
– У меня будет к вам просьба, – вспомнил Ринат, – когда прилетим в Москву, сразу поедем в какой-нибудь ювелирный магазин. Мне нужно купить два обручальных кольца. Как вы думаете, магазины еще будут открыты?
