Сергей Зверев - Пылающая межа
Договорить он не успел. Наблюдавшие снаружи десантники увидели, как входная дверь, сорванная с петель, ласточкой вылетела наружу на несколько метров. Щепками вынесло рамы, а во все стороны брызнули осколки стекол и куски штукатурки. В открывшиеся дыры брызнул шквал огня и пыли.
– Как же так? – Онищенко обалдело хлопал глазами.
Из дома больше не доносилось ни звука.
– За мной! – взревел Локис, с автоматом наперевес бросаясь вперед.
Сейчас он не думал об опасности, да после того, что случилось, было ясно: никого в доме, естественно, нет. Вопрос стоял лишь о том, что же с ребятами. Слыша за собой топот товарищей, сержант прыжками взлетел по ступенькам и, чуть не споткнувшись о какую-то доску, лежавшую поперек, оказался там, где раньше, по-видимому, была прихожая. Поначалу из-за стоявшей столбом пыли было сложно что-то разглядеть. Но протяжный стон, донесшийся справа, заставил его сделать несколько шагов в ту сторону.
На полу, запорошенный пылью, лежал Баринов. Его руки были выброшены вперед, словно у человека, совершавшего прыжок. Голова старлея выглядела как-то неестественно повернутой набок.
– Товарищ старший лейтенант, как вы? – Локис опустился на колени.
Почти сразу же стало все понятно. Осколками Баринову раздробило плечо и правую руку. Но это бы еще полбеды – упавшая с потолка огромная балка пришлась старлею на позвоночник. Он доживал последние секунды.
– Сейчас… сейчас… – пробормотал Локис, понимая, что сделать что-то он, да и никто другой уже не в состоянии.
Баринов пытался еще что-то сказать, но на его губах только пузырилась смешанная с пылью кровавая пена. Через мгновение он захрипел.
– Все. Кончился старлей, – мрачно произнес стоявший за спиной Локиса старшина.
Сержант вгляделся. Баринов был мертв. Зрачки остановились, и в них уже не было никаких признаков жизни.
– Глаза…
– Что? – обернулся сержант.
– Глаза, говорю, закрой ему.
Каким-то деревянным движением Локис протянул руку и закрыл старлею глаза.
Остальная картина произошедшего в доме была не менее печальной. Коробков и Левченко скончались сразу – характер ранений не оставлял обоим никаких шансов.
– Растяжку поставили. Или мину, – прокомментировал кто-то, – это уже пускай эксперты разбираются.
Взяв на руки мертвых товарищей, десантники выходили из дома. Осторожно, словно боясь потревожить тех, кто еще несколько минут назад был полон сил и здоровья, они спускались по ступенькам. Погибших положили на зеленой траве. Миротворцы, став кругом, обнажили головы.
Выражение лица – стиснутые зубы и застывшая гримаса – старлея говорило о той страшной боли, которую он испытывал в последние мгновения жизни. На лице Коробкова отразилось крайнее удивление. Казалось, он так и не понял, что же случилось с ним в заброшенном доме на отшибе. Левченко же выглядел сосредоточенным и собранным.
– Вот и отходились ребята, – глухо произнес старшина.
– Вечная им память, – шевельнулись губы Локиса, – за правду погибли.
Онищенко потрясенно уставился на залитого кровью Коробкова. Поначалу старлей брал его, Онищенко, с собой в дом. Но, решив не пускать в действие «молодого», Коробков сам вызвался пойти туда. И если бы не он…
Ехавший мимо на велосипеде местный мужик лет сорока, с каким-то ржавым бидоном, прикрепленным к багажнику, застал финальную часть операции. Засмотревшись на вторжение десантников в помещение, а главное, на взрыв, мужик, не замечая того, съехал в кювет. Звук падения смешался с ругательствами.
Вечером этот самый очевидец стал героем эфира. Сюжет прокрутили несколько раз в местных, да и не только, новостях. Согласно предположению тех, кто снимал сюжет, при попытке освобождения Казаряна российскими десантниками бизнесмен, скорее всего, погиб. А военные Российской Федерации, дескать, просто скрывали сейчас этот факт…
Глава 28
– Сволочи! – с ожесточением стукнул кулаком по столу Локис. – Такие ребята погибли.
– Спокойно, спокойно, – процедил сквозь зубы Огольцов.
Несмотря на внешнее хладнокровие, было видно, как он переживает случившееся. Смерть трех десантников привела и его в состояние, далекое от идеального.
– Никогда себе этого не прощу, – говорил сержант.
– А ты-то чем виноват? – резонно поинтересовался старшина. – Ты же за спины других не прятался.
Сержант понимал это, но злость за товарищей приводила его в бешенство.
