Марина Воронина - Катюша
Под ногами зашуршало, в ноздри ударил острый запах грибной прели, от обилия кислорода закружилась голова. Катя мимоходом пожалела, что не сообразила прихватить камеру, но тут же подумала, что это, возможно, только к лучшему: ей не хотелось думать о работе, да и вообще о чем бы то ни было. Она наклонилась, подняла какой-то прутик и побрела по лесу, похлопывая им по жесткому подолу своего балахона.
Мимоходом она подумала, что сейчас ей ничего не стоит ускользнуть от Валерия — просто идти, не выходя на дорогу, но и не упуская ее из вида, до самого шоссе, а там поймать попутку или сесть на автобус, и очень скоро она будет в городе. Мысль была дикая и ни с чем не сообразная: Катя слабо представляла себе, что стала бы делать, добравшись до города в одиночку, и, кроме того, не испытывала никакого желания убегать от Валерия — по крайней мере, в данный момент.
С Валерия ее мысли легко перескочили на то, что он рассказал ей вчера, когда она, свернувшись калачиком, засыпала у него на груди. Похоже, он испытывал острую потребность выговориться, а Катя была единственным человеком, который мог его выслушать. “Строго говоря, — подумала Катя, — с его стороны умнее было бы промолчать и не делиться этой информацией вообще ни с кем, но Студента можно было понять: в конце концов, мужики в этом отношении гораздо слабее, и им очень тяжело устоять и не проболтаться, когда женщина умело спрашивает.” Впрочем, никакой особенной выгоды для себя в полученной информации Катя не видела. Просто теперь все стало предельно ясно, и вернуться к нормальной жизни можно было, лишь разрубив этот запутанный кровавый узел. Честно говоря, она сильно сомневалась, что ей это удастся, но обратной дороги не было.
Тряхнув головой, она отогнала мрачные мысли и закурила первую в этот день сигарету. На свежем утреннем воздухе сигарета казалась особенно вкусной, и она с наслаждением выкурила ее до конца, раздавив тлеющий окурок о подошву ботинка. Позади, невидимая за сплошным переплетением стволов и веток, проехала в сторону поселка легковая машина. Катя услышала приглушенный шум двигателя, но не обратила на него внимания, занятая решением животрепещущей проблемы: стоит или не стоит попытаться развести небольшой костерок. Она решила, что для полноты удовольствия ей просто необходимо предпринять такую попытку, и принялась с азартом собирать хворост, стараясь отыскать веточки посуше с таким старанием, словно занималась невесть каким сложным и архиважным делом. Двигатель проехавшей мимо машины в последний раз бархатно взрыкнул перед ведущим к поселку спуском, и стих в отдалении.
Машина, забрызганный грязью до самой крыши черный “БМВ”, осторожно спустилась с пригорка, с плеском преодолела лужу у его подножия и без излишней торопливости вкатилась в поселок. Водитель предусмотрительно припарковал автомобиль впритык к залепленной засохшей глиной неопрятной корме автокрана и выключил зажигание. Из машины вышли трое мужчин, не спеша закурили и, нервно позевывая на утреннем холодке, сутулясь, зашагали по травянистой обочине вдоль проволочных изгородей. Руки их были глубоко засунуты в карманы, табачный дым шлейфом стелился за плечами и таял в холодном воздухе, а позади на росистой траве оставался темный тройной след.
Дойдя до дачи прапорщика Мороза, где торчал перед крыльцом одинокий “запорожец” с темно-вишневой крышей и кремовыми бортами, мужчины перебросились какими-то короткими негромкими замечаниями и дружно свернули к крыльцу. Один из них вынул из кармана модного черного плаща длинноствольный “люгер” и быстрыми уверенными движениями навернул на него увесистый набалдашник глушителя. Руку с пистолетом он спрятал за отворот плаща. Другой легко и неслышно взбежал на крыльцо и уже положил ладонь на ручку двери, как вдруг в тишине раздался протяжный скрип открываемой оконной рамы, разбухшей от дождей. Он донесся откуда-то с противоположной стороны дома, и все трое молча и стремительно метнулись за угол, на ходу доставая оружие.
