Михаил Серегин - Лицо на продажу
Мне подумалось, что мысли эти касаются утраченной молодости, потому что в остальном женщина выглядела вполне благополучной – начиная от платиновых волос, уложенных в элегантную и замысловатую прическу, и кончая туфлями на высоком каблуке, которые были явно не конвейерного производства. То же касалось и светло-серого костюма, в который было облачено ее все еще стройное тело, вымуштрованное строжайшей диетой. Лицо же словно выпадало из общей гармонии. Оно не подчинялось воздействию ни диеты, ни гимнастики, и его нельзя было украсить золотыми побрякушками. Безжалостное время оставило на нем неизгладимые отметины, и теперь речь шла о том, чтобы найти противоядие, не менее безжалостное.
Мы попытались поздороваться, но наша вежливость осталась без ответа, и тогда я не нашел ничего лучшего, как спросить привратницу:
– Доктор ездит на «Тойоте»?
Женщина смерила меня уничтожающим взглядом.
– Что за фантазии? – фыркнула она. – Доктор ездит на «Ауди». – И тут же вышла в какую-то боковую дверь.
Мы с Мариной переглянулись и смиренно присели на диван, расположенный по другую сторону окна. Женщина, занимавшая по отношению к нам симметричную позицию, по-прежнему сохраняла неподвижность и величие изваяния. Ее взгляд был сфокусирован на входной двери, как на единственном источнике надежды. Я вспомнил, что рассказывала Марина о некоммуникабельности миллеровских пациентов, и, кажется, понял причину этой некоммуникабельности.
– Ну что, будем ждать? – шепнула Марина.
– У тебя есть какие-то сомнения?
– Мне кажется, доктору сегодня не до нас, – объяснила Марина. – Обрати внимание, кроме нас, тут никого нет.
– А как же! – кивнул я в сторону неподвижной дамы.
Марина наклонилась к моему уху и еле слышно произнесла:
– Мне кажется, она сидит здесь уже много дней! Посмотри, какая безнадежность написана у нее на лице!
– Напротив! Только надежда удерживает ее здесь, – возразил я.
– Но что удерживает нас? – сказала Марина. – Я сейчас совершенно отчетливо поняла, что не нуждаюсь в опеке врачей.
– Вообще всех врачей? – подозрительно уточнил я.
Марина засмеялась и обвила руками мою шею.
– Ну, одному врачу я, пожалуй, дам шанс! – обнадеживающе шепнула она.
Дама на соседнем диване впервые зашевелилась и совсем неодобрительно покосилась в нашу сторону. Я осторожно убрал руки Марины со своей шеи и сказал:
– Кажется, мы ведем себя не слишком пристойно. На нас уже обращают внимание!
– Тем более нам следует поскорее отсюда убраться! – заявила Марина.
– Но сегодняшний визит не будет стоить нам ни копейки. Разве это не повод посидеть здесь часок-другой? Здесь тепло и сухо и общество великолепное… – сострил я.
Марина хихикнула, и дама опять посмотрела на нас. Я приложил палец к губам и сделал страшное лицо. Некоторое время мы сидели в тишине, чинно сложив на коленях руки. Стрелки на больших настенных часах, висевших над входной дверью, переползли на половину одиннадцатого.
Шума подъехавшего автомобиля мы не слышали. Собственно, мы не слышали и звука отпираемых замков – хозяин возник перед нами внезапно, точно черт из коробочки. Мы невольно приподнялись со своих мест и поклонились. Заболоцкий скользнул по нас бархатными измученными глазами, кажется, не узнал и ограничился коротким кивком. Затем он шагнул к даме и довольно неприязненно спросил:
– Почему ты здесь? Это неудобно…
Обращение прозвучало достаточно странно… Я понял, что ошибся, как школьник, и, видимо, принял за пациентку саму хозяйку. Мне стало неловко.
– Ты был у адвоката? – без выражения, но громко произнесла женщина.
– Елена! – поморщился Заболоцкий. – В самом деле, неудобно! Мы можем поговорить обо всем позже…
– Мне не о чем с тобой говорить! – отрезала дама. – Я желаю только знать, был ли ты у адвоката?
Заболоцкий беспомощно оглянулся на нас и прошипел:
– Я прошу тебя, Елена! Здесь пациенты. Мы поговорим позже. Ты должна меня выслушать!
– Странно, что ты только сейчас вспомнил о пациентах! – язвительно сказала женщина. – Прием у тебя начался тридцать минут назад.
– О господи! – раздраженно проговорил Заболоцкий. – У меня было неотложное дело! Я тебе обо всем расскажу… В конце концов, мы должны понять друг друга?
– Я давно уже все поняла! – непреклонно заявила женщина. – Мне не надо больше ничего объяснять! Я только хочу получить свое!
– Что свое?! – не выдержал доктор, срываясь на крик. – Что ты называешь своим? Все, чем ты пользуешься, нажито мной неусыпным трудом!
