Геннадий Васильев - Я из тех, кто вернулся
– Лучше трое суток, – заметил Матиевский и горько вздохнул. – Вот так я свою кошку Мурку дразнил дома. Покажу шкурку от колбаски, и фи-ить… А она воет, мя-яу… А теперь я сам вою… У-у-у…
Шульгин скупо улыбнулся. Помог солдатам собрать паек. И тоже сглотнул сухую слюну. Потер небритую щеку. И неожиданно заметил краем глаза какое-то движение справа от себя за дувалами пустынного кишлака. Стремительно развернулся, и пальцы его машинально оказались на спусковом крючке.
– Богунов, – быстро скомандовал он, – через дувал марш вперед. Матиевский, прикрой сержанта. Кто-то там мелькнул в халате…
Группа прикрытия быстро рассыпалась по сторонам.
39
Матиевский провалился в расщелину глинобитного дувала, взяв на прицел возможные очаги огня. Шульгин укрылся за каменной стеной. Богунов рыскающими движениями пробежал по афганскому двору, перемахнул один дувал, другой…
– А ну, стой, – вдруг раздался за дувалами зычный голос сержанта, – стой, тебе говорят…
Шульгин выглянул из-за укрытия. Глухой шум раздался в глинобитном сарае. С грохотом распахнулась дощатая дверь на кожаных петлях. Сержант Богунов выталкивал из дверей глинобитного сарая дряхлого старика в длиннополом халате.
– Давай быстрее, аксакал, – сердито распоряжался он.
– Товарищ лейтенант, обнаружил душманского наблюдателя, – доложил он Шульгину.
– Да какой он наблюдатель, – махнул рукой Шульгин, – полуслепой старик… Из него же песок сыпется… – Он задумчиво потер ладонью лоб, оглядел седую бороду афганца. – Хотя, может, он нам и пригодится. Спросить бы у этого старика, есть ли хлеб в кишлаке? А то вон сколько наших валяется на тропе. Одного штабного пайка на всех не хватит. Там же полсотни хромых и приплюснутых. Всех же поднять надо.
Старик тоже кинул взгляд на тропу, по которой только что прошли лейтенанты штабного управления. Заметил развалившихся по сторонам тропы уставших солдат. Довольное выражение промелькнуло по его лицу.
– Смотрите, товарищ лейтенант! Не такой уж он и слепой! Лыбится, сволочь, – возмущенно воскликнул Богунов. – Радуется, что ли?.. Вот гад…
– Матиевский, – крикнул Шульгин, – догони-ка штабного переводчика. Если он еще недалеко ушел… Попробуем поговорить с этим Хоттабычем.
– Есть, – козырнул Матиевский и загрохотал сапогами по тропе.
– Лейтенант Брагинский, – заорал он оглушительным дискантом. – Стойте, товарищ лейтенант…
Ждать пришлось недолго. Брагинский быстрым шагом спускался вниз.
– Ого-о, – воскликнул он. – Уже взяли языка?.. Быстро вы…
Шульгин покачал головой.
– Какой это язык! Это, наверное, местный житель. Спроси у него, пожалуйста, Витя, есть ли в кишлаке хлеб? Нам нужно накормить наших доходяг. Одного пайка на всех не хватит. Ребята уже три дня не ели. Еле ногами ворочают. Надо же помочь им подняться к вертолетной площадке.
– Ноу проблем, – вежливо сказал переводчик. – Сейчас мы живо найдем общий язык. Что я, зря учился?
– Действуй, уважаемый, – кивнул Шульгин.
Переводчик повернулся к старику, положил руку на сердце и заговорил на языке фарси длинно и ветвисто, по восточной традиции начиная издалека. Он пожелал старику здоровья и долгих лет, помощи Всевышнего в трудах, счастья родным и близким, и только потом Шульгин разобрал знакомые слова «Нон бар?», то есть «хлеб есть?».
Старик посмотрел на переводчика как-то снисходительно, усмехаясь в бороду. Потом ответил, и тоже длинно-длинно, и еще цветистее и ветвистее.
– Что он говорит? Что? – нетерпеливо спросил Шульгин.
Переводчик недоуменно поднял брови:
– Интересно как-то он выражается. Перевожу дословно, Андрей.
И переводчик продекламировал нараспев, видно, подражая протяжному речитативу старческой речи:
– Когда растопит снежные шапки гор потеплевшее апрельское солнце, когда зашумят в горах весенние ручьи, когда увлажнится горная земля, когда плуг коснется весенних полей, когда зашумит под землею новая жизнь, когда появятся на полях зеленые всходы, когда вытянутся спелые колоски к небесам и осыпятся зернами на горячую землю. Соберем урожай. Сделаем муку. Испечем хлеб. Тогда и приходи, солдат, кушать хлеб, если доживешь…
Лицо у Шульгина удивленно вытянулось. Богунов задохнулся от возмущения. Матиевский сделал резкое угрожающее движение. Но Шульгин опережающе поднял руку.
