Сергей Майдуков - Смертельный вояж
— Не подходи ко мне! — крикнула Рита Арбузу, когда поняла, что стучать в дверь бесполезно.
Усмехнувшись, он больно ущипнул ее за грудь, а из-за его плеча уже тянул волосатую лапу Карабас.
Рита приготовилась впиться зубами и ногтями в того, кто бросится на нее первым, когда Арбуз и Карабас, столкнувшись лбами, разлетелись в разные стороны. На их месте стоял Тарзан. Его привлекательное мужественное лицо с чуть приплюснутым носом выражало симпатию и дружелюбие.
— Тешекюр эдерем, — поблагодарила Рита своего спасителя.
Он кивнул, но в следующее мгновение был вынужден отвернуться, чтобы отразить нападение Карабаса. Получив кулаком в центр своей замечательной бороды, тот отлетел в угол, ударился затылком о стену и утратил всяческий интерес к происходящему.
Это не остановило Арбуза, попытавшегося задушить Тарзана цепочкой. По-видимому, он хранил ее именно для этих целей, потому что она была необыкновенно прочной. Зайдя сзади, Арбуз ловко набросил металлическую удавку на шею Тарзана, но дальше этого дело не пошло. Поднатужившись, атлет наклонился вперед и швырнул противника через себя. Арбуз, неграциозно дрыгая ногами в воздухе, обрушился на пол с таким звуком, будто был чудовищно огромным плодом, сброшенным с высоты. Он попытался встать, но вскрикнул от боли и начал ругаться по-своему, кривясь так, словно намеревался расплакаться. Его товарищ тоже бормотал какие-то проклятия, сидя в углу и держась за голову.
Тарзан что-то повелительно произнес, поглядев сперва на одного, потом на другого, после чего они стали возмущаться, отчаянно жестикулируя и указывая на Риту. Поскольку все говорили быстро, она улавливала лишь отдельные турецкие слова: «женщина», «друзья», «вместе», «очередь».
Тарзану доводы сокамерников не понравились. Гневно крича, он подскочил к Арбузу и пинал его ногами, пока тот не отправился на четвереньках в душевую кабину. За ним, решив не дожидаться побоев, последовал Карабас. Рита с возрастающим изумлением следила за тем, как они скрываются в кабине, закрываются там и возятся, стараясь устроиться поудобнее. Это оказалось непростым делом. Сквозь мутный полупрозрачный пластик было видно, как они ворочаются в тесноте.
Рита перевела взгляд на Тарзана, стоявшего перед ней. Он улыбался. Она нерешительно улыбнулась в ответ. Его белозубый оскал сделался еще шире. Приобняв Риту, он подвел ее к столу и принялся раскладывать перед ней всевозможные тюремные яства: сыр, колбасу, ломти белого батона, конфеты. Появилась и бутылка восхитительно холодной воды. Тарзан показал жестом: мол, это все твое.
Торопливо поблагодарив, Рита собралась наброситься на угощение, но мужская рука, властно легшая на плечо, удержала ее на месте. Она вопросительно посмотрела на Тарзана. Продолжая улыбаться, он заговорил. «Сначала» и «потом» — вот и все, что поняла Рита. Потом спаситель кивнул в сторону одной из кроватей и жестом приказал ей раздеваться. Потрясенная, она уставилась на него. А он подмигнул и ткнул пальцем в нижнюю койку.
Его губы все еще были растянуты, но это была уже не улыбка, а оскал хищника, готового вцепиться в добычу. Он отличался от двух первых лишь тем, что ждал от Риты добровольной капитуляции. А еще ему хотелось овладеть ею в одиночку, без лишних глаз. И это вовсе не означало, что после он не отдаст Риту на растерзание сокамерникам.
Он был львом, а они шакалами. Но имеет ли значение для антилопы, кто сколько от нее урвет?
— Подонок, — сказала Рита Тарзану.
Улыбка исчезла с его лица. Он обхватил ее железными пальцами за шею и повел к кровати.
* * *Капитан Мехмет Акюрек прибыл на ночное дежурство не в лучшем настроении. Вечером к нему явился брат и с порога заявил, что решил жениться. Счастливый, как будто миллион в тотализаторе выиграл. Но на самом деле денег у него не прибавилось. Совсем наоборот. Свадьба и последующая семейная жизнь требуют расходов, и расходов немалых. Вот почему Харшиш поспешил сообщить радостную новость старшему брату. Квартиру рассчитывал в подарок получить. Или по крайней мере спальный гарнитур. Хитрый какой! Как Мехмету подарки на день рождения дарить, так он забывчивый, а как самому получать — он тут как тут.
