Альберт Байкалов - Очень сложная задача
Напряжение, вызванное поисками катера, которого, как только что оказалось, здесь вовсе нет, исчезло. Предшествующий этому перелет практически к истокам Бумбы, где еще около десяти километров пришлось продираться сквозь заросли осоки по мелководью, кишащему крокодилами, встреча с недружелюбно настроенным бегемотом, от которого едва унесли ноги, – все это вконец измотало офицеров. Смена задачи, словно легкий ветерок, сдула усталость.
Рязанов направил лодку с таким расчетом, чтобы проскочить метрах в десяти от ближе всех стоящего к середине реки слону.
Все животные прекратили водные процедуры и как по команде повернулись к лодке. Те, что были ближе к берегу, начали спешно разворачиваться к нему и уходить.
– Вот это да! – восторженно прокричал Мишень, подавшись вперед.
Зачерпнув в руку воды, он метнул ее вперед, в сторону стада. Брызги встречным ветром перебросило через лодку, окатив ими сидящего у штурвала Вадима. Когда до самого большого слона оставалось не больше десятка метров, Рязань принял чуть левее, в надежде проскочить перед самой мордой. Это у него почти получилось. Однако через какое-то мгновение, когда удивленный великан уже смотрел им в спину, стоя в накативших на него волнах, лодку словно кто-то схватил за мотор и принялся удерживать. По инерции все полетели вперед. Двигатель продолжал надрывно гудеть, однако скорость упала почти до нуля.
– Что это? – удивился Стромилов.
– Мель? – обернувшись к Рязанову, спросил Джабраилов, и тут же его лицо перекосил ужас.
Увидев реакцию чеченца, невозмутимость которого при любых обстоятельствах поражала офицеров, Рязань проследил за его взглядом.
Слон, блестя мокрыми боками, словно танк, двигался на них, образуя вокруг себя буруны грязной воды.
– Весла! – не своим голосом заорал Мишень и опустил весло со своей стороны.
Слева принялся грести Джабраилов. Так как оба сидели лицом по ходу движения и не успели развернуться, толку от этого было мало. Скорость лодки явно уступала скорости монстра. Рязанов поднял мотор. На винте оказалась намотанная шапка водорослей.
Чертыхнувшись, он попытался очистить его рукой, однако тщетно. Шли полным ходом и намотали плотно.
– Прыгай! – почувствовав, как лодка приподнялась над водой, заорал Мишень, и все полетели за борт.
Погрузившись с головой в мутную воду, Максим, едва почувствовав под ногами илистое дно, выпрямился. Оказавшись по грудь в воде, тут же был накрыт волной пронесшегося мимо слона, который футболил пустую лодку. Вокруг плавали весла, мешки и всякий мусор, среди которого барахтались остальные спецназовцы.
– Ну что, посмотрел слоника? – Вынырнув перед самым носом, Рязань сплюнул изо рта желтоватую жижу и огляделся.
Джабраилов, волоча за собой рюкзак и автомат, брел к берегу. Док что-то пытался нащупать ногами на дне.
Течение было сильным. Едва устояв, Мишенев посмотрел в сторону удаляющегося слона:
– Во козел!
– Не козел, а слон! – фыркнул Рязань. – Моли бога, чтобы не вернулся с нами в клопов поиграть.
Выбравшись на берег и вытащив на него практически весь груз, попадали на траву.
– Лодку надо догонять, – отдышавшись, пробормотал Джабраилов. – Наверное, ниже по течению к берегу прибьет.
– Ага, – усмехнулся Стромилов. – Ловим по крокодилу, садимся на них верхом и вперед!
– Да, – протянул Мишень, – посмотрел слоника.
– Ты посмотри теперь, что со связью, – напомнил ему Рязанов.
Немея от страха, Максим достал спутниковый телефон и осмотрел его сверху. Сделан по заказу, но кто его знает. На всякий случай открыл отсек с батареей. Воды в нем не оказалось.
– Может, перед тем как включить, раскрутим крышку и посушим? А то замкнет к чертям собачьим, – посоветовал Рязанов.
Максим молча встал и подошел к берегу. Зацепившись за нависший над водой ствол дерева, посмотрел вниз по течению. Слона видно не было. Однако в километре, на изгибе реки, в прибрежной траве, болталось их суденышко.
Вылив из ботинок воду, направились пешком. Идти было тяжело. Весла, несмотря на то что были сложены, цеплялись за все подряд. С одежды, из многочисленных карманов текла вода. И без того объемные рюкзаки стали намного тяжелей.
То, что не потеряли ничего, было не случайностью. Казавшаяся поначалу глупостью традиция не снимать с себя снаряжение при выполнении задач, а езда на лодке являлась совершением марша и разведкой берегов, на этот раз подтвердила свою обоснованность.
