Виктор Доценко - Икона для Бешеного 2
При виде медсестры Юрий издал странный звук. То ли всхлипнул, то ли захлебнулся… Медсестра подошла ближе. Она поправила подушку, заправила выбившуюся простыню.
При этом она что‑то говорила тихим, ласковым голосом, словно успокаивая больного. Так, кажется, и должны поступать все медсестры…
Но это была не только ласковая, но и богатая медсестра. Константин заметил, как на ее пальце алым огнем полыхнули рубины, выложенные крестом на большом перстне.
Уходя, медсестра выключила свет. Затем аккуратно заперла за собой дверь. Константин подождал, пока в коридоре стихнут ее шаги. Только после этого он вылез из‑за ширмы и перевел дух. Оставалось уточнить у Юрия еще одну деталь — и можно на следующий день выписываться.
Рокотов подошел к койке и включил лампу. И тут же понял, Юрий уже ничего ему не сможет сообщить и, следовательно, Рокотов может выписываться из больницы хоть сейчас.
Из носа несчастного Юрия торчала стальная вязальная спица. Сильная рука ловким ударом загнала спицу в нос, добравшись до мозга. По спице стекала кровь. Стекая до самого кончика спицы, кровь собралась в сгусток, с которого капала на белоснежную простыню. Кровавое пятно растекалось, медленно увеличиваясь в диаметре.
Не помня себя, Константин подбежал к двери и дернул за ручку, забыв, что она заперта. Он лихорадочно нащупал в кармане ключ. Поворот, второй… И вот он мчался по коридору к столику, за которым сидела Раиса.
Да, вот она. Сидит, откинувшись на спинку стула, с посиневшим лицом. Перед ней на столе лежит стакан, явно выпавший из ее ослабевшей руки. По столу растеклась вода. Константин оттянул рукав пижамы и осторожно взял стакан, чтобы не оставить на нем отпечатков. Понюхав, поморщился. От стакана разило цветочным ароматом — приторным, но не противным, как и положено для мгновенно действующего яда растительного происхождения.
Тут же, на столе, валялась связка ключей. Убийца специально вернулся, чтобы оставить ключи и чтобы подозрение пало на несчастную Раису. Проще всего сделать вывод, что она убила пациента, а затем покончила с собой.
Константин еще раз бросил взгляд на бедную Раису. И тут только заметил, что она крепко сжимает в руке вязальную спицу. Но что поразило Рокотова, так это то, что с ее вязания медленно, одна за другой, спускались петли. Вязание уменьшалось на глазах. Нить уходила за угол, туда, где были лифты.
Там, за углом, перед глазами Рокотова предстала следующая картина.
«Медсестра» стояла в лифте и пыталась отделить от каблука туфельки нить, которая зацепилась за каблучок, когда незнакомка проходила мимо стола. В спешке она просто не заметила, что тянет за собой нить. Да и нить была довольно тонкой.
Рокотов уже мчался к лифту, когда дверь начала закрываться. «Медсестра» наконец‑то отцепила нить от каблучка, выпрямилась и посмотрела на Константина.
Он остановился как вкопанный, пронзенный взглядом, страшнее которого он не видел в жизни. Теперь он понял, почему так захрипел Юрий, увидев «медсестру». Водитель увидел лицо смерти.
Дверь лифта захлопнулась. Нить оказалась зажата между створками. Из‑за двери донесся резкий смех. Смех удалялся вниз, словно сам Сатана отправился домой, в ад.
…Вот уже второй час Константин Рокотов прохаживался около здания Государственной Думы. Он старался сохранять озабоченный вид, словно поджидая знакомого: то нервно топтался на месте, то бросал быстрый взгляд на часы, то принимался читать газету, то срывался с места и бежал, словно узнав кого‑то, но тут же с разочарованным видом возвращался обратно. Он не хотел привлекать внимание охраны Думы, а самый лучший способ не привлекать внимание — мелькать как можно чаще.
Одна за другой к подъезду прибывали машины с депутатами, Народные избранники с важным видом покидали роскошные экипажи и устремлялись внутрь здания с озабоченными лицами, словно настраиваясь на государственный образ мыслей.
А вот и тот, кого ждал Константин, Председатель Горст, как выяснил Рокотов, отличался интересной привычкой, выработанной за долгие годы работы в советских учреждениях. Он приезжал задолго до начала заседания Комитета по разработке и практике национальной идеи. Делалось это с единственной целью: обойти кабинеты тех, от кого он так или иначе зависел, и собрать мнения важных людей на сегодняшний день. И только выяснив «состояние атмосферы» в политических кругах, Горст решался открывать заседание.
Вот и пришлось Константину, проклиная опытного бюрократа Горста, топтаться у дверей Государственной Думы за несколько часов до начала работы Комитета.
