Сергей Самаров - Операция «Антитеррор»
Хирург спокойно снял одно за другим все одеяла.
– Повернись на бок, – скомандовал коротко, чуть не зло. – Не бойся, есть я тебя не буду...
Али поворот дался с большим трудом. Хирург принялся разматывать не слишком профессионально наложенную повязку. Бинты были короткими, и их связывали один с другим.
За спиной послышалось движение.
– Всем посторонним из палаты выйти. – Хирург даже не обернулся.
– Быстро... – прикрикнула Гаврош.
Торопливо застучали башмаки по полу. В комнатке осталась только она, врач и раненый.
– На живот ложись...
Раненый не застонал, когда хирург отрывал от раны прочно прилипший тампон. Только кожа на теле словно ссохлась, покрылась пупырышками.
– Какой дурак вылил на него литр йода... Любая рана обрабатывается йодом только по краям...
Пуля попала Али в правую лопатку и не пробила тело насквозь.
– У него через горло кровь идет, – сказала Гаврош. – Вместе со слюной. Наверное, легкие задеты...
– Все зависит от того, под каким углом стреляли. – Врач достал зонд и принялся осторожно зондировать рану. Али морщился, скрипел зубами, но не издал ни звука. Наконец зонд уперся во что-то твердое.
– Вот и пуля... – Он обернулся к Гаврошу. – Надо оперировать. Приготовьте горячую воду и бутылку водки. Воду мне, водку ему. Пусть всю бутылку выпьет.
...Операция длилась не больше десяти минут. Хирург сделал надрез раны и осторожно извлек пулю. Бросил на стол окровавленный кусочек металла.
– Выживешь, браток... – он поднял руку, словно собирался хлопнуть Али по плечу, но ладонь только осторожно опустилась на измученного чеченца.
В дверь осторожно постучали.
– Что еще? – спросил хирург. Он чувствовал себя здесь главным и потому подумал, что пришли к нему.
– Гаврош... – послышалось из-за двери.
Она вышла.
Халил держал у уха трубку сотового телефона и, нажимая на клавишу, блокирующую микрофон, сказал:
– Твой подполковник звонит твоему майору.
– Начал трубкой пользоваться?
– Час назад он звонил уже на станцию. Спросил, какой у него номер, а то он забыл... Пьяный до невменяемости. Зачем тебе такой сдался? Да еще инвалид.
– Пусть попьет напоследок. Это не беда. Он – профессионал и знает многое, чего ни ты, ни я не знаем.
Гаврош взяла трубку и стала слушать. Потом молча вернула ее Халилу. Сама замерла, задумавшись.
– Спасибо. Это уже становится интересным. – Голос у нее стал вкрадчивее обычного. Но она быстро возвратилась к своей всегдашней решительности. – Будь с Исмаилом наготове. Я скоро позвоню. Вероятно, предстоит работа. Оружие почистить...
2
Ваха, отправив Гавроша с телохранителем, вернулся в квартиру.
– Муса, извини, что в такое время приходится беспокоить. Я понимаю, что тебе не до моих глупых проблем. Но, если уж я приехал к тебе, отложив важные дела, а они были очень важные – это я тебе говорю, надо решить кое-какие вопросы. Кто знает, когда свидимся...
Муса кивнул угрюмо.
Он знал, что вопросы решать придется. А время всегда бывает сложным. Дальше может быть хуже. Дальше вообще может статься, что он останется один. И Муса бросил взгляд на единственного оставшегося рядом с ним человека – на Умара. Тот привычно молчал, глядя в пол перед собой.
– Я слушаю тебя.
– Я сам расплатился с хозяином за машину, которую расстреляли омоновцы... – начал Ваха.
– Хаттаб написал тебе, что за все заплатит... – Ты же сам знаешь, что Хаттаб сейчас далеко и положение его не самое лучшее.
– Ты хочешь, чтобы я тебе вернул эти деньги? – напрямую спросил Муса.
– Это было бы лучшим вариантом, но не это самое главное.
– Хорошо, я подумаю. Надеюсь, мы найдем решение. Что тогда более главное?
– К деньгам я отношусь просто. С ними легче жить, но если денег нет, их всегда можно добыть, – о способах добывания денег он скромно не сказал.
– Я тоже думаю так.
– Гораздо труднее с людьми... – Ваха достал платок и шумно высморкался, хоть таким образом оттягивая главное, но отлично зная, что сказать это все равно придется. – С надежными людьми. А мне передали, что ты хочешь задействовать моих людей. Тех, кто умеет обращаться с оружием. Самых ценных сейчас...
Он сел за стол и достал пачку сигарет. Умар тут же принес пепельницу, но, как Ваха, видимо, привык, поднесенной зажигалки он не дождался.
Не дождался он и ответа Мусы на свои слова. Муса сам ждал продолжения, спокойно и почти величественно поглядывая на Ваху. Он сейчас одним взглядом покорил его, поставил на более низкую ступень в иерархии. Ваха это предвидел и потому оставил телохранителей на лестничной площадке.