На то, чтобы преодолеть километр до переката, ушел почти час. Мишенев, набычившись, клял себя самыми последними словами. Продираясь в зарослях сплошной стеной разросшегося тростника, переплетающегося с колючим тропическим растением, похожим на кусты шиповника, изрезали руки.
Когда подошли к месту, где к торчащему из воды дереву, свалившемуся с берега, прибило их лодку, то оказалось, мотора на ней нет. Его сорвало.
Речи о том, что оставшуюся сотню километров по реке, пусть и с сильным течением, можно преодолеть за два оставшихся в запасе часа, не могло быть.
Кое-как перетащив лодку, пустились в путь. Прикинув примерно скорость и расстояние, Мишенев решил перенести место встречи с вертолетом выше по течению и, пересчитав заново маршрут, вышел на связь.
Для летчиков не было большой проблемой опустить им бак бензина, только мотор, который они утопили, был в распоряжении группы последний.
Мрачнее тучи, Мишенев озирался по сторонам в надежде увидеть какую-нибудь деревню. До этого они несколько раз встречали местных рыбаков на выдолбленных из бревна лодках с моторами. Это были не специальные мощные «Вихри» с пониженным шумом и большой мощностью, но тем не менее далеко не весла. Наконец впереди по левому берегу потянулись типичные цилиндрической формы камерунские хижины с конусообразными крышами. Недалеко от воды вдоль берега лежала дюжина лодок. На шестах, ближе к деревне, сушились развешанные сети.
– Рыбацкое селение, – заволновался Мишень, покосившись на Рязанова.
Работая веслами, тот сидел спиной по направлению движения. От усердия его лицо было красным и злым.
Причалив к берегу, оставили у лодки Джабраилова, а сами направились прямиком к деревне. Улиц как таковых здесь не было. Стоявшие вплотную друг к другу дома образовывали один сплошной жилой массив.
Повсюду возились дети. Под навесами из тростника, морщась от дыма, готовили еду женщины. При виде незнакомых людей с оружием насторожились. Сразу принялись что-то кричать детям, и те быстро исчезли с глаз. Появилось несколько мужчин. Самый крепкий из них, высокий широкоплечий негр с кучерявой бородой, направился навстречу. На нем была надета синяя рубаха навыпуск и серые штаны. На ногах резиновые пляжные тапки.
Максим заговорил с ним на английском. С трудом, но камерунец понял, что им необходим лодочный мотор. Он вопросительно посмотрел на стоящих чуть позади односельчан и стал что-то объяснять им на родном языке. Один из негров тут же покачал головой и, разведя руками, направился прочь. Однако в глазах у второго появился интерес. Через минуту переговоров длинный вновь повернулся к Максиму:
– Пятьсот долларов, – и для верности показал пять пальцев.
Деньги у офицеров были, и Максим, не торгуясь, согласился. Однако то, что ему предложили, было далеко от желаемого. Допотопный, закопченный и лишенный кожуха двигатель был приспособлен только для крепления к деревянным, похожим на корыта лодкам камерунцев. Выхода не было, и после раздумий было решено приобрести его вместе с лодкой, к которой привязали свою.
* * *Проследив за тем, как разместили заложников в специально подготовленной хижине с еще достаточно крепкими стенами из бамбука, Гном направился в дом, который был оборудован под штаб и одновременно казарму полевых командиров.
В этом селении он был впервые, хотя хорошо представлял, кто здесь живет и кому принадлежит этот немногочисленный автопарк поношенной техники, стоящий прямо посредине улицы.
Джунгли Конго были надежным убежищем боевиков вооруженных отрядов, созданных в конце прошлого века бывшим премьер-министром страны Бернаром Колелой. Потерпев ряд крупных поражений и разбившись на мелкие отряды, отвыкшие работать, они до сих пор считали себя борцами за светлые идеи своего давно почившего руководителя, прикрывая этим грабежи и мародерство, которое было теперь одним из основных источников дохода. Нередко они переправлялись на другую сторону реки Конго в надежде поправить свое материальное положение в рядах повстанческих группировок Заира. Из-за своего образа жизни именовали себя отрядами «Ниндзя».
Глядя на этих чумазых, одетых в полувоенную драную форму конголезцев, Гном испытывал чувство брезгливости.
Оказавшись в доме, он огляделся. Вдоль одной из его стен были сооружены двухъярусные кровати из бамбука, застеленные каким-то тряпьем. У небольшого единственного окна, затянутого рваным полиэтиленом, стоял длинный стол и две скамейки из грубо отесанных досок. В углу, рядом с автомобильным аккумулятором, шипел на непонятном языке радиоприемник. Под потолком висела керосиновая лампа с расколотым стеклом.
