Михаил Нестеров - Мужская работа
Сейчас все казалось чуточку сентиментальным, пафосным, но без этого нельзя. Сейчас не осталось в душе той героики, без которой непреодолимой казалась «тропа разведчика». Вот где, как сказал бы Гюрза, нехорошо, как в попе.
Воспоминания Хайдара, так или иначе, увязывались с предложением Ухорской. Почему он принял его? Его давно перестали трогать сопли, свисающие с обратной стороны приказа. Может, думал Хайдар, дело в самом подполковнике ГРУ? То, как она сама восприняла эту проблему и, что ни говори, рисковала? А риск, как известно, отец диверсанта, а мать его – осторожность. Может, он, командир группы диверсантов, не захотел оставлять ее одну?
Ухорская стала частью команды, и в этом была правда капитана Хайдарова.
* * *Хайдар постучал в дверь домика Ухорской. Подождал немного и вошел. Включил свет. Полина вскочила с кровати и широко открытыми глазами смотрела на вошедшего. Что-то заставило ее отказаться от вопроса: «Кто вы, что вам надо?» Она не узнала командира группы диверсантов.
Капитан улыбнулся:
– Напугал?
– До смерти, – призналась Ухорская, глядя на экипировку спецназовца.
– Я зашел попрощаться. Мы уходим.
– Как... прямо сейчас?
– Да, путь неблизкий.
Как-то все просто у него получилось, растерянно подумала Полина: «Мы уходим». Так и надо, конечно, точнее, так всегда бывает и так положено. Никто на дорожку перед боевым рейдом не садится. Хотя, может, у них, внутри своей группы, и есть какие-то традиции. Что они делают? Молча смотрят друг на друга, обязуются, дают слово? Ни за что не узнаешь. Если и есть какие-то обычаи, то о них не узнает никто. Это, наверное, не святое, конечно, но священное – точно.
Хайдар положил на стол переносную радиостанцию «Барьер», которая обеспечивала связь через геостационарный спутник (вначале шифрограмму принимает спутник, а с него – конечный получатель). Пятнадцатикилограммовый «Барьер» работал от сетей переменного и постоянного тока, от автомобильных аккумуляторов, от солнечных панелей в любых климатических условиях: от минус пятидесяти до плюс пятидесяти. Наша станция, российская, о чем говорить? Передатчик работает в режиме «прыгающей» частоты, что позволяет, во-первых, избежать глушения, а во-вторых, посылать кодированные сообщения с очень высокой скоростью. Короче, поддерживает «устойчивую засекреченную радиосвязь при высоком уровне преднамеренных и естественных помех, что обеспечивается при помощи аналого-цифрового преобразователя и криптогенератора, которые управляют работой синтезатора». Дураку понятно. Не то что подполковнику Ухорской, которая была знакома с переносными станциями космической связи (СКС), работающими через спутники-ретрансляторы.
– Связь односторонняя, – предупредил Хайдар. – Мы выйдем в эфир лишь в крайнем случае.
Полина кивнула: да, я поняла. И еще один жест – она покачала головой:
– Необычно ты смотришься в этой одежде.
– Камуфляж, чего ты хочешь?
– Я как-то не догадывалась.
– Наверное, ты просто не думала об этом.
Полина улыбнулась: Хайдар все же перешел на «ты». В последний момент. Он разговаривал с ней на равных. Тут вот какая сложная штука. Хайдар здесь, в зоне своей ответственности, был главным. Его по большому счету не касалось, кто и с каким приказом явился в эту полупустыню. Он получает приказ и подчиняется только себе. Он был ниже по званию, но «выше» по ответственности, направленности и профессионализму. Его не волновало, кто и по какому поводу рискует «наверху», – у него свои головные боли. А его вежливо-официальное, даже чуть грубоватое обращение к подполковнику ГРУ лишь подчеркивало его независимость.
– Алексей...
– Не надо, ничего не говори. Потом, ладно? Ребята передают тебе привет.
– Серьезно?
Хайдар рассмеялся и приподнял руку: он то ли прощался, то ли приветствовал Полину Ухорскую, нового члена его спецкоманды.
И все же он выглядел странно. Камуфляж представлял собой шальвар-камиз – традиционную национальную одежду афганцев: широкие шаровары и рубаха до колен, с длинными рукавами. Группа Хайдарова камуфлировалось под афганцев, коих на территории Ирана и Ирака немало. На них особого внимания не обращают. Обычно они кочуют нуклеарными семьями, состоящими только из детей и родителей, в поисках работы. Встречаются и группы, состоящие только из мужчин, готовых на самую тяжелую работу. Нередко они передвигаются на старых машинах, в основном это разбитые, но очень надежные российские «УАЗы».
Смелая легенда, но действенная.
Ухорская действительно испугалась, когда увидела перед собой даже не афганца, а... душмана. Смуглолицый, с темно-карими глазами, небритый, одетый поверх белой рубахи в коричневую безрукавку, Хайдар походил на «Панджшерского льва», Ахмада Шаха Масуда. Тот же благородный и мужественный взгляд, осанка, уверенные движения.
