Вирус «Мона Лиза» - Роде Тибор
Молодой человек с отвращением поморщился.
– Одна из похищенных в Мексике королев красоты? – спросил он и, заметив настороженный взгляд Миллнера, добавил: – Об этом не первый день говорят по всем каналам!
– Это уже вторая девушка, с которой так поступили. Одну из похищенных нашли чуть раньше.
– Да он больной! – растерянно произнес Чендлер.
– И кто бы ни был за это в ответе, в его власти все еще находятся другие девушки…
– Мы сделаем все, что в наших силах. Если у меня появятся зацепки по поводу того, кто написал вирус или откуда он взялся, я свяжусь с вами.
Миллнер кивнул.
– Тогда выпустите меня отсюда, – произнес он и указал на дверь.
Чендлер снял трубку телефона, нажал какую-то кнопку и снова положил трубку, так ничего и не сказав.
– Там, наверху, мир поистине отвратителен, – пробормотал он и уставился на свои мониторы.
В дверь постучали, и в комнату заглянул тот самый охранник, который провожал Миллнера в катакомбы.
Чуть позже служба безопасности выпустила его в утренний лондонский туман. Оглядываясь по сторонам в поисках автомобиля, который был припаркован где-то неподалеку, он вспоминал последнюю фразу Чендлера. Что-то было в ней не так. Стоило Миллнеру ступить на дорогу, как он услышал недовольное гудение автофургона. Чертово левостороннее движение! Миллнер выругался, надеясь, что водитель заметил в зеркале заднего вида его поднятый средний палец.
42. Флоренция, около 1500 г.
Похоже, огонь что-то повредил у него в голове. И я говорю не об унынии, охватившем Салаи с того памятного дня. Его я могу объяснить болью, которую причиняют ожоги на его лице. И грустью из-за утраченной красоты. Нет, меня тревожат истории, которые рассказывает Салаи. У него развилась какая-то мания относительно lo straniero. Сегодня он снова пришел ко мне и стал болтать о девушках, которых принимают в мастерской Леонардо и lo straniero. Только самых красивых и только девственниц. Якобы они со страхом входят в мастерскую, некоторые даже плачут. Салаи умолял меня пойти с ним, чтобы я сам в этом убедился.
– Да что они с ними могут сделать, кроме как написать портрет? – возразил я.
Но Салаи лишь рассмеялся. Сказал, мол, он знает, что видел, а чего не видел. А потом серьезно посмотрел на меня и пробормотал что-то о потерянных душах. Мне нужно срочно поговорить с Леонардо, но я теперь редко с ним встречаюсь. Равно как и с lo straniero. Они оба запираются днем, а иногда и ночью в сокровищнице Леонардо. Мне это на руку. Я пишу труд о Божественной пропорции. Сейчас он течет сквозь меня, словно моя рука – вовсе не моя, а рука Господа.
– Убирайся к черту! – крикнул я Салаи, и тот поморщился, отчего его обезображенное огнем лицо стало еще уродливее. Он расхохотался, словно безумец, и сказал, что, наверное, так и сделает.
Надеюсь, он не причинит себе вреда. Когда кого-то посылают к черту, то имеют в виду вовсе не это. Господь свидетель.
43. Мадрид
Никто не останавливал их. После того как они вчера едва успели сбежать от полиции в имении семейства Вейш, Хелен предполагала, что их арестуют в аэропорту, однако ничего подобного не произошло. Они без проблем прошли контроль безопасности для VIP-персон. На взлетной полосе уже стоял реактивный самолет. Тот же самый, который доставил ее из Бостона в Варшаву. Стюард дал ей таблетку от головной боли из бортовой аптечки, и Хелен даже сумела немного поспать в самолете. А разбудило ее яркое сновидение: по лужайке к ней бежала Мэйделин, протягивая руки. Но чем ближе она подходила, тем сильнее менялась. Когда она наконец оказалась совсем рядом, Хелен уже хотела обнять ее, но вместо лица дочери увидела перед собой лицо Моны Лизы.
Пока Хелен размышляла о значении сна, они спускались по трапу, а через полчаса уже ехали по центру Мадрида в другом автомобиле класса люкс, взятом напрокат в аэропорту.