Едва последний из них скрылся из вида, дверь дачи открылась, и на крыльцо крадучись вышел Студент. Он явно только что проснулся — волосы его были всклокочены, из одежды он успел натянуть только джинсы, свитер же и кроссовки держал в левой руке. В правой руке у него был зажат некогда принадлежавший Костику ТТ с четырьмя патронами в обойме. Бесшумно сбежав с крыльца, Валерий метнулся было к “запорожцу”, но передумал — шансов спастись на этой тихоходной черепахе было очень мало. Он бросился бежать вдоль улицы, лихорадочно высматривая какое-нибудь убежище, в которое можно было бы нырнуть и затаиться, все еще не в силах поверить, что все это происходит на самом деле. То, с какой легкостью люди Банкира выследили его, наводило на размышления, но сейчас ему было не до раздумий — он бежал, чувствуя, какая огромная, во всю ширину улицы, и беззащитная у него спина. По обе стороны дороги тянулись высокие сетчатые заборы с запертыми калитками, спрятаться было некуда, а секунды утекали одна за другой. Он оглянулся через плечо и увидел, что его преследователи уже разобрались в ситуации и гонятся за ним, путаясь в длинных полах своих плащей. Все происходило в полной тишине, нарушаемой лишь топотом да хриплым дыханием бегущих, и оттого казалось не вполне реальным. Валерий несся по улице, моля Бога, чтобы они подольше не открывали огонь, и мечтая добраться до нелепо и криво торчавшего впереди автокрана. За краном можно было бы укрыться и немного остудить охотничий азарт преследователей прицельным огнем. Железная громадина стала бы идеальным укрытием, в то время как людям Банкира пришлось бы занимать огневой рубеж прямо посреди улицы.
Мимо уха что-то пронеслось с противным визгом, и Валерий понял, что Бог не внял его молитвам, и удивился, потому что не слышал выстрела. Когда вторая пуля выбила грязевой фонтанчик из лужи прямо у него под ногами, он понял, что стреляют из пистолета с глушителем, и подивился такой деликатности, совершенно несвойственной Банкиру. Он прыгнул в сторону, как заяц, и третья пуля, вместо того, чтобы ударить его в затылок, тоже “ушла за молоком.” До спасительного автокрана оставались считанные метры, и Валерий поднажал было, но тут из-за покосившейся, распространяющей густой запах солярки громадины вышли еще двое, и тот, что был покрупнее, коротко и глухо ударил не успевшего затормозить Валерия монтировкой по голове и живо отступил в сторону, пропустив падающего Студента мимо себя и успев еще раз с хрустом ударить его монтировкой по голой спине.
Валерий плашмя упал на дорогу, разбив лицо и даже не почувствовав этого. Сознание ускользало, возвращалось и снова ускользало с частотой переменного тока, и это мерцание вызывало мучительную тошноту, которая была гораздо хуже боли в голове и спине. Медленно, с трудом повернув голову, он увидел притаившийся за автокраном черный “БМВ” и издал горький кашляющий смешок: выходило, что он совершенно напрасно драпал босиком, как комдив Чапаев от белых. “Только зря запыхался”, — подумал он и поискал глазами выпавший из руки пистолет, но тут его снова ударили монтировкой по спине, и, со странной отрешенностью слушая, как хрустят ребра, он понял, что его убивают. Еще он понял, что они собираются сделать это медленно, и решил, что потерпит — в конце концов, все это страшно до тех пор, пока не начнется, а потом остается только дотерпеть до конца, который, рано или поздно, приходит всегда. Черт, как глупо получилось, подумал он, пытаясь приподняться на дрожащих руках и падая под новым ударом.
С топотом набежали те трое, что гнались за ним от дачи.
— Хватит, Борода, — сказал запыхавшийся голос, — надо кончать.
Человек с монтировкой отступил на шаг, и за долю секунды до того, как пуля пробила его череп, Валерий услышал глухой, с присвистом хлопок. Длинноствольный “люгер” коротко подпрыгнул в обтянутой черной перчаткой ладони, распростертый на дороге человек дернулся один раз и затих.
— Грузите, — сказал стрелок, свинчивая глушитель и убирая пистолет в карман. — Да аккуратно, не запачкайте багажник. Кто-нибудь видел эту бабу?
— Может, ее здесь и не было, — предположил Борода, все еще поигрывая монтировкой. Было видно, что он не успел до конца отвести душу.
— Должна была быть, — покачал головой человек с пистолетом.
— Так, может, она в доме? — спросил напарник Бороды, одетый в кожаную куртку мозгляк по кличке Спиннинг, патологический трус и неизлечимый клептоман, которого Банкир терпел только за то, что был он отличным, более того, виртуозным водителем и не раз доказывал это в самых острых ситуациях. — В доме вы смотрели?
— Смотрели, смотрели, — рассеянно буркнул владелец “люгера”, наблюдая за тем, как Большой и Лапоть грузят тело Студента в багажник “БМВ”.
В багажнике был заранее расстелен большой кусок полиэтиленовой пленки, рассчитанный на двоих. “Банкир будет недоволен, — подумал он. — Где же баба?”