Капитан, Локис, Каширин, Онищенко и Щетинкин сидели в кабинете, анализируя причины неудачи. Да, то, что случилось, резко встряхнуло всех. Теперь уже нельзя было делать ни одного непродуманного шага. Любая оплошность слишком дорого стоила здесь. Десантники взвешивали ситуацию и так и эдак, пытаясь хоть за что-то зацепиться.
– А может, это провокация спецслужб? – предположил не доверявший никому из местных Каширин.
Но его версия была сразу же отброшена всеми.
– Давайте еще раз прокрутим запись, – произнес Огольцов.
Все снова склонились над столом, вслушиваясь в разговор Авакяна с неизвестным.
– Ну что – у меня никаких идей, – пожал плечами Онищенко.
– Ну да, все как обычно… – почесал затылок Щетинкин.
– А мне вот кажется, что Авакян ведет себя неестественно, – задумчиво сказал сержант.
– О чем это ты?
– Да вот реплики его… такое впечатление, что он подыгрывал похитителям, – предположил Локис. – Ну, вот представим себе, что вы решили проверить, как на самом деле все обстоит. Я бы, к примеру, задал вопрос совсем другой. Ведь каждому ясно…
– А поконкретнее?
– Авакян мог бы спросить Казаряна: «какое сегодня число?», а спросил, как с ним обращаются. Словно заранее знал, что ему тот ответит…
Говоря это, сержант не мог избавиться еще и от каких-то смутных подозрений, скорее даже предчувствий. Пока он не мог объяснить, что же это такое, но фразы, звучавшие из уст пленника, что-то напоминали ему…
– Да ну, при чем тут это? – отрицательно покачал головой Щетинкин. – Нормальный вопрос. Каждый спросил бы что-то такое. А всякие проверочные вопросы типа «какое число» Авакян мог и не успеть задать. Связь же оборвалась, сами слышите.
Диск с разговором прогоняли снова, раз за разом.
– Вот оно что! Есть! – хлопнул в ладоши Локис. – Я понял, в чем дело.
Все уставились на его неожиданно просветлевшее лицо.
– Товарищ капитан, у нас же есть то видеообращение Казаряна к диаспоре?
– Конечно, – кивнул тот, – здесь же на ноутбуке.
– Давайте включим. – Сержант не скрывал какого-то хитрого выражения.
На мониторе появился бизнесмен, и все поближе подвинулись к ноутбуку, еще не понимая, в чем дело.
– Вот смотрите – те же самые слова, что звучали по телефону. В той же последовательности и интонации. Слово в слово.
– Интересно, – хмыкнул старшина, – давайте сравним еще раз.
К всеобщему изумлению, так оно и оказалось – несколько фраз, прозвучавших по телефону, были просто вырезаны из видеообращения.
– Однако, – покачал головой Огольцов, – и как это ты, сержант, сообразил?
– Не знаю, – ответил тот, – как-то в память легло, а сейчас вот вспомнилось… У меня с детства память хорошая, вот и запоминаю.
– Ну ты даешь, сержант, – восхищенно ухмыльнулся Каширин. – Вундеркинд!
Отгадка дала новый виток анализу ситуации.
– У меня есть еще кое-какие соображения, – продолжил Локис.
– Давай-давай! – поощрил его Огольцов, вдохновленный успехами подчиненного. – Развивай успех.
– Мне кажется, что существует связка: Авакян и Керимоглу. – Сержант обвел всех глазами и приглушил голос, словно опасаясь, что его кто-нибудь может услышать. – Вот вы подумайте – минометные обстрелы Агдама происходят если не часто, то, во всяком случае, регулярно. И каждый раз после этого Авакян получает немалые суммы на восстановление населенного пункта. Каждый раз тот же Казарян, да и вообще армянская диаспора неслабо раскошеливаются на благие цели. Минометные обстрелы Агдама были выгодны обоим – первый «пилил» деньги на восстановление, полученные от диаспоры, второй получал свой гонорар и от турецких спецслужб, и от Авакяна. Но это только версия…
– Смелое предположение, – потер рукой подбородок Щетинкин.
Сидевшие за столом переглянулись – ведь если это так, то…
Глава 29
– Да я тебе говорю: Казаряна уже нет. Не существует его, – устало произнес Керимоглу, – погиб он при взрыве.
– Погиб?
– Ну да. Какая-то сволочь настучала, а может, прослушали они. Я же сам не ожидал, что эти десантники туда заявятся…
– Давай рассказывай все как есть, – потребовал Мустафаев, – я чувствую, что скоро инфаркт получу от твоих художеств.
– Хорошо, – кивнул Хасан.
Разговор происходил в больничном саду, где оба сидели на лавочке. Вокруг не было ни души, но говорили они негромко – в последнее время разговоры как-то быстро становятся известными…