Во время перелета они с Патриком едва перекинулись парой слов. Хелен была слишком утомлена событиями минувших дней, слишком сильно волновалась за Мэйделин, и тоска по ней разъедала ей сердце, как кислота. От размышлений ее оторвал телефонный звонок. Однако звонили Патрику.
– Кто вы? – резко спросил он. Казалось, он был встревожен. – Откуда у вас этот номер? – Патрик ерзал на сиденье, словно оно вдруг стало раскаленным. – Вы были в компании «Вейш Вирус»? – Он обеспокоенно хмурил лоб. – В Варшаве. Я сейчас в Варшаве, в доме моего отца. – Это была ложь.
Хелен наклонила голову, чтобы лучше слышать.
– Нет, он не появлялся. Я приехал в Польшу, чтобы найти его. – Патрик говорил недовольным тоном, в его голосе сквозило раздражение. – Я ничего не знаю об этом вирусе. Уже несколько недель не был в офисе.
Сердце Хелен забилось быстрее. В памяти всплыл монитор и колонки чисел в подвале дома Вейша. Похоже, Патрик лгал своему собеседнику и сейчас. Что ответил звонивший, она не поняла.
– Послушайте, я ничем не могу вам помочь. Мне и так непросто в связи с исчезновением отца. Пожалуйста, обратитесь… – По всей видимости, звонивший начал проявлять нетерпение, металлическое потрескивание в телефоне стало громче. Патрик напряженно глядел в окно. – Пчелы? Понятия не имею. Мне ничего не известно о пчелах.
Хелен стало дурно. Вспомнился рисунок пчелы на стене в подвале.
– Обязательно, у меня теперь есть ваш номер, мистер Миллнер. До связи.
Патрик убрал телефон от уха и глубоко вздохнул. И вдруг обернулся к Хелен. Она почувствовала, что ее застали на месте преступления. Словно кто-то открыл дверь, а она стояла с другой стороны, подглядывая в замочную скважину.
– Кто это был? – поинтересовалась она.
– Некий мистер Миллнер. Сказал, что он из ФБР.
– Из ФБР? – Хелен испугалась еще больше. Куда она вляпалась? – И почему вы ему солгали?
– Лучше выключите телефон. Если они попытаются отследить ваш номер… – вмешался в разговор сидевший впереди Ральф.
Патрик послушался его совета и только потом ответил на вопрос Хелен:
– За нами гонится полиция, вы уже забыли об этом? Они вломились в дом моего отца. Сейчас никому нельзя доверять.
– А может быть, в ФБР смогли бы нам помочь? В конце концов, нас не в чем обвинить.
Патрик энергично покачал головой и махнул рукой, указывая за окно.
– Видите здание там, впереди, то, что с колоннами? Это музей Прадо. Возможно, ваша дочь уже здесь, где-то совсем рядом.
Услышав эти слова, Хелен вспомнила сон, который приснился ей в самолете, но тут же постаралась забыть о нем.
– Хотите рискнуть и упустить ее, впутав в дело ФБР и еще неизвестно кого? Возможно, они будут нас неделю допрашивать, прежде чем наконец отпустят. Если вообще отпустят. – Выражение лица Патрика было мрачным. Карамельный тон снова полностью исчез из его голоса. Перед ее внутренним взором всплыл образ кроваво-красной лавы.
– Нет, этого я не хочу, – прошептала она, судорожно сглотнув.
Хелен вытянула шею, чтобы увидеть за спиной Патрика музей Прадо. Вход осаждали целые толпы туристов. Прищурившись, она тщетно высматривала среди них знакомый силуэт Мэйделин.
– Наш отель неподалеку. Давайте зарегистрируемся и сразу же направимся в музей. Придем как раз к открытию.
Хелен кивнула, продолжая разглядывать лица прохожих в поисках Мэйделин.
– Пока вы спали в самолете, я связался с директором музея Прадо. Я вспомнил, что видел в отцовском кабинете его письма и даже номер мобильного телефона. Его зовут Хосе Франциско Алегре, и по телефону он показался мне весьма приятным человеком. Он действительно довольно хорошо знает моего отца, поскольку тот в последние годы приобрел у Прадо несколько произведений искусства. Ваше имя ему тоже кое о чем говорит. Он знаком с вашими шаблонами.
– Правда? – Хелен удивилась и обрадовалась одновременно.
Прежде она никогда не имела дел с музеем Прадо. Тем лучше, если слава о ее работе дошла и до них.