Но Полина струхнула бы еще больше, если бы к ней заглянул сержант Анатолий Загороднев или Николай Муратов, которые были одеты в хиджаб – предписанную Кораном одежду для женщин. В частности, чадру, которая прикрывала все тело спецназовцев и лишь частично открывала лицо: часть носа и подкрашенные для придания схожести с женскими глазами ресницы и брови.
38
– По местам? – спросил Гюрза, закрывая нижнюю часть лица куском белой материи.
– Да, по «шишигам», – чуть насмешливо и немного несвойственно для себя подтвердил Хайдар.
Спецназовцы заняли места в кузове потрепанного «ГАЗ-66», прозванного «шишигой». Там в беспорядке валялись узлы, картонные коробки, лопаты, кирки, мотыги, двуручные и бензопилы, топоры, кувалды; казан, доверху набитый кульками с рисом, пшеном и вяленым мясом, раздолбанная переносная магнитола, пара запасок, канистры с бензином.
В одних узлах было действительно тряпье, в других – штурмовые костюмы и комплекты тактического снаряжения. В одних коробках – домашний скарб и продовольствие, в других – боевая экипировка и спецоружие:
бесшумные автоматы «вал», отличающиеся небольшой массой (меньше трех килограммов с патронами), скромной длиной – 87,5 сантиметра, и мощностью поражения: на дистанциях до 400 метров огонь из «вала» выводит из строя автомобили и самоходные артиллерийские установки. Короткий магазин на двадцать патронов СП-5 или СП-6 позволяет более плотно прижиматься к земле;
бесшумные автоматические снайперские винтовки «винторез» с оптикой ПСО-1 и ночным прицелом НСПУМ-3 (вес вместе с источником питания для инфракрасной подсветки – 2,1 килограмма). На расстоянии в полкилометра пуля из «винтореза» пробивает двухмиллиметровый стальной лист и поражает человека, стоящего за «сталью»;
7,62-миллиметровые автоматы Калашникова, оснащенные пулей уменьшенной скорости (УС), с прибором бесшумной, беспламенной стрельбы ПБС-1 (глушение звука выстрела происходит за счет дозвуковой скорости пули и отсечки пороховых газов глушителем);
бесшумный самозарядный 7,62-миллиметровый пистолет «ПСС». Звука выстрела из «ПСС» не слышно, лишь щелчок, как у пневматического ружья;
самовзводный гранатомет «РГ-6» – оружие огневой поддержки 40-миллиметровыми фугасными, осколочными, кумулятивными, осветительными, сигнальными, газовыми и дымовыми гранатами. Боекомплект находится в шестирядном барабане револьверного типа;
зенитный ракетный комплекс «игла». Вес ПЗРК в боевом положении около 19 килограммов (чуть больше десяти килограммов весит сама ракета). В случае преследования группы вертолетом «игла» очень даже помогает: «вертушки» сбиваются всегда.
А также ручные гранаты, мины осколочные направленного действия МОН-25, ножи разведчика НРС, в рукоятке которых встроено стреляющее устройство под бесшумный патрон СП-4, метательные ножи, ночные бинокли, электродетонаторы, саперные провода и прочее.
Вооружения не так много, но и немало. Алексей Хайдаров еще помнил многокилометровые марш-броски по карте и компасу и с полным комплектом походного снаряжения разведчика. А это 20 гранатных выстрелов к подствольному гранатомету, шесть гранат, 900 патронов, восемь магазинов, два разовых противотанковых гранатомета «муха», саперная лопата, противогаз, котелок, тент, зимняя куртка, спальный мешок, сухой паек и еще кое-что. И все это диверсант прет на себе многие километры и в любую секунду готов начать бой.
ПЗРК «игла» лежал у самого борта «шишиги», заваленный сверху барахлом. Коробки с оружием были расположены так, что в любую секунду бойцы могли им воспользоваться. Под афганской одеждой спецназовцы держали лишь ножи, пистолеты и по одной эргэдэшке.
Ночь. «Шишига» шарит своими подслеповатыми фарами по едва приметной дороге, занесенной песком. Бойцы в кузове укрылись теплыми верблюжьими одеялами, ворс которых долго не снашивается. В кабине двое: водитель – горбоносый Али-Баба – и командир группы диверсантов. Хайдар неплохо знал местное наречие, знаний языка хватало и на то, чтобы объясниться как с местными «операторами машинного доения» – иракскими гаишниками, – так и с военным патрулем. Плановые рейды без вооружения, но в полном составе показали, что, перемежая дари, пушту или фарси (на них Хайдар изъяснялся лучше), арабскую речь и имея в кузове строительные и прочие инструменты, можно пересечь эту жаркую страну из конца в конец. В некоторых селениях российским спецназовцам предлагали поработать – рыть колодцы, но они отказались: мол, договорились в другом месте.