– Погодите, ребята. Не горячитесь. Хорошо он сказал, не правда ли? Красиво! Только теперь наша очередь говорить. Переводи дословно, – кивнул Шульгин переводчику.
– …Когда сойдет с горных хребтов тающий снег, – забормотал переводчик, переводя старику гортанными длинными фразами, – когда солнце обласкает зеленые всходы полей… когда тучным колосом поднимутся нивы… когда первые зерна падут на жито… и первая мука посыпется из-под жерновов… Одним стариком будет меньше на афганской земле. Потому что он не пожалел русского солдата…
Шульгин вскинул автомат на вытянутой руке, и в следующее мгновение прозвучала короткая очередь в три пули.
Полковой переводчик и старик отпрянули назад. Грязная чалма птицей слетела с головы аксакала, сбитая очередью.
– Хлеб нужен нам сейчас, а не через полгода, – кратко добавил Шульгин.
Старик послушно закивал головой и тут же повел за собой солдат, что-то жарко объясняя им на своем гортанном языке.
– Говорит, что у него тоже сын в солдатах. Под Кундузом его поймали и в армию зачислили, – пояснил переводчик. – У них же призыв такой: сколько поймают, столько и служат. Только хлеба в кишлаке очень мало. Весной у них хлеба почти нет.
Переводчик вытер пот со лба.
– Ну, ты даешь, Андрей. Ничего себе… Приемы военной дипломатии… Мог же ведь и промахнуться…
– Не промахнулся же, – улыбнулся Шульгин, – у меня богатая практика. Эй, Богунов, смотрите, хлеб у старика не дочиста выгребайте…
Через минуту появились ликующие Богунов и Матиевский, размахивая черствыми лепешками.
– Порядок, товарищ лейтенант. Нон бар, – довольно крикнул сержант, – теперь есть чем наших доходяг на ноги поднимать.
И группа прикрытия двинулась дальше по кишлаку, оставив во дворе невозмутимого старика, который тут же присел на корточки и стал смотреть им вслед спокойным равнодушным взглядом.
40
Уже на самом выходе из кишлака сержант Богунов неожиданно вздрогнул, махнул рукой группе прикрытия и быстро присел вниз. Матиевский и Шульгин тоже мгновенно пригнулись, прижались к дувалам.
Богунов поднес палец к губам, процедил сквозь зубы:
– Товарищ лейтенант, на этот раз точно заметил. Еще одну чалму видел… И еще… Блеснуло что-то… Вроде металла… – Сержант ткнул пальцем в восточную часть кишлака. – Вон там дерево с раздвоенной кроной. Рядом с ним высокий дувал. Там чалма была.
Шульгин немедленно потянулся к радиостанции:
– Метель! Я – Метель-один, прием! Обнаружили в кишлаке подозрительного афганца. При нашем появлении скрылся за дувалом. Возможно, при нем есть оружие. Помогите нам выяснить обстановку. Посмотрите сверху, что вам видно?
– Метель-один! – голос Орлова прозвучал встревоженно. – Хвалю за бдительность. Подтверждаю, вы засекли наблюдателя. Я сам вижу его сверху. Вооружен дух автоматом Калашникова. И что самое примечательное, Метель-один, этот наблюдатель обеспечен радиостанцией. Я вижу антенну в бинокль. Скорее всего, он пасет полковую радиочастоту. Хорошо, что мы на запасной частоте. Отправляю к вам трех стрелков со старшиной. Они зайдут с восточной стороны кишлака. Действуйте крайне осторожно, из-за прикрытий. – Орлов щелкнул тангентой. – Не лезьте на рожон. Гоните афганца на Булочку. Другой помощи от меня, к сожалению, не будет. У нас тут все падают с ног, – усмехнулся. – Кончилась Метель. Вся тропа завалена отстающими. Будешь подниматься – увидишь. Держи постоянную связь.
Шульгин толкнул парней в бок.
– Все, ребята… Дело серьезное… Шутки в сторону. Мы засекли наблюдателя душманов. Будем гнать его к старшине. – Показал ориентиры движения и хлопнул сержанта по бушлату. – Давай, Богунов, выдвигайся. Выступаешь первым. Пойдем знакомиться с этим духом.
Богунов кивнул головой. Осторожно выглянул из-за дувала. Выпрямился и тут же перевалился через дувал, перекатился на другую сторону в афганский двор. За ним одновременно скользнули через глиняный заборчик Матиевский и Шульгин. Богунов широкими шагами пересек двор, махнул через следующий дувал. В глазах у Шульгина поплыли глинобитные стены, деревянные шесты, плоские крыши домов.
Внезапно Богунов резко взмахнул рукой предупреждающим жестом и упал быстро, как подкошенный. В то же мгновение гулким хлопком раздался выстрел. За ним бегло второй, третий. И стихло… Так же неожиданно, как началось.
Шульгин, метнувшийся от первого выстрела под дувал, заметил, как задымилось пылью место, где он только что стоял.
Матиевский потерял шапку и с удивлением оглядывался вокруг. Шапку отбросило метров за пять. В грязном меху дымилась черная рваная дырочка.