После ухода брата головной боли только добавилось. Сперва позвонила мать и попросила помочь Харшишу, потому что мальчик — мальчик, вы слышите? — нуждается в поддержке старшего брата. Мехмет Акюрек пообещал сделать все, что в его силах. Потом в комнату вошла жена, которая слышала все разговоры и начала зудеть, как назойливая муха, требуя, чтобы Мехмет отказал Харшишу. Разве ей, родившейся и выросшей в Казани, понять, как важно для турок соблюдение обычаев?
Одним словом, две женщины попили у капитана Мехмета Акюрека немало крови, а на работе выяснилось, что есть еще третья. Сержант Толгахан подробно доложил, за что она была задержана, где и как.
— На вопросы не отвечает, — резюмировал он. — Притворяется, что не знает турецкого языка.
— Ты считаешь? — осведомился Акюрек.
— Я уверен.
— Откуда такая уверенность?
Задав вопрос, Акюрек подвигал шеей, разминая затекшие позвонки. Подобно героям любимых фильмов, он сидел в кресле, положив ноги на стол. Яркий свет в его кабинете был выключен, горела лишь настольная лампа, оставляющая в тени бо́льшую часть потолка, пола и стен. Освещенный ею, сержант Толгахан был контрастным и ярким, как на фотографии в глянцевом журнале. Смотреть на него было приятно. Но еще приятнее капитану было сознавать, что в его руках оказалась такая важная птица. Террористка ИГИЛ! Теперь главное не спешить с докладом наверх, иначе там перехватят инициативу и присвоят лавры победителя себе.
— Почему? — повторил Акюрек. — Отвечай, сержант.
Толгахан переступил с ноги на ногу.
— Потому что я пригрозил, что ударю ее, и она испугалась, — пояснил он.
Акюрек с любопытством взглянул на него:
— Ты замахнулся?
Кожа на лбу Толгахана собралась в складки.
— Кажется, да, — признал он.
— Вот она и испугалась, — усмехнулся Мехмет Акюрек с приятным ощущением превосходства. — Потому что ты поднял на нее руку. Разве не ясно?
Он знал, что намного умнее почти всех своих сослуживцев. Исключая высшее начальство. Самое высшее. Которое находится высоко и недосягаемо, как солнце.
— Но я ее не только запугивал, — сказал Толгахан, которому не хотелось выглядеть в глазах шефа дураком.
— Что еще? — спросил Акюрек.
— Я спросил, хочет ли она пить.
— Зачем?
— Для создания этой… доверительной атмосферы. Так в инструкции написано: «Постарайтесь расположить к себе человека, которого вы допрашиваете».
— Помню, помню, — отмахнулся Акюрек, хотя в глаза не видел подобной инструкции. — Продолжай.
— Я спросил, а она кивнула, — сказал Толгахан.
— И ты дал ей воды?
— Нет. С какой стати?
— Но ты ведь хотел создать доверительную атмосферу, — напомнил Мехмет Акюрек.
— Я так и сделал, — кивнул Толгахан. — Но поить эту женщину я не собирался.
Он самодовольно усмехнулся.
— Почему? — удивился Акюрек.
— Я не обязан угощать арестантов. Это обязанность государства.
— Значит, доверительной обстановки не получилось?
— Получится, господин капитан. Обязательно получится.
Акюрек приподнял одну бровь:
— Каким образом?
— Я дал ей время подумать, — сказал Толгахан. — Временно поместил в камеру с тремя мужчинами. Оттуда она выйдет готовая сотрудничать с нами. — Толгахан осклабился. — Мы получим честные, откровенные ответы на все свои вопросы.
Акюрек убрал ноги со стола и встал.
— Ты болван, сержант! Нужно было только пригрозить ей отсидкой в мужской камере.
— Почему? — искренне удивился Толгахан.
— Во-первых, когда наказание позади, оно уже не кажется таким страшным. Во-вторых… Сколько, говоришь, мужчин в камере?
— Трое, господин капитан.
— Трое, — повторил Акюрек, кивая. — А эта Рита… Как ее фамилия?
— Соколова, господин капитан. Так она утверждает.
— Со-ко-ло-ва. Так вот, она одна с тремя мужчинами, давно не видевшими женщин… Ты уверен, сержант, что она сможет давать показания, когда ее снова приведут сюда?
Лицо Толгахана изменилось. Словно в кабинете находилось два разных сержанта: один самодовольный, немного ленивый, уверенный в будущем; второй — встревоженный, даже напуганный. И теперь первый сержант куда-то запропастился, уступив место второму.
— Прошу простить, господин капитан. Я сейчас же заберу ее из камеры.
Дождавшись утвердительного кивка, он протянул руку к двери, но та открылась сама, впуская сержанта Киванча.
— Разрешите, господин капитан? У меня для вас важное сообщение. Я тут проанализировал информацию и пришел к любопытному выводу.
«Он проанализировал, — саркастически подумал Акюрек. — Еще один умник нашелся! Очки вон напялил, бородку дурацкую отрастил. Хочет показать, что он один интеллигент, а остальные простофили и бестолочи».