– Недавно арестовали одного из самых влиятельных людей в городе, – пришлось продолжать самому. – Некоего Хозяинова, на которого работала твоя Гаврош. После этого здесь предвидится большой передел сфер влияния. И на меня попытаются обязательно круто «наехать». Есть такие, кто не желает терпеть чеченцев на своей территории. И мне самому очень нужны люди. Такие, как у тебя. Люди, умеющие обращаться с оружием. Но у меня их очень мало.
Муса слушал молча, чуть не высокомерно. Он уже все понял, но давал Вахе высказаться до конца.
– В общих чертах я знаю, что ты задумал, – говорил гость, – и понимаю, что, когда дело завершится, моим людям нельзя будет оставаться в городе. Но у них здесь квартиры, у многих и семьи...
– Мой дом тоже остался в Шали без присмотра. Сейчас в нем, может быть, живет чужой человек. И вернусь ли я туда – кто знает... – Короткий намек на общую судьбу чеченцев в России, на необходимость держаться друг за друга и друг другу помогать – только тогда у каждого будет свой дом и никто на этот дом не посягнет.
Но Ваху это не пробрало.
– Ты выбрал свой путь, за это тебя и уважают. А эти люди выбрали свой. И ни я, ни ты не вправе требовать от них отречения. Они не пойдут за тобой, а я не смогу их заставить. Я просто не буду этого делать, потому что тогда я буду уже не нужен им, я стану их врагом. Понимаешь?
Муса молча кивнул.
– Когда ты сегодня позвонил, я как раз разговаривал со своими людьми об этом. И ни один не захотел пойти к тебе в группу. Их и так уже начали «пасти» со всех сторон. И менты и ФСБ. К некоторым среди ночи домой приезжали. Что-то случилось в Екатеринбурге. Эхо донеслось до нас.
– Я понял, зачем долго разговаривать? Мы же не женщины. Я постараюсь обойтись своими силами.
– Какую-то другую помощь оказать мы сможем... – хотел смягчить Ваха конец разговора.
– Если что-то будет надо, я обращусь к тебе. – Муса сурово сдержан. – А что случилось в Екатеринбурге?
– Пока не знаю. Я звонил своему товарищу, его телефон не отвечает. Если новости будут, я тебе сообщу. Там, кстати, ваши тоже что-то планировали...
– Да. Но там своя группа.
Муса отвернулся к окну.
Вот и все. Дальнейший разговор не имеет смысла. Их осталось двое с Умаром. Есть еще надежда на людей, которых пришлет Хаттаб. Но сколько их будет? На большую помощь надеяться не приходится. Хаттаб знает, что Муса переманивал его людей к себе. И не рискнет прислать многих. Человек пять-шесть не справятся с задачей. Для полной операции, как спланировал ее Муса, ему необходимо не менее четырех отдельных групп. Хотя бы по три человека, хотя этого явно мало. Но даже в этом случае надо двенадцать человек. Где их взять?..
Гаврош? У нее стало на два человека меньше. Но если и удастся уговорить ее, то все равно получается только пятеро. Годных для работы четверо вместе с ней. Сам Муса может работать только головой. Надо еще восемь человек. А если их не будет?
И самое главное – нет теперь Джабраила. Джабраил мог бы подействовать и на людей Гавроша. Они друзья с Али. Они были друзьями... Джабраил мог и многое другое. Без него Мусе будет трудно.
Без него даже не хочется уходить после выполнения задания... И выполнить его хочется совсем не так, как планировалось...
Ладно. Ждать осталось недолго. Приедут люди, тогда можно будет и говорить основательно. Можно будет прикинуть варианты и подумать о завтрашнем дне. Что этот день принесет?
– Из тех, кто приходил к тебе на собрание, – сказал Ваха, – с тобой теперь будет работать только вертолетчик. Ты придумал ему прикрышку. Остальные боятся. Впрочем, что ты просил, они сделают. Но непосредственная засветка людей пугает.
– И это хорошо... И за это им спасибо...
3
Марина Николаевна заметно нервничала.
После того как с ней поговорил врач, осмотрел ее, не обнаружив даже царапины – только небольшой застарелый синяк на предплечье, – и спокойно, с неприятной усмешкой высокомерного человека сказал двум сотрудникам ФСБ, что пациентка откровенно и даже неумело симулирует сотрясение мозга, она перестала разговаривать с пришедшими. Их такое отношение не смутило. И теперь они сидели в квартире, косо на нее посматривая. Это длилось уже более двух часов.
Пришедшие присоединили к ее телефону параллельный. И когда позвонили из библиотеки – напрашивались, впрочем, не настойчиво, на визит, а фээсбэшники подслушивали разговор, – она, покраснев от возмущения, раздраженно спросила – сколько такое будет продолжаться?