Старясь не показывать свое лицо, Константин приблизился к машине. Он видел, как Горст вышел, затем повернулся, согнулся в поклоне и поцеловал женскую руку, небрежно поданную из машины.
Константин увидел то, ради чего угробил несколько часов своей молодой жизни.
На женском пальчике красовался большой перстень с рубиновым крестом.
Горст вступил на тротуар и ждал, пока машина с дамой отъедет. Затем помахал вслед рукой и величаво, направился к подъезду.
Константин увидел и еще кое‑что важное…
Номер машины Горста состоял из тех самых трех цифр, которые он нашел у парня, которого убил в подъезде Клары, тетки девочки Жанны.
А неизвестную даму звали, значит, не Замира, и не Комуза, хотя и похоже на слово «карниз», как перед своей ужасной смертью пошутил водитель Юрий.
Ее звали Казимира.
Собираясь ради дела в очередной раз нарушить. Уголовный кодекс, особенно в той его части, где говорится о «незаконном проникновении в жилище граждан», Рокотов полагался не только на свои способности, но и на опыт своего верного помощника — Ивана Калуги.
С Иваном Калугой его познакомил когда‑то Савелий. Иван тогда работал заместителем покойного президента Ассоциаций ветеранов «Герат» Олега Вишневского. Конторская служба не устраивала этого огромного — один метр девяносто три сантиметра — мужчину, прошедшего Кремлевский полк, морскую пехоту, спецназ ВДВ, войну в Афганистане, где он был дважды ранен. Случайно узнав, что Константин подыскивает себе помощников для оперативной работы, Иван, не задумываясь, предложил свою кандидатуру.
Ивану понравилась работать у Константина, и особенно то, что Рокотов полностью доверял Ивану. Иван, правда, иногда жаловался на то, что бумажной работы было немало. Но что касается слежки и прослушки, а то и «физических контактов» — иногда со смертельным исходом, — то и этого оказалось предостаточно.
Вот и сейчас, получив от Константина задание, Иван крепко задумался. Склад ума у него был неторопливый, и потому иногда «размышления» затягивались надолго. Но сегодня Рокотов потребовал проявить максимум фантазии, причем в самые кратчайшие сроки.
Вот адрес, — Константин бросил на стол листок бумаги. — Улица, номер дома, квартира… Богатый, хорошо охраняемый дом.
Что требуется? — деловито осведомился Иван. — «Жучка» заложить?
Требуется, чтобы я смог попасть в эту квартиру в отсутствие ее хозяина и провести там минимум один час. Попасть туда надо тихо, а уж на выходе будет все равно. Пусть списывают возможный шум на грабителей.
Иван тут же предложил самый простой вариант:
Так, может быть, просто — остановим хозяина по дороге домой, вежливо попросимся к нему в гости, а он сам нам дверь и откроет?
— Ну, ты даешь! — восхитился Рокотов. — Сказано же: попасть в квартиру надо тихо. Здесь не лихость нужна, а разведка и четкий расчет времени.
Подогнав машину к самому дому председателя Горста (а именно его квартиру и намеревался навестить Константин), Иван предался размышлениям.
«Может быть, как прошлый раз? — перебирал варианты Иван, глядя на солидное здание, расположившееся на Остоженке. — Устроить короткое замыкание, напустить дыму поядовитее да и вызвать пожарных. Робы пожарных у меня остались, мы с Константином наденем их — и в дом!»
После некоторых раздумий Иван решил отказаться от такого простого решения:
«Шуму много. Неизвестно, как дело повернется. Когда людей — толпа, всякое может случиться, и ты тогда делу не хозяин».
Иван курил, внимательно рассматривая дом, когда вдруг его размышлениям помешал грубый мужской голос:
Эй, мужик! Сдвинь свою тачку да побыстрее!
Разозлившийся Иван обернулся, чтобы посмотреть на наглеца. Но вместо хозяина роскошного «мерина» увидел работягу в желтой спецовке. Позади него стоял такого желтого цвета фургон с надписью: «Мосгоркровля-24».
Иван уважал чужой труд, особенно тот, где приходилось иметь дело с грязью и торчать в непогоду под открытым небом. Он немедленно подал машину вперед. Фургон ремонтников остановился, из него выпрыгнули несколько человек и потянули за собой какие‑то баллоны, рулоны черного цвета и агрегат, похожий на огнемет.
«Кровельщики. Кстати, у меня дома тоже крыша течет…»
Иван внимательно следил за кровельщиками, которые пересекли двор и подошли к пожарной лестнице за домом. Они явно намеревались забраться на крышу и поднять за собой на веревках материалы и инструменты. Пока же они свалили все у стены дома и разбрелись, кто куда.
