Охота на брата - Сергей Васильевич Самаров
Но заместитель командира взвода и командир отделения полагались на умение своих бойцов стрелять быстро и точно, поэтому считали, что бандиты не успеют убежать в лес и спрятаться там. Их ведь всего семь человек. Так говорил бойцам подполковник Омаханов. Это совершенно незначительное число. Подстрелить их можно будет без особого труда. Это дело простое, сравнимое со стрельбой в тире или на полигоне.
Отделение расположилось на перевале. Старший сержант Горидзе сам прошел по цепочке. Он проверил каждую позицию на предмет видимости тропы и доходчиво объяснил бойцам, в какого по счету моджахеда кому из них следует стрелять. Счет для удобства велся и сзади, и спереди.
Так он проинструктировал всех солдат отделения, а потом уже остановился рядом с подполковником Омахановым, автомат которого не имел ни глушителя, ни оптического прицела «Шахин», какими были снабжены все остальные стволы. Отсутствие глушителя в условиях быстротечного боя, на который Горидзе и рассчитывал, особой роли не играло. Но вот неимение оптического прицела волновало старшего сержанта.
– Да не переживай ты, Автандил, – сказал ему следователь по особо важным делам. – Я всегда стрелял на отлично. А по Мамонту никогда не промахнусь. Это он в меня не попал. Совершенно зря. Я не промажу. Слишком уж он большой для промаха. Покрупнее тебя, пожалуй, будет. У меня к нему свой счет, братский.
– Только в ноги стрелять! Его живым следует брать! – в который уже раз повторил старший сержант с горячностью восточного человека.
Этот старший следователь по особо важным делам не казался ему слишком умным человеком.
– Я сам с ним работать буду. Вы влезть не надумайте, товарищ подполковник, – добавил он.
– Да все я понял, – пробурчал Манап Мансурович и отмахнулся от Автандила, как от назойливой мухи.
Тот хотел было еще что-то сказать, но тут наушники донесли до него возглас:
– Идут! Всем внимание!
Крайним на левом фланге цепочки отделения был выставлен младший сержант Максим Одинцов. Он и дал эту команду.
– Стрелять строго по моему приказу, – тихо, но внушительно и уже совсем спокойно произнес старший сержант Горидзе.
В решающие моменты Автандил всегда терял свою восточную горячность, становился удивительно хладнокровным, соображал быстро, правильно и даже оригинально, чего часто не хватало другим младшим командирам. Его к этому спорт приучил, которым он начал заниматься с шести лет.
Банда растянулась по всей тропе. Мамонт шел первым. В какой-то момент возникла даже угроза, что он успеет скрыться из вида еще до того, как появится бандит, замыкающий колонну.
Поэтому старший сержант Автандил Горидзе вынужден был дать приказ:
– Одиночный ставь! Целься! Залпом огонь!
Залп грянул неожиданно громко не только для бандитов, но и для самих спецназовцев. Они прекрасно знали, что лязгнули только затворы их автоматов АК-12, снабженных приборами бесшумной и беспламенной стрельбы. Однако одиночный выстрел автомата АК-74 подполковника Омаханова перекрыл все остальные звуки.
Как Автандил и ожидал, человек, замыкающий колонну боевиков, еще не успел выйти на открытую тропу. Этим счастливцем оказался Рамазан Лачинов, который следил, чтобы никто не отстал от общей группы и подгонял Мурада, уставшего от такого темпа. Сразу после залпа он сумел быстро шмыгнуть в лес. Мурад устремился за ним.
Старший следователь по особо важным делам на какую-то долю секунды замешкался со вторым выстрелом. Поэтому его брат Магомедгаджи, которому первая пуля только слегка оцарапала бедро, тоже успел скрыться.
Длинная очередь могла бы попросту срезать его. Старший сержант Автандил Горидзе именно этого и опасался. Он оставил свой автомат на позиции и побежал в лес за Мамонтом, даже не успев предупредить об этом подполковника юстиции.
Тот в этой обстановке вынужден был поднять ствол автомата и направить третий одиночный выстрел в вершину дерева. Он отчетливо слышал ругань старшего сержанта, но понимал, что она относится не только к нему одному. Манап Мансурович, в общем-то, мог это и перетерпеть, сделать вид, что не слышал ничего. Тем более что старшему сержанту не видно было спину эмира.
Видимо, именно из-за этого заместитель командира взвода старший сержант Горидзе растерял все свое хваленое хладнокровие. Он вытащил из большой кобуры автоматический пистолет Стечкина и в одной длинной неприцельной очереди, направленной в глубину леса, над самой землей, расстрелял полный двухрядный магазин, надеясь зацепить ногу беглеца.
Подполковник Омаханов и другие бойцы группы еще раньше видели, что у старшего сержанта имеется запасной магазин с патронами. Потому никто из них не опасался, что он может встретиться в лесу с Мамонтом.
Магомедгаджи во время бега через лес подумал вдруг, что его не напрасно прозвали Мамонтом. Он и в самом деле несся как самый настоящий мамонт, сносил небольшие деревья и крупные кусты. Во всяком случае, так ему казалось. Эмир был уверен в своей звезде удачи, и легкая царапина на бедре, оставленная пулей, не могла помешать ему бежать.
Он получил множество таких же царапин от встречной растительности, которую просто сминал и разрывал своим большим сильным телом. При таком безрассудном беге ему прежде всего приходилось заботиться о том, чтобы уберечь от нежданной встречи с ветками лицо и, главное, глаза. При этом эмир не терял рассудок, бежал не куда-то в сторону от места засады, а только в направлении, обратном тому, по которому шла банда, еще недавно такая бодрая. Удалившись на небольшое расстояние, он убедился в том, что невидим спецназовцам, залег за кустом и выставил автомат перед собой.
Магомедгаджи считал, что из всего состава отряда, как ему по-прежнему угодно было называть свою банду, остался в живых только один. Эмир просто подумал, что судьба пощадила его в очередной раз, когда над другими она не сжалилась.
Такое происходило неоднократно за его бурную жизнь. Сколько уже было случаев, когда в него и в его товарищей стреляли менты. Другие гибли под пулями, а он был словно заговоренный, отделывался только легкими царапинами, не способными нанести существенный вред здоровью и уж тем более отнять у него жизнь.
Правда, был один случай, когда пуля прошла навылет через его плечо. В тот раз Магометгаджи заткнул рану какой-то первой попавшейся под руку тряпкой и кое-как добрался до родного села. Его спасла старая Айша. Она и фельдшера привела. Тот, не бескорыстно, естественно, согласился обработать рану, а потом, как показали события, молчал, хотя менты его и допрашивали с пристрастием. Мать спрятала сына в погреб, расположенный в сарае, когда менты в дом приехали.
Они его искали, спрашивали ее, но она упорно твердила одно и то же:
– Давно не видела.