Наши лица сделались каменными – присутствовать при семейной сцене всегда нелегко. А тут еще женщина неожиданно произнесла:
– Голубая «Тойота» тоже? – Оказывается, она только притворялась отстраненной.
Мы с Мариной вздрогнули и переглянулись. Заболоцкий тоже оцепенел, а потом с возмущением сказал:
– Что ты плетешь? Какая «Тойота»?
Женщина не удостоила его ответом, поднялась и с королевской грацией пошла прочь. Заболоцкий с яростью и бессилием смотрел ей вслед. Она поднялась по лестнице и скрылась.
– Может быть, мы зайдем в другой раз? – деликатно произнесла Марина.
Заболоцкий пристально посмотрел на нее и обессиленно потер ладонями пухлые щеки.
– Зачем же в другой? – бесцветно спросил он. – Прошу!
Он распахнул дверь кабинета и вошел первым. Мы неуверенно последовали за ним и увидели, как он снимает плащ и вешает его на крючок – руки его слегка дрожали.
– Прошу, присаживайтесь! – сказал он, оборачиваясь.
Лицо Заболоцкого украсила дежурная улыбка – он сумел взять себя в руки. Мы опустились в кресла, и доктор внимательно всмотрелся в наши лица.
– Кажется, я вас знаю, верно? – с некоторым облегчением проговорил он, неловко улыбаясь. – Вот этот молодой человек всегда приходит ко мне в самый интимный момент…
– Ей-богу, я не нарочно, Александр Анатольевич! – заверил я.
– Анатолий Александрович! – машинально поправил Заболоцкий. – Не смущайтесь. Это я пошутил. Видимо, не слишком удачно… Однако что вас привело ко мне?
Мы объяснили. Лицо Заболоцкого просветлело, и он с облегчением произнес:
– Вот теперь я окончательно все вспомнил! Разумеется! Будет очень любопытно взглянуть на работу коллег… Вы-то сами удовлетворены?
– Пожалуй, да, – кивнула Марина. – Хотелось бы знать, дальше все будет без осложнений или следует чего-то остерегаться?
Заболоцкий кивнул и поспешно облачился в белый халат.
– Прошу пройти в смотровую! – предложил он Марине. – Это недолго. Ваш спутник не успеет даже соскучиться.
Оставшись один, я попытался сосредоточиться и припомнить во всех деталях, как отреагировал Заболоцкий на неожиданный вопрос о голубой «Тойоте», – и решил, что момент растерянности в реакции доктора был основным. Правда, это ничего мне не давало. Пожалуй, вмешательство жены даже повредило моим планам. Теперь Заболоцкий был настороже.
Однако сегодня наш доктор был явно не в форме. У меня появилось подозрение, что он вообще отменил сегодня прием, и наша встреча состоялась абсолютно случайно. Заболоцкий был озабочен чем-то посторонним, не имеющим прямого отношения к косметологии. Что бы это ни было, надо было это использовать.
Вскоре из смотровой вышла Марина в сопровождении Заболоцкого. Он довольно любезно распинался о замечательных результатах, которых добились его коллеги, но было видно, что мысли его находятся далеко отсюда. Дождавшись, пока он выговорится и скажет сакраментальное: «У вас есть еще вопросы?» – я откашлялся и спросил:
– Один вопрос, Анатолий Александрович! Прошу меня заранее извинить, но вопрос этот очень важен для меня, хотя и недостаточно скромен, это я признаю…
Заболоцкий посмотрел на меня, скорее мрачно, чем любопытно, и пробормотал:
– Ну, давайте ваш вопрос!
– Вы знаете медсестру Малиновскую? – сказал я, глядя ему прямо в глаза.
Доктор как будто весь сжался, но ответил совершенно спокойно, размышляя вслух:
– Малиновская… Малиновская… Простите, что-то я не…
– Ту, которая ездит на вашей голубой «Тойоте»! – подсказал я. Звучало, конечно, издевательски, но иначе бы он вспоминал целую неделю.
Взгляд Заболоцкого метнулся по направлению к двери, ведущей в холл. Она оставалась приоткрытой, и у Анатолия Александровича появилось, наверное, сильнейшее желание захлопнуть ее поплотнее. Но он и тут сумел взять себя в руки, осторожно опустился в кресло и оценивающе посмотрел на нас с Мариной.
– Вы что, шантажисты? – с интересом спросил он.
– Ни в коем случае! – гневно возразил я.
– Тогда в чем же дело? – сдержанно поинтересовался Заболоцкий. – Я полагал, что моя личная жизнь никого не касается…
– Да бог с ней, с вашей личной жизнью! – нетерпеливо сказал я. – Меня интересует Малиновская. И не говорите, что не слышали такой фамилии. Десятки людей видели ее сидящей в голубой «Тойоте». Не хотите же вы сказать, что машину у вас угнали?
